Михаил Елизаров - Библиотекарь
Гриша выпотрошил шахматную доску с недостающими фигурами и, соорудив из смолы и белого мякиша шашки, азартно резался в поддавки с Сухаревым. Поодаль Дежнев, Кручина, Иевлев и Луцис расписывали пульку.
Мы с Таней, предоставленные друг другу, играли в саду в бадминтон. Воланчик, похожий на дохлого воробья, всякий раз норовил застрять в коряжистых ветках горбатых яблонь. Лыжной палкой я мутил плотную листву. Воланчик срывался вниз, а вместе с ним на землю сыпалась недозревшая антоновка.
Закончилось все в один миг, скоропостижно и почти безболезненно, словно хрустнувшая под местным наркозом кость. Шла вторая неделя нашего заключения, и мы, убаюканные размеренной сельской жизнью, думали, что все обойдется.
В пятницу утром к хутору подкатил кортеж из четырех машин. Еще не громыхнуло под кулачным ударом гулкое железо ворот, а во дворе зашлась тяжелым рваным лаем московская сторожевая Найда, закружила вокруг будки, бренча долгой цепью. Вторя Найде, оглоблинская Латка, точно штопор, вкрутила в небо заливистую волчью трель. И только потом ворота перекатисто загудели.
Мы никого не ждали. Как-то позабылась причина, собравшая нас в доме Возгляковых. Я спрятал под половицу стальной футляр с Книгой, вытащил клевец и побежал к воротам. Там уже собрались Луцис, Сухарев, Кручина и Дежнев.
Грозный Иевлев, держа на отлете колун, спросил:
– Кого там черт принес?
– Свои, свои, – ответил знакомый голос. – Открывайте!
Мы отодвинули засов. Перед нами стоял Ямбых, за ним два его сотрудника, одинаковые, как булыжники, чуть подальше тянул шею и напряженно улыбался похожий на гуся Терешников в белой матерчатой кепке с пластиковым козырьком и выгоревшей надписью «Феодосия». Маячившего возле машины худощавого пассажира я тоже узнал, несмотря на увесистые, на пол-лица, дымчатые очки.
– Вадим Леонидович! – позвал Терешников. – Идите сюда, не бойтесь. Мы не дадим вас в обиду…
И тогда я вспомнил Колесова, подставного покупателя из гореловской читальни.
– Разрешите? – сухо спросил Ямбых и, не дожидаясь приглашения, вошел. – Псы, надеюсь, на привязи?
За ним, чуть косясь на наши топоры, следовала немногочисленная свита. Снаружи возле машин остались человек десять охраны.
Терешников, небрежно обернувшись, бросил им:
– Ждите, мы скоро вернемся! И без глупостей, нам ничего не угрожает!
После чего с тревогой оценил, какой эффект произвели его слова на широнинцев.
– Настоящие головорезы, – лепетал он, тыча пальцем через плечо, – маньяки. Им и Книги Ярости не надо… – бормотал он, подталкивая перед собой неуклюжего, будто стреноженного, Колесова.
Они прошли через наш живой коридор и остановились посреди двора. Светлана, намотав на руку будочную цепь, с трудом удерживала поднявшуюся на дыбы Найду. По другую сторону Анна тянула поводок с беснующейся Латкой. Подоспели Таня, Вероника, Маргарита Тихоновна и Тимофей Степанович. Мощные собаки и оружие создавали утешительное ощущение, что незваные гости находятся у нас под конвоем.
– Вадим Леонидович, – не удержался Сухарев. – Как здоровьечко? Квартирку-то брать будете или нет?
Тимофей Степанович восхищенно цыкнул:
– Живой, гнида!
Колесов болезненно вздрогнул и сказал, старательно глядя на ботинки:
– Товарищ Терешников, мне бы очень хотелось отсюда побыстрее уйти.
– Уйдете. Но не раньше, чем выполните свое задание! – оборвал его Ямбых, а затем обратился ко мне: – Здесь все ваши читатели? Да?
