KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Марьяна Романова - Солнце в рукаве

Марьяна Романова - Солнце в рукаве

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Марьяна Романова, "Солнце в рукаве" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Стоп.

Нельзя так.

Это уже не та бабушка, которая била ее по щекам. Не та бабушка, которая заставила распороть прекрасное платье. Это другой человек, слабый, желтый, почти не существующий.

А прошлого в любом случае не вернешь.

Надя где-то прочла, и ей понравилось: «Только тогда мы по-настоящему становимся взрослыми, когда перестаем мечтать о лучшем прошлом».


Вера Николаевна никогда не слыла сентиментальной. Совсем даже наоборот – ученики девятого «Б», над которым ей было навязано классное руководство, прозвали ее Сухарь Бородинский, за эмоциональную скупость, бедность реакций и воспетую школьным фольклором жесткость.

Вера Николаевна понимала, что отчасти они правы. Однако когда крошечный человечек, вчерашняя часть ее плоти и сегодняшнее совершенно самостоятельное существо, серьезно взглянул на нее припухшими загноившимися глазами, а потом улыбнулся, доверчиво и беззубо, что-то оборвалось у нее внутри. Как будто под сердцем тихо запела волшебная виолончель. И это было так неожиданно, так восхитительно, больно и сладко, что Вера Николаевна, посерев лицом, осела на стул. Вокруг нее засуетились больничные нянечки, кто-то пихнул ей под язык таблетку валидола – она вяло попыталась оттолкнуть руку, но ее не слушали. Крошечного человечка унесли, волшебная виолончель, всхлипнув, умолкла.

Потом одна из соседок по палате – одышливая, дебелая и светлобровая, похожая на гибрид молочного поросенка и личинки гигантской мухи, снисходительно объяснила: это была ненастоящая улыбка.

Младенцы, которым от роду два с половиной дня, не умеют улыбаться осознанно, просто когда отходят газики, у них расслабляется рот. Шутка природы. Рефлекс. Биология.

Вера молчала, сжав под одеялом кулаки.

Ей хотелось сорваться с места, орлом упасть на кровать соседки и бить ее кулаками по лицу. Чтобы она замолчала, чтобы не смела говорить такие страшные обидные вещи. «Это у твоей дочки газы, – неслышно бормотала она, отвернувшись к стене. – Потому что сама пердишь всю ночь. Спать невозможно. А моя – улыбается. Никакой биологии, только интеллект и любовь. Но тебе не понять. Тварь. Тварь».

Конечно, она ничего не сделала. Она же не торговкой сухофруктами была, а учителем русского языка и литературы. Пыталась привить трудным подросткам любовь к Толстому (которого в глубине души считала тяжеловесным) и Достоевскому (которого, как и всех нытиков, недолюбливала).

Потом эта внезапная чернокрылая ярость не раз возвращалась.

Ярость была поводырем согревающей нутро виолончели, шла с нею рука об руку. За нежные вибрации струн приходилось платить застилающей глаза ледяной мутью.

Томочке три года. У нее огромные глаза и боттичеллиевские кудри, она уже умеет читать по слогам и выговаривает все буквы, даже трудную «щ». Она рисует, высунув кончик маленького розового языка, напевает под нос песенки из мультфильмов, бормочет что-то детское, и это так трогательно. Она не похожа на сверстников, она – совершенство.

А какая у нее пластика, какая богатейшая мимика, как она отбрасывает золотые локоны коротким движением головы, как она смеется, как закусывает губу. Всем этим Вера Николаевна была готова любоваться целыми днями. Даже когда дочь засыпала, она часто замирала над маленькой кроваткой и, сложив ладони у сердца, прислушивалась к нежному медовому дыханию, присматривалась к подрагиванию детских бархатных ресниц. О чем думает ангел, что ему снится?

К семи годам Томочка Сурова уже была маленькой женщиной. Волосы по пояс, изящество заморской статуэтки, балетная спина, гордо вздернутый подбородок, космические блестящие глаза. Разумеется, Тома отправилась в ту школу, где учительствовала ее мать.

И вдруг однажды (первая четверть ее первого учебного года подходила к концу) застенчивая молоденькая Маргоша, учительница начальных классов, робея, обратилась к Вере в коридоре:

– Мне бы с вами поговорить… Насчет дочки вашей.

Верины губы растянулись в улыбку. О дочери она могла говорить часами. Наверное, эта милая девочка, вчерашняя студентка, хочет Тому похвалить. Лично поблагодарить Веру за такую ученицу. Отметить ее особенность.

Так и вышло:

– Ваша дочь… особенная… – На щеках Маргоши проявился свекольный сочный румянец.

– Так и есть, – кивнула Вера Николаевна, – она всегда была такой, с самого рождения. Читать слоги научилась в два с половиной года.

– Понимаю, только вот… Трудно с ней, – наконец выдавила учительница. На ее высоком лбу выступили бисеринки пота.

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась Вера.

– Она… неусидчивая. Может посреди урока встать и выйти из класса. А когда я говорю – сядь, мол, на место – смеется мне в лицо.

– Может, ей надо было в туалет? – с некоторым раздражением предположила Вера Николаевна. – Она, наверное, спросила, а вы не услышали. Она же ребенок.

– Нет, вы не понимаете… – Маргоша чуть не плакала. – Если бы это случилось один раз… Но почти на каждом уроке. Она может пойти в игровой уголок и повернуться ко всем спиной. Совсем ничего не хочет делать. Ее прописи… Вы видели ее прописи?

– Видела, – с достоинством кивнула Вера. – И что? У нее почерк творческого человека. Я и сама всегда писала неразборчиво.

– А математика… Она не может сложить «один» и «четыре», начинает на пальцах считать.

– Так, может, дело в том, что вы не в состоянии объяснять? Вот скажите мне, Маргарита… не помню вашего отчества…

– Васильевна, – шепотом подсказала та.

– Маргарита Васильевна. Вы считаете себя хорошим педагогом? Сколько лет вы уже у нас работаете?

– Третий год… Но другие дети все понимают и все выполняют.

– Вот что, дорогая моя. Томочка уже в три года умела читать. Во всех детсадовских спектаклях играла главные роли. Она вундеркинд. А если вы этого не понимаете, дело не в ней, а в вас. Надеюсь, в институте вам объяснили, что к каждому ребенку нужен особенный подход. Тем более, если речь идет о таком особенном ребенке, как моя Тамара. Вы меня поняли?

И Маргарите Васильевне, которая вдруг почувствовала себя нашкодившей первоклашкой, оставалось только кивнуть.

За все четыре года начальной школы она больше так и не рискнула связаться с грозной Томиной мамой, готовой всегда встать на защиту непутевой дочери.

Но когда Тамарочка перешла в школу среднюю, сразу начались проблемы. Веру вызвала сначала учительница математики, седая строгая Валерия Петровна. Она была дамой холодной и опытной, и Верина ярость ее не пугала и не смущала.

– Это возмутительно, – хорошо поставленным голосом сказала она. – Ваша дочь – уникум. Я не знаю, чему ее учили в начальной школе, но она не вынесла ровным счетом ни-че-го. Самая отстающая девочка в классе. К тому же избалованная хамка. На вашем месте я бы поговорила с ней с помощью пучка крапивы.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*