Виктор Пономарев - Записки рецидивиста
Недалеко от нас «засек» морского офицера, обратил внимание, как он подходил к пьяным русским морякам торгового флота, говорил с ними, что-то давал им, те ему давали.
— Витек, подойди поближе, но не спугни. «Создай понт», поинтересуйся, что он там меняет. Мне кажется, этот фраер валютчик.
Минут через десять Витек вернулся.
— За наши дубовые скупает какие-то боны.
— Что такое боны, потом разберемся, но фраера надо «кинуть». Он, значит, знает, что скупать надо. А боны нам тоже пригодятся.
Офицер начал было удаляться от ресторана.
— Витек, смотри за ментами и не отставай от фраера, чтобы никуда не «юзонул», — дал я указание, а сам по другой стороне улицы пошел на обгон.
Где-то через квартал я перешел улицу и повернул навстречу офицеру. Когда мы поравнялись, я сказал:
— Извини, коллега. Вопрос имеется. Никак «торчков бомбишь»?
В это время Витек сзади взял офицера «на хомут», обнял за шею своими нежными, как стальные клещи, руками. Я расстегнул его китель и вытащил из одного кармана толстую пачку бон, а из другого — советских купюр.
Видя, что офицер уже хрипит, задыхается, сказал:
— Отпусти его, а то задушишь.
Витек ослабил клешни, незадачливый валютчик взмолился:
— Не убивайте только.
Я пригляделся повнимательнее к лицу офицера. Передо мной стоял «француз» (лицо еврейской национальности), переодетый в морскую форму.
— Ну точно, порхатый. Ах ты, жидовская морда, — сказал я. — Да тебя мало убить. Еще переоделся, позоришь морскую форму и честь офицера, рожа спекулянтская. Иди и не оглядывайся, оглянешься — догоним, зарежем. Понял?
Витя отпустил его, тот немного отошел, еще не веря в свое счастье, и чесанул бегом, а мы пошли в другую сторону. Когда отошли, говорю:
— Надо бабки посчитать.
Посчитали, «на рыло» получилось по семьсот пятьдесят бон и почти по два «куска» рублей.
— Добыча, Витек, у нас в натуре ништяк. Надо сваливать, чтобы не спалиться. Сейчас на «бан» и в Баку. Билеты будешь брать до Баку, а в Ленинграде перекомпостируем.
9Ночным поездом мы удачно доехали до Ленинграда. Пересели в скорый Ленинград — Баку. В купе ехала с нами пожилая супружеская пара, но она нам не мешала. Мы спокойно попивали пиво. Уже где-то за Москвой решили сходить в ресторан. Заняли столик, заказали шашлыки, ставшие нашим излюбленным блюдом, коньяк, пиво. Сидим с Витьком, едим, выпиваем не спеша.
Неожиданно я почувствовал, как чья-то рука опустилась мне на плечо, и голос возле уха произнес:
— Привет, Дим Димыч.
Моя рука непроизвольно дернулась к «дыроколу» под полой пиджака, а сам я резко обернулся. За соседним столиком, чуть повернувшись ко мне, сидел Толик Скула, «кит» (вор-рецидивист), вместе пайку хавали на Ванино.
— Вот так встреча, Скула. Куда «лапоря» (сапоги) тащишь?
— В Ростов к Кнуту еду. Сейчас я у него в «вольной дружине» (банде). А ты куда?
— В Баку, там пока окопался. А это на гастролях был в Таллине.
— Я тебя, Дим Димыч, засек еще в Москве на перроне, ты пиво брал в ларьке. Хотя ты сильно «перекопался» (изменил внешность) да и «прикид» на тебе морского офицера, я тебя узнал.
— И ты, Толя, сильно изменился, уж сколько лет прошло, вон голову инеем как хватило. Давай переходи за наш столик. Этот кент со мной, Витьком кличут, в деле проверенный. На «рубль сорок пять» (грабежи) и «рубль сорок шесть» (разбой) работает в моем экипаже.
