Михаил Веллер - Легенды Арбата
Альтернативная биография русского флотоводца произвела на офицеров впечатление.
- Что за наглая клевета! - в негодовании вскричал зам.
Этот романтический эвфемизм передает содержание длинного непечатного ряда, вылетевшего из зама с лязгом, как товарный поезд.
- Капитализм есть минус советская власть плюс ев-реизация всей страны… - туманно сформулировал начальник свои классовые подозрения.
- Троцкого им мало?! Пастернака им мало?! - брызгал кипятком зам. - Какое отношение они имеют к флоту, вообще?!
- А в меня ты что плюешь? - вздохнул начальник. - Я, кстати, как-то читал, что Колумб был крещеный еврей.
- Над Колумбом пусть испанцы сами шефство берут. В общем - так, - зам решительно шлепнул ладонью по бумагам: - Удовлетворить на пятьдесят процентов! - и левой ладонью ударил по сгибу правого локтя.
- В войну один Фисанович действительно командовал лодкой. Герой Союза, кстати, - сказал начальник.
- При чем тут это?!
- А ты первую страницу перечитай.
Зам вспомнил о перечне благ, и мечта паче жабы стала душить его: бытие определяло сознание, выкручивая ему руки.
- Пошли кого за флаконом на уголок, - пробурчал он с капитулянтской мрачностью.
- Пару тысяч подбрось, - предложил начальник, соотнося нули на купюрах с бутылкой ларьковой сивухи. Таковы были цены эпохи.
Ничто не смягчает национальные трения так, как выпивка. Смотря с кем пить, конечно.
- Да хрен ли нам национальность? - здраво рассуждал начальник. - У героев нет национальности!
- И у мертвецов нет национальности! - горячо поддерживал зам. - Тем более отдавших жизнь за благо страны!
Он открыл стеклянную дверцу шкафа под портретом и вытащил из однотипного ряда тисненую серебром биографию Нахимова:
- Вот! На первой странице: «Родился в семье смоленского дворянина…» Ну?
- Вот тебе и иерусалимский дворянин, - печально сказал начальник. - А все сходится…
То есть у людей произошла типичная психологическая сшибка. С одной стороны, хотелось всяческих благ, которые предлагали без всяких условий. С другой стороны, выходило так, что принять дар означало отдать Нахимова в другой народ. Раз тебе дают по той причине, что он был еврей, - то фактом приема подарка ты соглашаешься с его причиной! Хитроумные жиды упаковали оба факта в один флакон.
- Христопродавцы! - восхищенно плюнул зам. - Вот замутили? Съешь вкусный пряник - и ты наш!
- И рыбку съесть, и попку не ободрать, - подытожил начальник задачу. - Подкинь-ка еще две тысячи.
И после литра ацетоновой сивухи на керосине с осетинским спиртом, пожертвовав часть здоровья чести флага, они упрятали послание в сейф, убедив друг друга про утро вечера мудреней. Для людей, знакомых с похмельем, это странное утверждение.
Мы мало знаем про тонкие миры и связь небес с земным несчастьем, но закон парных случаев срабатывает с неукоснительностью дуплета. Назавтра перекошенный зам продевал тело в двери эдаким собачьим извивом.
- Ты вчера телевизор смотрел? - спросил он вместо «здравия желаю».
- Ну, нет, - выжидательно посмотрел начальник, особым офицерским рецептором предощущая отыгрыш за свою вчерашнюю выпученность.
- И Кобзона не видел?
- Вместо телевизора, что ли? Тоже нет. Я его вообще не люблю.
- Я тоже. И никто не любит. Но побаиваются. Значит уважают. Что и требовалось доказать. А устраивается неплохо. Знаешь, что он вчера делал?
Заинтригованный замовским сбивчивым поносом:
- Что? - предположил начальник прозорливо. - Хотел взять над нами шефство? Говорят он мужик денежный и щедрый.
- Ему хорошо быть щедрым, он гангстер!
- Так что он вчера? банк грабил?
- Хуже. Он пел! - выкрикнул зам.
- Не может быть! С чего бы? Новости дня. А ты чего хотел? Чтоб он прыгал с шестом?
- А с кем он пел?
- С кем пил, с тем и пел!
- Отнюдь. Т у т вам не филармония.
- Да хрен ли ты ко мне приклепался со своим Кобзоном! - вскипел начальник. - Головка со вчера бо-бо? Иди постучись ей об стенку!
- С Ансамблем Александрова он пел! - торжествующе объявил зам.
- Ан сам бля… сам бля… один бля… Ну и что?
- А то, что они подпевали!
- И что?
- А то, что при этом еще и приплясывали! Всем ансамблем!!!
- Н-у и ч-т-о???!!!
- То!!! Ты вообще сегодня тупой! А что они пели и приплясывали?
- Что! то! в пальто! цыганочку!
- Евреечку! Хаву-нагилу они пели и приплясывали!
- А это что?… - помолчав, спросил начальник.
- Ну тундра, - сказал зам. - Ничего, скоро узнаешь. Сам плясать будешь.
Он по- ленински сунул большие пальцы в проймы воображаемого жилета и стал выбрыкивать ногами вперед среднее между канканом и еврейским танцем «фрей-лахс», дудя под нос с гнусавой одышкой: «Ха-ва-а -на-гила! ха-ва-а - нагила!»
- Песец всему, - сказал начальник. - Ты температуру мерил? Санитаров позвать?
- Вот те крест! Честное офицерское! Под салютом всех вождей! Он пел, хор подпевал, а потом стали вот так выплясывать, всем строем, в ногу, человек двести на сцене!
Начальник представил картину. Картина была сюрреалистическая. Длинное многослойное построение Краснознаменного ансамбля песни и пляски Советской Армии имени Александрова, ряды фуражек, звезд и погон, вдев пальцы за проймы воображаемых жилетов, сионистски-мюзикхолльно выбрыкивает фрейлахс или как его там: зеленые штанины с кантом согласованно вздымаются кверху, а еврей Кобзон задает перед ними темп и солирует. Смесь богохульства с шизофренией. Этот милитаризованный шабаш сокрушал устои.
- Вот только Нахимова на той сцене и не хватало, - произнес начальник под впечатлением.
- Конец света. Давай застрелимся? - предложил зам.
- Тебе хорошо, ты дурак… Тебя жена еще из дому не выгнала, что зарплаты полгода не приносил? Вы что едите, кстати?
- Так я же бомблю, - пожал плечами зам. - Как все. Ты же знаешь.
- А я - ночным охранником, - печально сказал начальник училища. - Ты тоже знаешь.
- Но нельзя же сдавать Нахимова в израильскую аренду за вторую зарплату! - с истеричной ноткой вознегодовал зам и встал на фоне портрета Нахимова с воздетой рукой, как на плакате «Родина-мать зовет!»
- Почему нет? - с одесской интонацией спросил начальник неожиданно для себя и хихикнул. - Довольно удачный бизнес. Безотходное производство. У нас теперь рыночные отношения, ты не слыхал? Продается все, что не крадется. А здесь ты получаешь товары и услуги, а взамен у тебя ничего не убывает!
- Кроме чести, - сказал зам.
При слове «честь» товарищи офицеры посмотрели друг на друга и захохотали с отвязанным цинизмом.
- А почему ты уверен, что они написали неправду? - и начальник потряс вчерашним пакетом над столом.
