Кадзуо Исигуро - Погребённый великан
— Ради этого я проделал весь долгий путь, сэр.
— Мастер Вистан, — обратилась к нему Беатриса, — простите, что старуха вмешивается в ваш разговор. Вы только что посмеялись над нашей козой, но вам предстоит великая битва. Если рыцарь не станет вам помогать, позвольте нам по крайней мере отвести козу на вершину горы и бросить её в яму. Если вам придётся сражаться с драконихой в одиночку, пусть яд замедлит её движения.
— Благодарю вас, госпожа, ваша забота как нельзя кстати. Однако, если её дремотой я могу воспользоваться, то яд мне бы применять не хотелось. Кроме того, у меня не хватит терпения ждать ещё полдня или больше, чтобы узнать, отравилась ли дракониха ужином.
— Тогда давайте покончим с этим, — заявил сэр Гавейн. — Идёмте, сэр, я вас поведу. — И добавил, обращаясь к Акселю и Беатрисе: — Друзья мои, ждите здесь и укройтесь от ветра за каирном. Ждать придётся недолго.
— Но, сэр Гавейн, — возразила Беатриса, — путь на эту гору мы с мужем осилили. И на эту, последнюю, тоже поднимемся, если туда есть безопасный путь.
Сэр Гавейн снова сокрушённо покачал головой.
— Хорошо, друзья мои, идёмте все вместе. Полагаю, ничего плохого с вами не приключится, да и мне будет спокойнее в вашем присутствии. Идёмте, друзья, к логову Квериг, и говорите потише, чтобы не потревожить её сон.
* * *Пока они поднимались по тропе, ветер постепенно стих, хотя им всё больше казалось, что они вот-вот коснутся неба. Рыцарь с воином размеренно шагали впереди, ни дать ни взять два старых друга, вышедших подышать воздухом, и очень скоро перед ними и пожилыми супругами открылся широкий простор.
— Принцесса, это глупо, — на ходу сказал Аксель. — На что нам сдалось идти за этими господами? И кто знает, какие опасности поджидают нас впереди? Давай повернём обратно и подождём рядом с мальчиком.
Но шаг Беатрисы оставался всё таким же решительным.
— Я хочу идти дальше. Вот что, Аксель, возьми меня за руку и помоги мне не пасть духом. Потому что мне кажется, что это мне нужно больше всех бояться, что хмарь рассеется, а не тебе. Там, у тех камней, мне подумалось, что когда-то давно я дурно с тобой обошлась, муж мой. Чувствуешь, как моя рука дрожит в твоей при мысли, что мы можем вспомнить тот мой проступок?! Что ты мне тогда скажешь? Уйдёшь прочь и бросишь меня на этой голой горе? Где-то в глубине души мне хочется увидеть, как отважный воин, что шагает впереди нас, будет повержен, но я не хочу, чтобы мы с тобой играли друг с другом в прятки. Я-то уж точно не буду, Аксель, а ты, ты согласен? Давай без помех увидим путь, пройденный вместе, не важно, в сумраке или под ласковым солнцем. И если воину и впрямь предстоит сразиться с драконихой в её логове, давай сделаем всё, что в наших силах, чтобы поддержать его дух. Всё могут решить сделанное вовремя предупреждение или окрик, чтобы привести его в чувство после яростного удара.
Аксель не перебивал её, слушая вполуха, потому что в дальнем углу его памяти снова что-то шевельнулось: грозовая ночь, горькая боль в сердце, одиночество, разверзшееся перед ним, словно бескрайние воды. Возможно ли, что на самом деле это он, а не Беатриса, стоял один в пустой комнате, не в силах уснуть, при свете маленькой свечи?
— Что сталось с нашим сыном, принцесса? — вдруг спросил он, и её левая рука сжала его руку. — Он правда ждёт нас у себя в деревне? Или мы будем целый год рыскать по этим краям и все наши поиски будут тщетны?
— Мне тоже приходила такая мысль, но я боялась произносить это вслух. Тише, Аксель, или нас услышат.
Действительно, сэр Гавейн с Вистаном, ушедшие вперёд, остановились на тропе, чтобы их дождаться, и, судя по всему, беседовали по душам. Подходя к ним, Аксель расслышал, как сэр Гавейн сказал, усмехнувшись:
— Признаюсь, мастер Вистан, я надеюсь, что дыхание Квериг вот-вот затмит вам память, и вы забудете, зачем идёте со мной. Жду не дождусь, когда вы меня спросите, куда я вас веду! Но, судя по вашему взгляду и шагу, забываете вы мало.
Вистан улыбнулся:
— Полагаю, сэр, именно из-за моего дара противостоять неизведанным чарам король и поручил мне это дело. Потому что у нас на болотах никогда не водилось тварей, подобных Квериг, но попадались другие с прелюбопытными способностями, и все замечали, как мало я подвержен их влиянию, когда товарищи мои падали в обморок или погружались в сон. Думаю, это единственная причина, почему король меня выбрал, потому что почти все мои товарищи в бою превосходят того, кто сейчас идёт рядом с вами.
— Мастер Вистан, в это невозможно поверить! И молва, и мои наблюдения подтверждают ваши исключительные качества.
— Вы меня переоцениваете. Вчера, когда мне пришлось убить того солдата у вас на глазах, я прекрасно сознавал, какого мнения человек с вашим опытом может быть о моих скромных талантах. Их было достаточно, чтобы сразить напуганного стражника, но, боюсь, до вашего одобрения мне далеко.
