Маргарет Этвуд - Беззумный Аддам
«Луна: растущая выпуклая. Погода: как обычно. Примечательные события: свиньи проявляют групповую агрессию. Отряд Зеба на вылазке видел следы больболистов: частично разделанную тушу поросенка, убитого из распылителя. Найдена также сандалия с подошвой из автомобильной шины, возможно — след Адама Первого. Знаков, свидетельствующих о несомненном присутствии Адама Первого и вертоградарей, не обнаружено».
Подумав, она добавляет:
«Джимми очнулся и идет на поправку. Дети Коростеля по-прежнему дружелюбны».
— Что ты делаешь, о Тоби? — Это мальчик, Черная Борода; Тоби не слышала, как он подошел. — Что это за черточки?
— Поди сюда, — говорит она. — Я тебя не укушу. Смотри. То, что я делаю, называется «писать»: эти черточки — письмена. Смотри, я тебе покажу.
Она объясняет ему азы. Это бумага, она делается из деревьев. «А дереву не больно? Нет — когда из него делают бумагу, оно уже умерло». Крошечная ложь, но все же. «А это — ручка. В ней черная жидкость, которая называется „чернила“. Но можно писать и без ручки». И хорошо — потому что шариковые стержни скоро все выйдут.
Чтобы делать письмена, можно использовать разные вещи. Вместо чернил — сок бузины, вместо ручки — птичье перо. А можно писать палочкой на мокром песке. Все эти вещи годятся, чтобы делать письмена.
— Чтобы что-нибудь написать, надо нарисовать буквы, — объясняет она. — Каждая буква означает звук. А если составить буквы вместе, получаются слова. Слова остаются на бумаге, и потом другие люди, увидев письмена, услышат эти слова.
Черная Борода смотрит на нее, удивленно и недоверчиво щурясь.
— О Тоби, но ведь эта вещь не умеет говорить. Я вижу следы, которые ты оставила. Но они молчат.
— Их голосом становишься ты, — объясняет она. — Когда делаешь то, что называется чтением. Читать — значит превращать эти письмена обратно в слова. Смотри, я сейчас напишу твое имя.
Она осторожно вырывает из тетради последнюю страницу и пишет на ней печатными буквами: ЧЕРНАЯ БОРОДА. Потом называет буквы по порядку.
— Видишь? Это означает тебя. Твое имя.
Она вкладывает ручку ему в руку, сжимает его пальцы и двигает ими, обводя контур: буква «Б».
— Б, «бэ» — как овца блеет. Тот же самый звук.
Зачем она объясняет? Что ему проку во всем этом?
— Это не я, — Черная Борода хмурится. — И на овцу совсем не похоже. Это просто отметины.
— Отнеси эту бумагу Рен, — улыбается Тоби. — Попроси ее прочитать, что там написано, а потом вернись ко мне и скажи, назвала ли она твое имя.
Черная Борода смотрит на нее. Он не верит ее россказням, но все равно берет бумагу — осторожно, словно та покрыта невидимым ядом.
— Ты побудешь тут? — спрашивает он. — Пока я не вернусь?
— Да, я буду тут и никуда не уйду.
Он выходит, пятясь задом через дверь, как обычно, и пристально смотрит на Тоби, пока не скрывается за углом.
Она возвращается к дневнику. Что еще написать, кроме голых фактов, скудной хроники каждого дня? Какие истории? Какая история может быть полезна — людям, в существовании которых она не может быть уверена, жителям будущего, которое ей не дано предвидеть?
«Зеб и медведь», — пишет она. «Зеб и Беззумный Аддам». «Зеб и Коростель». Все эти истории можно записать. Но зачем и для кого? Лично для нее — как предлог лишний раз поразмышлять про Зеба?
«Зеб и Тоби», — пишет она. Но это, конечно, будет лишь коротенькое примечание.
