Татьяна Соломатина - Акушер-Ха! (сборник)
Женщина, «лишившаяся кормильца». Муж умер. А у неё – 28 недель. И двое уже есть. А денег – уже нет. «Поздняк».
Девочка-восьмиклассница. 26 недель. «Анатомофункциональная незрелость». «Поздняк».
Проститутка с Окружной. Криминальный аборт – мыльный раствор в матку. Экстирпация.[79] Бактериально-токсический шок. «И над столами в морге свет включили».[80]
Девочка… девочка…. Ещё девочка…
ВИЧ-инфицированные. Ещё ВИЧ-инфицированные.
Бизнес-леди с «мамками» и «няньками», выходящие на работу на пятые сутки после родов. Успешно справляющиеся.
Нормальные женщины с нормально протекающей беременностью и заботливыми мужьями/мужчинами.
Нормальные женщины с ненормально протекающей беременностью и не очень заботливыми мужьями.
Высчитывание декретных сроков, чтобы… Больничные листы. Больничные листы. Больничные листы.
Бесконечные потоки ИХ экзистенции, излитые на меня. О мужьях-сволочах, о мужьях, которые «свет в окошке». О том, что да, проституция и наркомания – это плохо. Но есть болячки и похуже. Несчастные девочки, мозг и душу которых промыли какие-то очередные попы. Или сектанты. Или книги «Помоги себе сам».
Девочки, которым вслед кидают «б…дь», да и сама ты не всегда можешь избавиться от брезгливости и неуместной злобы.
Женщины, которым надо выходить в декретный отпуск, а денег нет. А из фирмы – уволят. А переводить на дому в состоянии хронического недосыпа – тот ещё хлеб.
Тысячи примеров. Каждый из которых вспомнить – резать, извините, без наркоза по едва затянувшемуся.
Поэтому не будет «сухих фактов». Поэтому не будет никакого «гендерного равенства», пока хотя бы один мужик не забеременеет и не родит. Пока не будет цивилизованного отношения в этой стране к людям вообще, вне зависимости от фасона их половых органов. У меня ещё брезжит слабая надежда на то, что мужик забеременеет.
Кратко об абортах. Решать в Думе или где там вопрос о том, имеет женщина право делать аборт или не имеет, – то же самое, что на тех же уровнях принуждать мужика сделать сегодня в полночь Ивановой Ольге Петровне ребёнка. В случае неисполнения – член отрезать.
Я высказала личное мнение. Я не участвую в обсуждении проблем государственного уровня. Мне просто не хочется, чтобы на руках у какого-нибудь другого двадцатисемилетнего врача умирала девочка. От нищеты. От глупости. От бактериально-токсического шока.
Скальпель Оккама
– Вот случай, о котором стоит написать в медицинский журнал, Джордж, – сказал он. – Кесарево сечение при помощи складного ножа и швы из девятифунтовой вяленой жилы.
Эрнест Хемингуэй. Индейский посёлок.Предисловие
Благо мы живём не в индейских поселках… Благо ли? Вопрос риторический. Большинство из нас живёт в комфортабельных домах и квартирах, в непосредственной близости от худо-бедно оснащённых необходимыми инструментами, медикаментами и специалистами лечебных учреждений. Мы образованны, умны, и аналитическая функция мозга гипертрофирована выше всяких похвал. Мы даже знаем принцип экономии мышления, заключающийся в том, что «сущности не следует умножать без необходимости», да простит меня Оккам[81] за использование его бритвы. И я вполне могла ограничиться тезисом: «Если есть необходимость «резать» – do it. Если нет – пусть идёт как идёт, мы тут невдалеке, девушки, не беспокойтесь». Но девушки беспокоились, беспокоятся и будут беспокоиться, не глядя на век, место жительства и наличие самой дорогостоящей медицинской страховки. Поэтому ваша покорная слуга в очередной раз протянет руки к клавиатуре и, предложив вам устроиться поудобней, воскликнет: «Кесарю – кесарево, а кесарево, мать вашу, – по показаниям!»
Беременность и роды не болезнь. Хотя даже ВОЗ[82] отнесла её к состояниям, именуемым «норма патологии». Как это понимать? Да очень просто. Во время беременности женщина устроена иначе, чем вне её. Происходит достаточно серьёзная перестройка гормонального фона. Формируется новый орган – плацента. И новый организм – человек. Родной, любимый, но другой. Отличный от матери генетически, со всеми вытекающими последствиями. И все эти серьёзные изменения происходят в рекордно короткие сроки – десять лунных месяцев. Дома строят дольше.
Роды, соответственно, можно считать «выздоровлением». Которое может произойти само по себе, а может потребовать особо тщательного ухода.
И если на самой безупречно организованной стройке по проекту гениального архитектора, контролирующего не менее безупречного прораба, который, в свою очередь, командует бригадой идеальных строителей, возможны сбои, то кто вам сказал… Вы уже посмеялись над предыдущим предложением? Я тоже… То кто вам сказал, что беременность и роды происходят по раз и навсегда утверждённому Создателем генплану, универсальному для всех? Поэтому давайте уже смеяться вместе над утверждениями разных сектантов, мол, беременность и роды – абсолютно естественный процесс. Цунами и торнадо – тоже вполне естественные процессы. Но если не быть к ним готовыми и вовремя не озаботиться возможными последствиями, то жертв и разрушений не избежать. А если вы будете сидеть на берегу океана и молиться в надежде на спасение, то… Помните старый анекдот о потерпевшем кораблекрушение? «Боже, почему ты меня не спас? Я так горячо молился!» – «Идиот! Я посылал за тобой ТРИ лодки!» В общем, лучше посмеяться до, чем оплакивать после.
Это поняли так давно, что даже стыдно за современных фанатиков исключительно и только родов через естественные родовые пути. Двадцать первый век, оперативная техника и анестезиологические пособия – самые что ни на есть современные, а отношение кликушествующих и примкнувших к операции такое, как будто её будут выполнять при помощи топора, стакана самогона и ушивать пенькой, вдетой в цыганскую иглу. Не говоря уже о каких-то неведомых кармически-эзотерических бедах, грозящих «кесарятам». Операция призвана спасать, а не убивать. Да, это серьёзное хирургическое вмешательство, небезразличное для здоровья женщины. К ней ни в коем случае не стоит стремиться. Равно как избегать в случае необходимости.
Истории родов. Клинический разбор
Р., 41 год
«Да всё было нормально. Рожать собиралась сама. Схватки начались дома. Я позвонила мужу, собираюсь не спеша. А тут вдруг боль… Не «схваточная». Тупая, но резкая и короткая. И кровь из меня потекла. В общем, вызвала «Скорую». Странно, но успели вовремя. Врач даже на кресле не стал смотреть. На кушетке в приёмном живот трубочкой послушал, попросил ноги раздвинуть и как начал орать. Нет, не на меня. Стали куда-то звонить, меня на каталку переложили, что-то в вену вкололи и повезли. Что-то гремит, бряцает. Руки мне к столу примотали, я, как сквозь подушку, думаю: «Чего это они меня привязывают, куда я с таким пузом убегу?» Мне стало смешно, а какой-то мужик попросил считать до десяти. Я считаю и смеюсь, потому что надо мной двое в «намордниках» стоят. Потом провалилась. Очнулась от сильной боли. Меня тормошат, а я мычу и мотаю головой. Снова провалилась. Домой попала на двадцать восьмые сутки. Ребёнок дома ждал. Жив-здоров. Двадцать лет уже как жив-здоров».
