Олег Красин - Дети Метро
— Ну, ты как? — спросил он, по большей части желая прояснить роль Маши в этой истории.
Скосив глаза на дверь, куда вышла Маша, Стас сказал:
— Слушай, Макс, сам не понимаю, что получилось. Короче, в первые дни, когда я думал, что еще поднимусь, начал обзванивать знакомых тёлок, с которыми мутил в последнее время. И прикинь — везде облом! А потом, когда узнали, что у меня ноги как бревна и я не ходок, вообще всех волной смыло.
— Да, жесткач! — не удивился Максим, — но сам же говорил, что им только лавандосы нужны.
— Говорил… Хотя, в моём случае, лучше было бы ошибиться, — в голосе Стаса прозвучала едва скрываемая горечь, он растерянно моргал своими рыжими ресницами.
— А как Маша у тебя появилась?
— Я с ней танцевал в студии бальных танцев. Позвонил случайно и вот… Честно говоря, — Стас понизил голос, — не думал с ней тусоваться, так переспал один раз ради спортивного интереса. И потом, ты же видел, какие классные чувихи меня окружали. Но…
— Что но?
— На самом деле Машка оказалась то, что нужно. Если бы не эта авария я бы её никогда не узнал так близко, без балды! Ты чего ржешь?
— Не узнаю Стаса Гусарова! — Максим, действительно, заулыбался от души, — московского озорного гуляку.
— Да, — Стас невесело вздохнул, — теперь в околотке скоро забудут мою легкую походку.
Они цитировали Есенина, пытаясь шутить, хотя обоим было не до шуток.
Глава 14
На следующее утро Максим позвонил Кате, чтобы договориться о свидании. Телефон издавал длинные гудки — Катя не брала трубку. Он отложил мобильник. Ему пришла в голову мысль назло ей пойти куда-нибудь в людное место зависнуть там или, допустим, в Спа-салон. Он представил себя лежащим на подогретой каменной скамье, обернутым простыней, пропитанной благовониями. Представил, как молодые симпатичные девушки делают расслабляющий массаж, занимаются его лицом, разглаживая кожу на лбу и щеках, полируют ногти на руках. Последний раз они ходили в Спа вместе со Стасом. Хорошо провели время! Только сейчас со Стасом никуда не пойдешь.
Он вдруг остро ощутил, что остался один. За стенами дома царила настоящая зима, температура опустилась до двадцати градусов мороза. Завьялов посмотрел на разукрашенное ледяным дыханием окно, где морозные звезды и снежинки застыли в причудливых узорах, покрывая как белой шалью, почти всю поверхность стекла и оставляя лишь небольшие светлые пятна. Сквозь них можно было рассмотреть улицу.
Завьялов увидел пар, летящий изо рта прохожих и, не испытывая ни малейшего желания выйти наружу, улегся на диване. Он включил телевизор, настроившись на спортивный канал. Показывали футбол в записи — чемпионат Европы, прошедший прошлым летом. Максиму было все равно, кто с кем играет, он взял пару бутылок холодного пива из холодильника и принялся смотреть, в общем-то, не интересующий его матч.
Он не знал, что Катя не взяла трубку, потому что по досадной случайности у неё разрядилась батарейка, а телефон, как некоторые другие, не издавал при этом предупредительного сигнала. Телефон молчал, хотя она иногда и посматривала в ту сторону, где он лежал, с внутренним ожиданием.
Но Максим не звонил.
«Ну и пусть! — решила про себя Катя — не хочет, как хочет!»
— Ты чего такая хмурая? — спросила её мать.
— Да так, ничего, — Катя включила телевизор, висевший у них на кухне, принялась пить кофе, заваренный перед этим.
— Что-то твой Максим не звонит. Поругались, что ли?
— Почему поругались? У него дела. Могут же быть у человека дела?
Нина Георгиевна скептически хмыкнула и принялась готовить яичницу, которую она привыкла кушать по утрам. Катина мама была в старом сатиновом халате, упорно донашивала его и не выбрасывала в мусор. Дочь, заприметив мелкие дырки на рукавах, несколько раз делала ей замечание и грозилась сама выкинуть это тряпье. Она стеснялась того, что Максим мог увидеть мать в такой одежде.
— Я тебе говорила, — продолжила Нина Георгиевна, — предупреждала, что они все такие. Походят, походят, а потом ищи-свищи! Только и видели!
Катя молчала и смотрела телевизор. Показывали очередную кулинарную программу с известным телеведущим. Нечто аппетитное готовилось им на горячей сковородке, и было видно, как шипели и пузырились от жара мелко нарезанные овощи, рядом на разделочной доске лежали тонкими ленточками полоски розового мяса. Наверное, должно быть вкусно. Толстое добродушное лицо ведущего лоснилось то ли от пота, то ли от жира.
