Софи Кинселла - Богиня на кухне
– Ты сама как малинка.
– Это было… – Я умолкла, не в силах составить более или менее разумное предложение. – Знаешь, обычно я… – Вторую фразу прервал зевок, справиться с которым не было ни малейшей возможности. Я прижала руку ко рту. Поспать бы сейчас денек-другой…
Натаниель провел пальцем по моей спине, нарисовал на ней круг.
– Шесть минут – это не секс, – услышала я, закрывая слипающиеся глаза. – Шесть минут – это яйцо вкрутую сварить.
Когда я проснулась, малинник уже частично оказался в тени. Натаниель выбрался из-под меня, соорудил мне подушку из моей собственной, помятой и заляпанной малиновым соком юбки, натянул джинсы и сходил в дом за пивом. Я села, покрутила головой, прогоняя остатки сна, и посмотрела на него. Опершись спиной на дерево, он пил из горлышка.
– Лентяй, – сказала я. – А Гейгеры думают, что ты горошек подвязываешь.
Он повернулся ко мне и усмехнулся.
– Хорошо спалось?
– Сколько я продрыхла? – Я поднесла руку к волосам, извлекла из них камешек. Какое дурацкое состояние…
– Пару часов. Хочешь? – Он указал на бутылку. – Холодное.
Я встала, отряхнулась, надела юбку и бюстгальтер – кто скажет, что я не соблюдаю приличий? – и переместилась на траву к Натаниелю. Он вручил мне бутылку, и я сделала осторожный глоток. В жизни не пила пива. Холодное, пенистое… Ничего вкуснее мне пробовать не доводилось.
Я прислонилась спиной к стволу дерева. Трава приятно холодила босые ноги.
– Господи, я такая… – Я вяло подняла руку – и снова уронила ее на землю.
– Ты не такая дерганая, как раньше, – заметил Натаниель. – Помнишь, как подскакивала на целый фут, когда я с тобой заговаривал?
– Я не подскакивала!
– Еще как подскакивала. – Он кивнул. – Как кролик.
– Ты же меня барсуком обозвал.
– Ты – редкая порода. Помесь кролика с барсуком. – Он ухмыльнулся и глотнул пива. Некоторое время мы молчали. Я лениво следила за крошечным самолетом, оставлявшим на небе белый след.
– Матушка тоже считает, что ты меняешься. – Натаниель метнул в мою сторону испытующий взгляд. – Она говорит, что те, от кого ты убежала… или от чего… в общем, они тебя больше не пугают.
Он явно ждал ответа, но я промолчала. Мне вспомнилась Айрис и наш с ней вчерашний разговор. Как она позволила мне выплеснуть на нее все раздражение, все страхи. Можно подумать, ей своих забот мало.
– У тебя замечательная мама, – наконец проговорила я.
– А то.
Я поставила бутылку, вытянулась на траве и уставилась в голубое небо. Пахло землей, трава щекотала ухо, где-то поблизости стрекотал кузнечик.
Да, я изменилась. Я сама это чувствовала. Стала… более смирной, что ли.
– А кем бы ты был? – поинтересовалась я, теребя травинку. – Если бы тебе пришлось убегать, менять свою жизнь?
Натаниель ответил не сразу, поглядел сквозь бутылочное стекло на сад.
– Собой, наверное. – Он пожал плечами. – Я вполне доволен тем, кто я есть. Мне нравится жить там, где я живу. Нравится делать то, что я делаю.
Я перекатилась на живот, прищурившись взглянула на него.
– Но наверняка есть что-то, чем бы ты хотел заниматься. Ведь о чем-то ты мечтаешь?
Он с улыбкой покачал головой.
– Я занимаюсь тем, что мне нравится.
Внезапно я вспомнила свою беседу с Триш и резко села.
– А как насчет питомника, который ты хотел организовать?
На лице Натаниеля отразилось замешательство.
– Откуда ты…
– Триш рассказала мне сегодня утром. По ее словам, ты подготовил бизнес-план. А потом забросил эту идею.
Он отвернулся – возможно, для того, чтобы я не увидела его лица.
– Это была всего лишь идея, – глухо сказал он.
– Ты отказался от нее ради мамы? Чтобы сохранить пабы?
– Может быть. – Он дотянулся до нижней ветки дерева и принялся ощипывать с нее листву. – Все меняется.
Но тебе в самом деле нравится эта работа? – Я подалась вперед, словно пытаясь прочитать выражение его лица. – Ты же сам говорил, что ты не бармен, а садовник.
– Что значит «нравится» ? – В голосе Натаниеля вдруг зазвенел металл. – Это семейный бизнес. Кто-то должен им управлять.
– Но почему именно ты? – не отступалась я. – Почему не твой брат?
– Он… другой. У него свои дела.
– А у тебя разве нет?
– У меня обязанности. – Он нахмурился. – Матушка…
– Твоя матушка была бы только рада, займись ты, чем тебе хочется, Я знаю. Ей нужно, чтобы ты был счастлив, а не чтобы жертвовал собой ради нее.
– Я и так счастлив. С чего ты взяла…
– Но ты бы мог быть счастливее.
Наступила пауза. Натаниель смотрел в сторону, его плечи согнулись, будто он старался защититься от моих слов.
– Тебе никогда не хотелось избавиться от обязанностей? – Я широко развела руки. – Просто выйти в мир и посмотреть, как там…
– Ты так и поступила? – спросил он, резко оборачиваясь, уже не пытаясь скрыть раздражение.
Я помедлила.
– Мы говорим не обо мне, – сказала я с запинкой. – Мы говорим о тебе.
– Саманта… – Он потер лоб, вздохнул. – Я знаю, ты не хочешь вспоминать прошлое. Но скажи мне, пожалуйста, одну вещь. Всего одну. И не обманывай.
Признаться, я забеспокоилась. Что он собирается спросить?
– Попробую, – сказала я. – Ну? Натаниель посмотрел мне в глаза, набрал полную грудь воздуха.
– У тебя есть дети? – выпалил он.
Я изумилась настолько, что онемела. Он решил, что у меня есть дети? Сдавленный смех вырвался на волю прежде, чем я успела его сдержать.
– Нет. У меня нет детей. Ты что, подумал, что я оставила в прошлой жизни пять голодных ртов?
– Не знаю. – Он снова нахмурился, покачал головой. – А почему нет?
– Неужели я… похожа на мать пятерых детей? – В моем голосе было столько праведного возмущения, что Натаниель тоже рассмеялся.
– Ну, не пятерых…
– Что ты имеешь в виду, негодяй? – Я собиралась кинуть в него его же футболкой, но тут воздух прорезал женский голос.
– Саманта?
Триш! Из дома! Они вернулись? Мы с Натаниелем недоверчиво уставились друг на друга.
– Саманта-а! Вы снаружи?
Черт! Мой взгляд заметался по саду. Я почти голая, не считая юбки и бюстгальтера, вся в пыли и в пятнах от ягод. Натаниель немногим лучше. На нем, по крайней мере, джинсы.
– Скорее! Моя одежда! – прошипела я, вскакивая.
– А где она? – спросил Натаниель, оглядываясь.
– Не знаю! – Меня скрутил внезапный приступ истерического хохота. – Нас таки поймали!
– Саманта! – Я услышала, как открывается дверь веранды.
– Черт! – пискнула я. – Она идет сюда!
Ладно. – Натаниель вытащил из куста малины свою футболку, надел ее и сразу приобрел благопристойный вид. – Я их отвлеку. А ты проберешься за кустами, войдешь через кухню, поднимешься наверх и переоденешься. Идет?