Я кивнул, предчувствуя катастрофу.
Ямбых, как муха, посучил сухими шелестящими ладонями.
– Ну, а вы что скажете? – спросил он у Колесова.
– Давайте, Вадим Леонидович, не робейте, – подбодрил того Терешников.
Колесов короткими пугливыми взглядами сосчитал нас:
– Одного не хватает… Водилы.
Я почувствовал, как ударила в щеки кровь, виски предательски вспыхнули и потекли.
– Так-так… – Ямбых ухмыльнулся. – Не вспомните, случайно, фамилию водителя?
Вадим Леонидович замялся, проворно оттопырил ворот пиджака, полез в карман.
– Оглоблин Федор Александрович, – прочел он по бумажке. – Пятьдесят шестого года рождения… А теперь можно?
– Идите-идите, – позволил Ямбых. – Товарищ Терешников, сопроводите. А у нас с широнинской читальней будет отдельный разговор.
– Надолго? – спросил Терешников, пятясь к выходу. За ним шаг в шаг отступал Колесов.
– Посмотрим… – Ямбых улыбнулся нашим потерянным лицам. – Ну, и куда вы подевали вашего читателя? Съели?
– Никуда мы его не девали, – сказала Маргарита Тихоновна. – Товарищ Оглоблин здесь, с нами… Просто нас раздражало присутствие тех двоих клоунов, – она указала на лязгнувшую за Терешниковым дверь.
– Что вы мне голову морочите?! Что за херня?! – вспылил вдруг Ямбых.
– Оглоблин здесь, – подтвердила Маргарита Тихоновна, – он не может подойти.
– Почему? Заболел? Ранен?
– Я сейчас вам все объясню. Пойдемте, – поманила она. – Это рядом, в саду.
Растерянный Ямбых и его спутники двинулись за ней. Я понял, что она собирается им показать. Мы подошли к чугунному кресту под яблоней.
– Вот, – указала Маргарита Тихоновна.
– Ага, значит, все-таки умер! – облегченно выдохнул Ямбых. – Слава тебе, Господи! – И, чуть смутившись, добавил: – Я имею ввиду, дело прояснилось. Стало быть, это его могила?
– Не совсем. Могилы нет. Только крест!
Ямбых торжествовал:
– И почему же вы с самого начала утаили от нас его смерть?
– Не хотелось лишний раз тревожить Совет, – сказал я. – Нам казалось, гибель Оглоблина – это исключительно проблемы нашей читальни…
– И что же с ним произошло?
– Он погиб. Его застрелили бандиты…
– Те самые, что проявили повышенный интерес к вам…
Как все это напоминало шахматный разгром, когда одинокий король улепетывает с клетки на клетку от озверевшего вражеского ферзя.
– Говорите, застрелили, – повздыхал Ямбых. – Печально, печально… У меня еще одна неприятная новость. Нам придется эксгумировать труп.
– Нет смысла, – торопливо сказал я. – Тело сразу кремировали…
– Так говорите, в земле покоится урна? Причем неизвестно с чьим пеплом. Мило…
– Пепла тоже нет, – с тихой угрозой сказал Кручина. – И не могло быть. Нашего товарища кремировали у меня в литейном цеху…
– В литейном цеху… – насмешливым эхом повторил Ямбых. – Кремировали… А давайте-ка я расскажу вам, что было на самом деле. Он сбежал, этот ваш Оглоблин! – выпалил Ямбых. – Сбежал! И не было никакой перестрелки. Читатель Оглоблин слинял от вас по тем же мотивам, что и Шапиро! А вы для отвода глаз замочили десяток хачей, чтобы потом на них списать очередного предателя… Впрочем, – он вдруг сбавил тон и сказал почти дружелюбно, – возможно, в одном пункте я ошибаюсь. Я допускаю, что именно сбежавший Оглоблин навел на вас банду…
