Максим Малявин - Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения
Получив специальность, Андрей уехал в другой город, где ему предложили организовать психиатрическую службу при одном производстве. Вишлист психиатра (к чему так грозно, давайте я буду называться скромно: психоаналитик, хорошо?) был немаленьким, но бухгалтерию с хозяйственной службой не насторожил, в результате чего в кабинете психоаналитика (как гласила табличка на двери) появился удобный диван и… гинекологическое кресло. Пришедший поздравить Андрея с новосельем начмед с минуту пришибленно молчал, после чего осторожно заметил, что всегда представлял себе психоанализ несколько иначе. Андрей, не растерявшись, тут же отрекомендовал себя сексопатологом по совместительству и успокоил начальство тем, что требовать полставки совместителя не станет, ибо работа сама по себе доставляет ему несказанное удовольствие и подъем всего, что только можно, начиная с настроения. К слову сказать, мужики к нему почти не обращались. Может, психика более устойчивая?
Просто удивительно, как непыльные должности отыскивают готовых их занять. Наверное, это какой-то взаимный таксис. Так и с Андреем: как только в одном из соседних городов появилась вакансия начальника чего-то там эдакого, он телепортировался туда в мгновение ока. Вместе с гинекологическим креслом. Во всяком случае, из освобожденного кабинета оно исчезло. Несколько лет он начальствовал, пока не сложились объективные условия с субъективным отношением и легким амбре чего-то жареного. В итоге Андрей покинул и этот город. Вместе с креслом. Встретите где-нибудь психиатра в сопровождении бродячего гинекологического кресла, передавайте привет.
И снова о маниакальном
Порою ловлю себя на мысли, что немножечко завидую той несокрушимой уверенности в себе, которую излучают наши маниакальные пациенты. Никаких тренингов, никаких хитро расставленных мотивировочных акцентов; просто дождался обострения — и тебя прет почище того хомячка с капли кокаина. Если бы при этом еще и критика к себе, глубоко и беззаветно любимому, сохранялась бы, я устраивал бы себе депривацию сна[51] перед важными событиями в жизни, чтобы брать любые жизненные преграды маниакальным тараном и лучезарной улыбкой.
У Анатолия (пусть его зовут так) нет никаких проблем с самокритикой и заниженной самооценкой за отсутствием оных как ненужных атавистических элементов. Это в обычном, базовом, если можно так выразиться, состоянии. А постоянная готовность вляпаться в очередной грандиозный проект в сочетании с жизненным принципом «пацан сказал — пацан сделал» дает его дочери (единственному человеку, который еще не сбежал) полное ощущение жизни на вулкане. Ну, или над складом пиротехники со сторожами-пироманьяками.
Усилием воли подавив в себе желание лично затеять строительство моста через Берингов пролив, Анатолий сосредоточился на более рутинных задачах. Первую из них — завести хозяйство в сто пятьдесят кроличьих голов непосредственно в трехкомнатной квартире — дочь успела похерить на этапе закупки ушасто-озабоченного привета соседям. Вторую он вынашивал долго, тщательно скрывая свои планы от дочери. Дело было жутко выгодное: всего-то арендовать четыре гектара пригородной земли, построить на них несколько домов и сдавать в аренду, после чего наслаждаться жизнью белого человека. Причем построить коттеджный поселок Анатолий планировал сам, без многонационально-многопрофильного ансамбля. Ведь дачный домик построил же! Жаль, не дали вместо огорода вырыть пруд и запустить в него осетров, а то бы уже черную икру на бутерброд мазали. Ту, что оставалась бы от экспорта в лучшие рестораны Европы. Деньги на осуществление проекта? Да не вопрос! Часть занять у знакомых, другую — в банке. Что касается банка, тут вопрос должен был решиться сам собой: там же работают кто? Правильно, женщины. А какая женщина в возрасте от восемнадцати до самого зрелого, с капюшоном и косой, сможет устоять перед термоядерной харизмой такого супергипермачо? Правильно, нет таких. Так что разницей между «дать» и «дать кредит» можно было смело пренебречь за эфемерностью оной. В этот раз дело дошло до организации торгов, на которые главный претендент прибыть не смог: поправлял пошатнувшееся психическое здоровье на закрытом курорте местного значения.
Кстати, попав в отделение, Анатолий на первом же врачебном обходе огласил список требований. Прежде всего, больница должна была предоставить ему возможность вот прямо тут же поступить в любой вуз страны на его выбор: чего зря время терять, заодно и к вступительным экзаменам можно будет подготовиться в перерывах между целительными процедурами! Далее, раз уж он так не вовремя был вынужден прервать свой почти начатый бизнес, то больница, в свою очередь, должна либо вернуть кредиторам деньги, которые он успел назанимать, либо предоставить ему машину и водителя, чтобы он мог вести дела без отрыва от оздоровительного процесса. И третье требование. Включить в оздоровительный процесс хотя бы по одной девке румяной в день. За счет заведения, естественно. А то с девочками из банка что-то не успелось.
Что и говорить, выписался он из больницы не особо впечатленным методами лечения и вообще подходом к организации всего и вся. Видимо, это послужило причиной его скорого визита к участковому психиатру. Придя, он с порога заявил, что диспансер работает неэффективно. Лечебный процесс ведется по старинке, простаивают огромные площади: вон там должен быть бассейн, вот тут — сауна, вон несколько соток под огород, пруд и ферму для давно любимых кроликов. Из недостроенного здания возле забора получится отличный бордель. Готов лично возглавить процессы модернизации в рамках отдельно взятого дурдома. Взгляд у Анатолия так горел, что доктор не стала лично рушить громадье планов и отправила его к главбуху — не все ей одной такое счастье, пусть попытается очаровать эту женщину.
Есть дамы, монументальные формы которых позволяют использовать обруч в качестве пояса. Я слышал однажды историю о том, как в одном южном порту с борта нашего круизного лайнера сошли на берег несколько сотрудниц буфета и камбуза — чисто прогуляться. Говорят, в тот день работа порта была приостановлена: каждый хотел лично посмотреть на этих женщин. И долго потом те, кто не имел счастья лицезреть это чудо, просили более удачливых: «Дорогой, покажи, пожалуйста, какая была ханум?» — и с восхищением смотрели на широко расставленные руки. Только, на свою беду, Анатолий ни разу не был знойным южным мужчиной.
Из бухгалтерии мужик пришел задумчивым. Он так и не объяснил, что же его так поразило — отказ или формы, но на госпитализацию попросился сам.