— Ты чего не отвечаешь? — донесся до Кати обиженный голос матери, говорившей всё это время почти без остановки.
— Мам ты не понимаешь. И вообще, это моё дело. Я прошу тебя, не лезь ко мне!
Она снова, в который раз повторила некогда сказанные ею слова своей матери. И без неё было тошно — умела же она сыпать соль на раны! В это время ведущий кончил жарить мясо и принялся уплетать свою готовку за обе щеки с чувством голода на толстом лице, словно ел до этого очень давно. Или сидел на жесткой диете, соблюдая недельный телевизионный пост.
Максим так и не звонил, и это сильно расстраивало Катю. Она совершенно не понимала, что его обидело, какая причина вызвала столь внезапное охлаждение. Возможно, он случайно увидел её вместе с Никитой и нафантазировал, напридумывал лишнего.
Вот дурачок! Ведь в том, что она стояла и болтала с Никитой, не было ничего такого, что могло бы её скомпрометировать. Надо было только подойти к ней и всё бы объяснилось. Она бы сама именно так поступила, потому что откровенный разговор лучше любых недомолвок, а шушуканье с самим собой ни к чему хорошему не приводит.
Катя всё сидела и сидела на кухне и, глядя то на телевизор, то в окно, на снег, лежащей на улице, гадала о причинах, побудивших Завьялова не прийти на свидание. Она не могла твердо знать, что именно в этот день Максим собирался сделать ей предложение. Она могла об этом только догадываться.
Максим казался ей иногда ужасно скрытным и необщительным человеком, или, по крайней мере, тем, кто может умело управлять своими эмоциями. В отличие от него Катя так не могла — у неё часто всё было написано на лице.
Посидев еще так некоторое время, она поставила пустую чашку кофе на стол, продолжая тупо смотреть телевизор и не улавливая слов ведущего. Да и какое ей было дело до его кулинарных способностей? Вдруг ей остро захотелось с кем-то обсудить свою непонятную размолвку с Максимом, поплакаться, пожаловаться на глупую случайность. Она с сомнением посмотрела на мать, которая ела свою яичницу и тоже смотрела телевизор. Нина Георгиевна для этой роли не годилась. Мать снова начнет изводить её своими пустыми упреками, раздражать ворчанием. Нет, ей этого было не нужно, только не сегодня!
— Ты побудешь с Денисом? — спросила Катя.
— Хорошо! — Нина Георгиевна подняла глаза на свою дочь, и та прочла в них затаенный упрек. Конечно, ничего иного она от матери и не ожидала.
— А ты куда? — спросила Нина Георгиевна.
— Пойду, пройдусь.
Катя хотела позвонить Вике, с которой они давно не виделись. Она бы предложила ей встретиться где-нибудь, прогуляться по морозцу, посидеть в кафе. Если подруга свободна. Поднявшись из-за стола, Катя пошла в комнату, где взяла мобильник и обнаружила, что её гаджет разрядился.
— Вот, зараза! — произнесла вслух Катя и с досады махнула рукой, словно хотела закинуть телефон подальше.
Она взяла зарядник, подключила мобильный телефон к розетке и сразу увидела сообщения о пропущенных вызовах. Это были звонки Максима. Катя внезапно ощутила, как у неё застучало сердце в груди, сильно, гулко, а щеки заполыхали огнем. Значит, он звонил, а она дуреха не слышала! Значит, он не обиделся, а она всё придумала, сама себя накрутила.
Торопливо нажимая пальцами экран сенсорного телефона, она послала ответный вызов Максиму. Длинно зазвучали гудки, но трубку никто не брал. «Теперь точно обиделся, — подумала с огорчением Катя, — как же это меня угораздило не зарядить телефон? Ведь смотрела вчера, еще думала, что заряда мало!»
Гудки в трубке звучали долго и безответно. Катя повторно набрала номер Максима и вновь, как в первый раз он не ответил. Тогда она отправила смс: «Максим, давай встретимся!» После отправки письма в верхнем углу её телефона появился конвертик, сообщавший, что послание доставлено по адресу. Положив телефон на столик у окна, Катя принялась ходить по комнате, с надеждой поглядывая на мобильник, только ни звонка, ни ответного смс от Максима не приходило.
«Отвечай, Максим, отвечай!» Она мысленно горячо просила его, но видимо, её просьбы не могли преодолеть расстояние, подобно электромагнитным волнам. В её голове мелькнула вздорная мысль о телепатах, но Катя не обладала их способностями, не могла передать свои чувства куда-то в пространство. Она не могла передать это своё отчаяние даже в соседнюю с комнатой кухню, где сидела мать, чтобы та прониклась переживаниями дочери и пожалела её.