Скула пересел за наш столик. Выпили за встречу, столько лет не виделись. После амнистии пятьдесят третьего года судьба раскидала ванинцев по всей стране. Большинство вернулись в «царские дачи» (тюрьмы) и «кичманы» (колонии), только других «проколов»(прописок).
— Как я понимаю, Дим Димыч, ты сейчас в бегах, слышал от ребят из Средней Азии. И фотографию твою развесили на «досках почета» во всех приличных городах, наверное, не шутки ради. Причем с полной аттестацией: «Разыскивается особо опасный рецидивист Виктор Пономарев. Особые приметы… Кому известно местонахождение…» и т. д. и т. п. Когда Кнут узнал про тебя, а тебя он помнит еще пацаном по Красноярской «киче», сказал найти тебя. Хочет видеть. Да и работа найдется. Его дружину основательно потрясли менты в Самаре. Но он ушел, а с ним Сатана, Монгол, Серый, Топор. Сейчас окопался в Ростове. «Маз» (главарь шайки) ростовский, Гамлет, взял его в долю. Если хочешь, Дим Димыч, то часов через двенадцать будем у Кнута в «пятом углу» (безопасном месте).
— Сочту за честь такое приглашение. Кнута буду рад повидать. Ну, а о работе буду держать разговор с Кнутом лично. Пока, Скула, ничего тебе не обещаю. Вези нас к Кнуту.
На другой день утром были в Ростове-на-Дону. Город встретил нас хорошей осенней погодой, какую в народе называют «бабье лето». Скула, я и Витек на «горбатой» (такси) поехали в поселок Мирный. За стадионом СКА вышли из такси. Скула сказал:
— Погода отличная, дальше пойдем пешком, сделаем променаж «подпоркам».
Я понимал, что это не лишняя предосторожность. Кто его знает, может, «берлога» спаленная.
Прошли какой-то парк — не парк, но заросли большие, спустились в балку и через огороды вышли на кривую улочку. Прошли несколько одноэтажных особнячков.
— Дим Димыч, постойте здесь, я сейчас доложу и вернусь. Вдруг ребята еще не поймут. Подумают, Скула ментов в форме тащит с собой. Начнут сдуру из стволов палить.
Минут через пять он вернулся.
— Все нормально, Дим Димыч. «Маз» ждет вас. Пошли.
Пока Скула ходил, я на всякий случай взвел курок у револьвера и перекинул его из внутреннего кармана кителя за ремень брюк, а Витьку сказал:
— Береженого Бог бережет. Если что, прикрывай меня сзади.
Я не то чтобы не доверял Скуле, но кто его знает, может, «малина захезанная», и там засада.
Зашли в небольшой особняк. В коридоре стоял крепкий мужчина, кривая рожа показалась мне знакомой, взглядом он показал на дверь, зашли в большую комнату. За длинным столом сидели трое: Кнут, Монгол и Сатана. Пахло анашой и водкой. Монгола раньше я не знал, а с Сатаной мы вместе сидели в Ванинском «кичмане».
— Какие люди нам дают визит без конвоя и «браслетов», — шутя и улыбаясь, сказал Кнут и поднялся из-за стола нам навстречу. — Рад видеть вас на воле, очень рад, господа офицеры его королевского величества.
Мы пожали друг другу руки, обнялись.
— Это кто? — спросил Кнут и взглядом указал на Витька.
— Кент мой. Отвечаю за него, век свободы не видать.
— Прошу к столу отведать жеванины, что Бог послал.
Я, Витек и Скула сели за стол. Выпили по стакану водки за встречу, закусили. А закусить было чем, чувствовалась особая забота Бога об обитателях этого дома. Тарелки с черной икрой, балыком, бужениной, сервелатом и другими соленостями и копченостями выстроились на столе, как на параде. Из выпивки на столе присутствовали водка, коньяк, шампанское и еще какие-то марочные вина.