— Чепуха! В бою вы изумительны, и это моё последнее слово! Друзья мои, — Гавейн повернулся к Акселю с Беатрисой, чтобы они тоже его услышали, — осталось совсем немного. Идёмте же, пока она спит.
Дальше спутники шли молча. Аксель с Беатрисой больше не отставали, потому что Гавейн с Вистаном вдруг посерьёзнели и продвигались вперёд со скоростью, больше присущей торжественным церемониям. Во всяком случае, склон потерял крутизну, словно превратившись в плато. Камни, которые спутники обсуждали, стоя внизу, теперь нависли у них над головой, и, подойдя ближе, Аксель увидел, что они сложены неровным полумесяцем на вершине насыпи в стороне от тропы. По откосу насыпи шёл ряд камней помельче, представлявших собой лестницу, которая поднималась до самого края, по всей видимости, чрезвычайно глубокой ямы. Трава вокруг почернела или выгорела, отчего повсюду — где не было ни кустов, ни деревьев, — веяло тленом. Гавейн, остановив отряд у подножия примитивной лестницы, повернулся к Вистану и сказал, медленно подбирая слова:
— Сэр, в последний раз предлагаю вам отказаться от этой опасной затеи. Что мешает вам вернуться обратно к сироте, который сидит на привязи? Вот, снова ветер доносит его голос.
Воин оглянулся назад, туда, откуда они пришли, потом снова взглянул на сэра Гавейна.
— Сэр, вы же знаете. Назад мне дороги нет. Покажите же мне дракона.
Старый рыцарь задумчиво кивнул, словно Вистан только что сделал случайное, но занятное наблюдение.
— Хорошо, друзья мои. Тогда говорите потише, ибо зачем нам её будить?
Сэр Гавейн повёл спутников вверх по насыпи и, дойдя до камней на вершине, подал знак остановиться. Потом осторожно заглянул через край и тихо сказал:
— Встаньте здесь, и вам будет хорошо её видно.
Аксель помог жене взобраться на уступ рядом с собой и перегнулся через один из камней. Яма оказалась шире и не такой глубокой, как он ожидал, больше напоминая высохший пруд, чем вырытый котлован. Она была почти вся залита бледным солнечным светом, дно было сплошь из серого камня и гравия — почерневшая трава резко обрывалась у кромки, — и единственным живым созданием, кроме самой драконихи, был одинокий куст боярышника, кое-как пробившийся сквозь камень у центра ямы.
Что же до самой Квериг, то с первого взгляда было трудно сказать, жива она или мертва. По её позе — ничком, голова свёрнута набок, лапы в стороны — можно было предположить, что дракониху сбросили в яму, уже убив. Было трудно понять, дракониха ли это вообще: Квериг была настолько истощена, что больше походила на червеобразную рептилию, привыкшую к воде, которая по ошибке выбралась на сушу и теперь страдает от обезвоживания. Кожа, вместо того чтобы лосниться и отливать бронзой, была желтовато-белёсая, как рыбье брюхо. От крыльев остались только ошмётки кожи, которые при беглом осмотре можно было принять за прилипшие к драконьим бокам сухие листья. Голова на серой гальке была повёрнута набок, и Акселю был виден только один драконий глаз, с перепонкой на манер черепашьего, который апатично открывался и закрывался, подчиняясь своему внутреннему ритму. Это движение вкупе с едва заметным вздыманием и опаданием кожи вдоль хребта служило единственным признаком того, что Квериг ещё жива.
— Неужели это она, Аксель? — тихо спросила Беатриса. — Эта бедная тварь, от которой остался только лоскут плоти?
— Взгляните сюда, госпожа, — раздался за спиной голос Гавейна. — Пока у неё есть чем дышать, свой долг она выполняет.
— Она больна или, может, уже отравлена? — спросил Аксель.
— Она просто состарилась, сэр, как и все мы. Но она пока ещё дышит, и дело Мерлина продолжается.
— Теперь мне что-то припоминается, — сказал Аксель. — Мерлин сотворил здесь какое-то чёрное дело.
— Чёрное, сэр? — переспросил Гавейн. — Отчего же чёрное? Это был единственный выход. Задолго до победного исхода битвы мы, пятеро добрых товарищей, отправились укротить эту тварь, в те дни могучую и яростную, чтобы Мерлин смог наложить на её дыхание великие чары. Может, он и был дурным человеком, но этим он осуществил волю Господа, а не одного лишь Артура. Разве настал бы когда-нибудь мир без дыхания драконихи? Посмотрите, как мы теперь живём! Старые враги — словно родня, от деревни к деревне. Мастер Вистан, это зрелище лишило вас дара речи. Я спрошу ещё раз. Неужели вы не позволите этой несчастной твари дожить свои последние дни? Её дыхание уже не то, что раньше, но чары в нём ещё остались. Подумайте, что может пробудиться на этих землях, стоит ему прерваться, пусть даже прошло столько лет! Да, мы убивали без счёту, признаюсь, и не разбирали, сильных бьём или слабых. Может, Господь нам и не улыбнулся, но мы избавили свою страну от войны. Сэр, уходите отсюда, умоляю. Может, мы и молимся разным богам, но ваши боги бесспорно благословляют дракона так же, как и мои.
