Потерянный альбом (СИ) - Дара Эван

— Отношение Хомского к контрдоказательствам, могу добавить, не стараясь вступать в особые контры с ним, для него-то очень удобное, потому что с ним он может оправдать свою более спекулятивную лингвистическую работу — это дает больше пространства для маневра в его теориях, видишь ли, — но Хомский, такой молодец, применяет эту идею и в других областях, вне царства науки, во всяческих ситуациях, — если с ним на что-то и можно рассчитывать, так это на принципиальную последовательность, — и более того, через некоторое время после коллоквиума Хомский опубликовал в «Фениксе» (а как же: «Глоуб» к нему и близко не подойдет) статью, спикировавшую ровно в эти самые темы, — статья была, с великолепной предсказуемостью, экскориацией операции «Иран — контрас» и ее проведения, запоротого по всем фронтам, — ведь, хоть, очевидно, все дело «Иран — контрас» является, по описанию Хомского, опасным извращением правосудия, демократии и общественного доверия, страна это переставала замечать, увязнув в контрдоказательствах — се в общем и целом тоже правда — в контрдоказательствах в виде показного патриотизма, которым щеголял фотогеничный преступник, — и в виде мифической неподотчетности бюрократии — и в виде неуязвимого дружелюбия парикмахера [28] — scusi [29] — просто кровь так и вскипятилась — и я тебе скажу, статья была эффективная, очень хлесткая, и после ее публикации мы все поздравляли Хомского одобренным способом — нашими запатентованными двух-, трех- сложными похвалами с каменным лицом, в духе пробормотанного Отлично, профессор, — со славой, видишь ли, Хомский не то чтобы в ладах, — должно быть, для его личности это теперь скорее контрпример…

— Однако когда статья вышла, с ней кое-что вышло — даже довольно интересное, — потому что в местном бюро CBS [30] ее кто-то прочитал и, видимо, увидел в ней какое-то зерно, — потому что через несколько дней раздался телефонный звонок — только подумай: телефонный звонок! — телефонный звонок с вопросом, не интересно ли доброму профессору появиться ни много ни мало в «Лицом к нации», чтобы обсудить написанное, — теперь присядь поудобнее, если не против, и подумай, что это значит: двадцать лет с тех пор, как Вьетнам вышел из моды, Хомский был парией в мейнстримных СМИ — столь же полно отсутствовал на американском телевидении, сколь Чаушеску присутствовал на румынском, — другими словами, Хомский практически лишен голоса, практически запрещен на имеющих весь вес каналах этой страны, несмотря на то, что он из кожи вон лезет, чтобы не, — он стал отвергнутой альтернативой — отвергнутой криками о свободе слова от людей, вцепившихся в микрофоны мертвой хваткой, — так что когда раздался телефонный звонок, это был, скажем так, чуть больше чем курьез — в конце концов, зазывала одна из телесетей, предвещая национальное вещание — и повсеместно уважаемое национальное вещание причем, с прайм-часом в воскресенье утром, — так что после получения предложения Хомский просто заперся у себя в кабинете, делая заметки, — раз уж его приглашают на «Лицом к нации», он придет во всеоружии, — и, хотя весть о предложении разнеслась по факультету почти немедленно, Хомский не забронзовел, сообщил нескольким из нас лишь вскользь, почти ненароком — более того, лично мне он об этом рассказал, когда мы пересеклись на лестнице института, и то только после своих мыслей насчет моей статьи о свободе словопорядка в языке вальбири…

— Но потом, несколько дней спустя, меня ждал сюрприз — нешуточный сюрприз, — когда Хомский, к моему адреналиновому восторгу, позвал меня к себе в кабинет и попросил — ага, меня самую, — сопровождать его на интервью, — вот так так, подумала я, — но потом пояснил — он сидел за столом и пояснил, что интервью запланировано на следующее воскресенье и что он решил ехать ради него в Вашингтон, а не транслироваться из Города Бобов [31], — довольно спокойно сказал, что хочет сидеть рядом с ведущим передачи, что хочет находиться с ним в одном помещении — почему-то казалось, что это имеет значение, — и еще он думает, сказал он, что в путешествии ему не помешает союзник, — например, помочь с чем-нибудь, коль придется, — ну, для меня это звучало вполне правдоподобно, — хотя я не собиралась отказываться, даже если бы это не звучало правдоподобно, — так что, конечно, я согласилась не сходя с места…