Не делай поспешных выводов, говорит она себе. Он привел ее в огород, принес дары. Может, насчет Американской Лисицы ей только показалось. А даже если и нет, то что? Лови момент, хватай то, что под рукой. Не захлопывай двери навсегда. Будь благодарна за то, что имеешь.
В комнату снова проскальзывает Черная Борода. Он несет бумагу перед собой, как раскаленный шит. Лицо его сияет.
— О Тоби, оно сказало! Оно сказало мое имя! Оно сказало мое имя Рен!
— Вот видишь? Это и есть письмена.
Черная Борода кивает: ему начинают открываться новые возможности.
— Можно я оставлю это себе? — спрашивает он.
— Конечно.
— Покажи мне еще раз. Как ты водишь этой черной штукой.
Позже, когда ежедневный дождь уже пришел и прошел, Тоби находит Черную Бороду у песочницы. У него в руках бумага, а еще — палочка. На песке написано его имя. Рядом стоят и смотрят другие дети. Все они поют.
«Что же я наделала? — думает Тоби. — Какой ящик Пандоры открыла? Дети все ловят на лету — они и это освоят и передадут всем остальным.
Что будет дальше — правила, законы, догмы? Писание от Коростеля? Как скоро у Детей Коростеля появятся древние тексты, которым следует повиноваться, но которые уже никто не может правильно истолковать? Неужели я их погубила?»
Рой
На завтрак — кудзу и прочий подножный корм в ассортименте, бекон, странные лепешки с запеченными в них неопознанными семенами и пареные корневища лопуха. Кофе из смеси жареных корней — одуванчик, цикорий, еще что-то. У него привкус пепла.
У них кончается сахар и совсем нет меда. Но есть молоко от париковец. Еще одна овца — синеволосая — принесла двойню, блондинку и брюнетку. Кое-кто шутливо намекал на жаркое из баранины, но шутки не перешли в дело: почему-то кажется очень трудным убить и разделать животное, у которого человеческие волосы, особенно такие, блестящие и послушные, как в давнишней телевизионной рекламе шампуня. Когда париковца встряхивается, это все равно что смотреть со спины на телевизионную красотку: копна блестящих густых волос, игривый взмах, пробегающая волна. Так и ждешь, что сейчас раздастся голос за кадром: «Проблемы с волосами? Я так мучилась со своими, что просто с ума сходила, но вдруг… умерла».
«Не надо такой чернухи, это всего лишь волосы, — говорит себе Тоби. — Это не конец света».
За кофе они обсуждают, как разнообразить стол. Все согласны, что нужно поискать другие источники белка. Ребекка говорит, что готова пойти на убийство, лишь бы достать живых кур; их можно было бы держать в курятнике, и они бы несли яйца; но где их взять? На крышах допотопных небоскребов, торчащих у берега, можно найти яйца морских птиц — наверняка там гнездятся птицы, но кто рискнет отправиться в поход к берегу через Парк Наследия, уже совсем заросший, где, может быть, прячутся больболисты, не говоря уже о паре эскадронов больших злобных свиней? А о подъеме по внутренним лестницам этих небоскребов и думать нечего — они наверняка едва держатся.
Начинается дискуссия. Одна сторона указывает на то, что Дети Коростеля все время путешествуют на берег и обратно, распевая полифонические мелодии. Дети Коростеля навещают свою базу на берегу, нагромождение полых цементных блоков. Для защиты от животных они мочатся, встав в кружок, и утверждают, что свиноиды, волкопсы и рыськи этот контур мочи не перейдут. Еще Дети Коростеля ловят острогой ритуальную рыбу для Тоби, чтобы она смогла исполнить обязанности Джимми-Снежнычеловека и рассказать очередную историю. Животные не нападают на Детей Коростеля во время этих походов по лесу. Во всяком случае, до сих пор не нападали. Что же до больболистов, они сейчас неблизко, судя по новейшей обнаруженной улике — трупу недавно убитого поросенка.
