Зои Сагг - Девушка Online
Я опускаю голову.
– Он что, тот самый Ной, о котором мама и папа все время говорят? Тот, у которого вы останавливались?
Я киваю и поднимаю глаза на Тома.
– Но я не знала, кто он. Честно. Я о Ное Флинне раньше не слышала. А ты?
– Ага. Читал, что его продюсирует та же компания, что работает с Леа Браун. И что Ной и Леа встречаются. А он, что, тебе не сказал?
Я качаю головой.
– Нет! Я бы ни за что не связалась с парнем, у которого уже есть девушка.
– Выходит, он тебя обманул? – хмурится Том.
– Да. А ты откуда узнал об этом?
– Про вас везде пишут: на фейсбуке, в твиттере, тамблере и…
– Стоп, хватит.
– Ты читала, что люди пишут?
Я киваю, и слезы начинают жечь глаза.
– Том, я не знаю, что делать. Мне так страшно.
Том берет меня за руку.
– Не волнуйся, сестренка. Мы все уладим. Как этот сайт про вас узнал?
– Не представляю. Наверное, им кто-нибудь рассказал.
– Но кто?
Я пожимаю плечами. Я не могу указать Тому на Эллиота, пока сама не буду в этом абсолютно уверена.
– Ладно, сейчас уже неважно. Главное теперь – рассказать всем твою версию случившегося.
У меня тут же начинается паника.
– Нет, я не могу. Я не хочу снова появляться онлайн. Ни за что.
Том смотрит мне прямо в глаза.
– Помнишь, когда я перешел в среднюю школу, парнишка по имени Джонатан Прайс стал меня донимать и распускать обо мне сплетни?
– Тот, что отнимал у тебя завтраки?
– Он самый. Помнишь, наверное, как я притворялся больным, чтобы мама с папой разрешили мне остаться дома?
– Да.
– А потом ты мне сказала… «Но если ты снова не начнешь ходить в школу, никто не поймет, что он про тебя врал», – цитирует меня Том высоким писклявым голоском.
– Я так сказала?
– Именно так.
– Не ври, я никогда не говорила, как Смурф.
Том улыбается.
– Говорила-говорила. Но ты была права. Мне тогда много чего советовали, но только к твоим словам я прислушался. Из-за них я снова стал ходить в школу.
– Правда? – удивляюсь я.
– Да, потому что ты была права. Если бы я продолжал прятаться ото всех в своей спальне, они бы поверили Джонатану. – Том ухмыляется. – И не узнали бы, какой я удивительный, талантливый и прекрасный человек.
– И скромный, – смеюсь я.
– Да, я такой. У тебя сейчас та же история. Если ты будешь прятаться и позволишь им писать про себя гадости, то лишишь их шанса узнать, какая ты классная.
– О, Том! – восклицаю я со слезами на глазах.
– Так и есть, ты классная. И знай, что я всегда на твоей стороне. Но, правда, тебе надо что-то написать. Расскажи им свою историю.
Тут Том делает яростное лицо, которое он всегда корчит, когда они с папой дурачатся, и добавляет:
– Потом ты дашь мне адрес Ноя Флинна, я разыщу его в Нью-Йорке – где угодно – и прикончу.
Я прыскаю со смеха.
– Я серьезно. В смысле про то, что ты должна рассказать свою историю.
– Хорошо, надо подумать.
– Ты не думай, а делай. Тебе сразу полегчает. Мне легче стало, когда я вернулся в школу и велел Джонатону Прайсу засунуть свои сплетни куда подальше.
Том обнимает меня.
– Я люблю тебя, сестренка.
– И я тебя. Только умоляю, не говори ничего маме с папой. Ты же знаешь, как у них с Интернетом. Не хочу, чтобы они волновались.
– Договорились. Я на пару дней отложу возвращение в универ, на случай, если понадоблюсь тебе здесь.
– Серьезно? А у тебя проблем не будет?
– Не, у меня не бывает проблем, – улыбается Том, и меня переполняет чувство благодарности.
Да, я потеряла Ноя и Эллиота, но со мной всегда будет моя семья. Лучшая семья на свете.
Глава сороковая
Как только Том уходит, я прячу ноутбук обратно в шкаф и включаю воду, чтобы набрать ванну. В коробке с шипучими шариками для ванн я нахожу бомбочку «Блаженство Расслабления». Я нежусь в теплой воде с приятным ароматом, и мне становится на удивление спокойно. Мне до сих пор обидно и грустно, но я больше не чувствую себя беспомощной. Я опускаю голову и ощущаю, как волосы колышутся на воде.
– Ты похожа на русалку, – эхом звучат в голове слова, произнесенные Ноем в «подводном» коридоре. Я резко сажусь и начинаю отжимать волосы, а в мыслях звучит хор из «почему»: «Почему он казался таким славным и искренним? Почему он так легко мне солгал? Почему он так со мной поступил?» Но усилием воли я перекрываю поток вопросов. Сейчас не важно, почему Ной обманул меня. Обманул и точка.
Я вылезаю из ванны и мажусь любимым увлажняющим кремом. Потом укутываюсь в самый уютный халат и возвращаюсь в спальню. Зажигаю гирлянду, но тут же ее выключаю – она напоминает мне о палатке, в которой мы с Ноем встречали Новый год. Я включаю настольную лампу и слышу, как за стеной хлопнула дверь в спальню.
Чтобы не предаваться грустным мыслям о Ное, я предаюсь гневным мыслям об Эллиоте. Он наверняка уже видел, что происходит в сети, но до сих пор не постучал, не позвонил и не написал мне эсэмэс. Только если он не пытался связаться со мной, пока я была в ванной. У меня появляется лучик надежды, и я иду к шкафу, чтобы отыскать телефон. Сообщений на мобильном нет, и надежда превращается обратно в злобу. Значит, это Эллиот меня предал. Я вспоминаю слова Тома и понимаю, что должна сделать. Нельзя прятаться в спальне, нужно выйти из нее, чтобы выяснить отношения с Эллиотом.
Свернув на дорожку, ведущую к дому Эллиота, я понимаю, что давно к нему не заходила. Я даже не вспомню, какую мелодию играет звонок на его входной двери. Я жму на кнопку, и раздается громкое «динь-дон». Меня сковывает волнение. Я слышу, как кто-то шагает по деревянному полу, и дверь открывается. Папа Эллиота смотрит на меня таким взглядом, словно я только что оторвала его от самого важного в мире дела. Он постоянно так на всех смотрит, даже на собственного сына.
– Да? – вопрошает отец Эллиота так, будто впервые меня видит.
– Скажите, пожалуйста, а Эллиот дома?
Он вздыхает.
– Секунду, – произносит он и прикрывает дверь, оставляя меня мерзнуть снаружи. – Эллиот! – кричит он. – Тут к тебе кто-то пришел.
Я слышу приглушенный голос Эллиота, но не могу разобрать слов. Дверь снова открывается, и снова передо мной стоит его отец.
– К сожалению, он не может вас принять.
– Что? Но…
– Всего доброго.
Дверь захлопывается. И больше ничего.
Я в ярости забегаю в дом и поднимаюсь в спальню. Жаль, что у нас с Эллиотом нет секретного кода для «Я тебя ненавижу, жалкий трус»! Мы не придумали ничего подобного, потому что никогда раньше не ссорились. Но это – раньше.