— В следующее воскресенье днем CBS организовала для нас перелет и заселила в отель «Амбассадор» — в отдельных номерах, конечно же, — наш союз строго подчинительный, а не соединительный, — и я с превеликим удовольствием адаптировалась к очаровательному элегантному шику — и особенно к чудесному душу — м-м-м… — тем вечером мы ходили в приличный итальянский ресторан в нашем квартале — Хомский не из тех, кто бронирует столик в «Сфуцци», — и за беседами о фонологии прогуливались до самого Томас-серкла, — но потом легли пораньше, поскольку лимузин, как понимаешь, должен был приехать на следующее утро в восемь, — в тот самый день мы с ним встретились в вестибюле, были в свою очередь встречены водителем, на диво пунктуальным, — Хомский сошел в повседневном пиджаке и галстуке, оба — бежевые и совершенно друг к другу не подходящие, тогда как я старалась выглядеть непримечательно, — поездка до студии была короткой, по улицам по большей части безлюдным, не считая нескольких отбившихся такси, — и ох, а богачи любят вытянуть ноги в салоне — в CBS, ровнехонько в центре города, в здании 2000 на М-стрит, водитель сопроводил нас в вестибюль, где нас встретил парень с большой улыбкой и любовью к рукопожатиям по имени Чак, — затем Чак провел нас через несколько больших дверей в длиннокоридорное здание и доставил прямиком в комнату ожидания для гостей — где сказал, что мы можем, цитирую, пока просто прохлаждаться, и затем поспешил прочь…

— Комната была прямоугольником скромного размера, с мягкими креслами почти по всему периметру — на столе вдоль одной стены предлагались маффины, бейглы, кофейник, одноразовые стаканчики и тому подобное, а на другом столике в противоположном углу приютились «Сандей Пост», «Нью-Йорк Таймс» и телефон со множеством кнопок, — тем временем большой телевизор на массивном черном металлическом кронштейне, торчащем с длинной стены, поливал нас прямым эфиром CBS — и так мы приступили к ожиданию, — как и я, Хомский просматривал разные рубрики «Таймс» — и в основном притих, — хотя я после десятиминутного буферного интервала рискнула и нерешительно установила контакт с одним черничным маффином на столе — со вкусными крошками сверху, — за этим исключением в комнате было тихо, хотя в коридоре снаружи хватало туда-сюданий, — наконец я встала и выбрела из комнаты, чтобы малость оглядеться, — на удивление, никто и междометия не сказал, — вероятно, потому, что смотреть там особо было не на что, не считая коридоров и пары темных студий, — так что я вбрела обратно, и мы ждали — и читали — и ждали — и еще читали — и один раз я видела, как Хомский глянул на свои наручные часы — и на самом деле правильно глянул — время подходило к эфиру — на самом деле подходило совсем близко, — но я рассудила, что для такого интервью особой подготовки и не требуется, — так что просто откинулась, уступив — пожалуй, неизбежно — ящику, — хотя Хомский продолжал читать газету или просто глядеть куда-то вдаль, совещаясь с собственными мыслями, — и тут в комнату заскочил молодой парень, совсем не Чак, который нас привел, — приятно мускулистый, и с планшетом, и какой-то бледноватый, — и начал со слов Э-э, мистер Хомский? — Прошу прощения, мистер Хомский? — и потом, прочистив горло, сказал, что кое-что поменялось — спустили решение, сказал он и опустил глаза, — решение выбрать другого гостя, который непредсказуемо оказался свободен как раз в самую последнюю минуту, — решение о том, что так шоу получится своевременней, сказал он и потом закашлялся, — новостней, сказал он — и потом перешел к сути, да, к тому самому слову, — простите, сказал он, — я взлетела с кресла, но не успела ничего выпалить, как Хомский прочистил горло и сказал в полном спокойствии, что это нестрашно, — и практически не сдвинулся с места — так и сидел с руками на коленях, — тогда не-Чак выдохнул и сказал спасибо, спасибо за понимание — большое спасибо, сказал он, — мы это ценим, сказал он, — нам жаль доставлять неудобства, сказал он, но такое бывает то и дело, — такова натура новостного бизнеса, сказал он, — понимаю, сказал Хомский, — еще раз, бывает то и дело, сказал анти-Чак, — понимаю, сказал Хомский — и наконец встал…