Прийя Базил - Имбирь и мускат
Ее лоснящиеся волосы выглядели так, словно она полировала каждый по отдельности. Персини вошла и украдкой поглядела на себя в зеркало. Тусклый свет в коридоре — Карам не вкручивал лампочки ярче сорока ватт — льстил цвету ее лица, но хрупкие волосы казались в нем еще слабее. Она решила порыться в ванной и разнюхать, какой краской пользуется Сарна. Незаметно лизнув палец, Персини пригладила брови, чтобы подчеркнуть их необычайную остроту. Потом вошла в гостиную.
— Тут, видно, король и королева Великобритании поселились, а, Бхраджи? — Она перевела взгляд с ковра на Карама.
— Что ты, мы бедняки, — ответил тот, подумав о жильцах. — Просто пора было менять ковер, и Сарна захотела купить красный.
«Он все еще любит чертовку», — подумала Персини, увидев, как нежно Карам провел по алой шерсти носком блестящего ботинка. Она задрожала от зависти.
— Да, — улыбнулся он. — Сарна прямо помешалась на красном с тех пор, как увидела по телевизору свадьбу принца Чарльза и леди Дианы.
Вошли остальные родственники. Первым был Сукхи, потом его зять Сурвит Чода и Рупия с четырехмесячным сынишкой на руках, Джимджитом. Следом шли пухленькие девочки-близняшки Руби и Перл, имена которых означали — рубин и жемчужина, их заново познакомили с сыновьями Пьяри, Амаром и Арджуном. Мальчики недавно стали ходить в новую лондонскую школу.
В коридоре Сарна уже шепталась с дочерьми:
— Вы видели этих толстух? «Драгоценные камни в короне моей Рупии» — так их величает Персини. Они больше похожи на футбольные мячи. Следовало назвать их Пышка и Плюшка.
— Ми! Ш-ш-ш, — оборвала ее Пьяри, пока Найна хихикала и вешала пальто на перила.
— Как зовут ее сыночка? — спросила Найна.
— Джимджит, — фыркнула Сарна и пошла к гостям.
— Они называют его Джем — самоцвет, — зашептала Пьяри. — Если он пойдет в сестер, можно будет звать всю троицу «Роллинг Стоунз».
Этот обед должен был состояться давным-давно. Согласно обычаю, Карам и Сарна пригласили в гости всю семью новорожденного, чтобы его благословить. Когда истекли шесть недель после родов, в течение которых мать и дитя не могли выходить из дома, Сарна назначила день. Карам был старший в семье, поэтому к нему надо были идти в первую очередь. Персини медлила. Больше двух месяцев она откладывала визит по самым разным причинам: то малыш неважно себя чувствовал, то Сурвит уехал на конференцию, то у них поломалась машина, то Рупия заболела гриппом, то Сукхи скрутил артрит. Однако неурядицы не мешали Персини навещать других братьев Карама. И только потом она снизошла до встречи со своей давней соперницей — Сарной.
Единственным блюдом, которое Персини одарила своим вниманием, был десерт: она догадалась, что миндальный кекс с апельсиновым ароматом — не Сарниных рук дело.
— Очень вкусно. Это ведь ты испекла, Пьяри? — спросила она.
— О да, — ответила за дочь Сарна. — Она научилась печь еще до того, как сварила первый дал.
— У Рупии получаются дивные десерты. Правда, бхабиджи она делает такое, что и вообразить нельзя! — Персини всегда хвалилась дочкиными успехами. Она превозносила ее с того дня, как Сарна родила близняшек, будто хотела доказать, что одна Рупия стоила двух девочек.
— Да, обожаю кексы! — Рупия смахнула белокурые пряди с пухлых щек. Она стала блондинкой, как только вышла замуж, — видно, решила продолжить Чодину семейную традицию экспериментировать с волосами.
— Нашим дочерям было проще, чем нам. Пьяри ходила на курсы, где ее учили готовить десерты. Она купила себе поваренную книгу, стряпает по рецептам. Мы о таком и мечтать не могли — всему сами учились. Мне бы и в голову не пришло смотреть в книгу. Я даже не знала, что такие бывают. — Сарна считала, что готовить по рецепту — последнее дело.
— Нас учили матери. — Персини с любовью поглядела на дочь. — Я тоже рассказала Рупии, что знала, а теперь она готовит гораздо вкуснее. Правильно, так и должно быть.
Сарна едва не ляпнула, что на кулинарном фронте даже муравей обскакал бы Персини. Вместо этого она ответила:
— Конечно, если девушка хочет учиться у матери, это хорошо. Но кое-кто предпочитает уехать в другую страну и там ходить на курсы.
— А ты, Найна? — Персини перевела взгляд на нее. Все такая же куколка — впрочем, неудивительно, с зелеными глазами и осел жеребцом покажется! — Тебя кто научил готовить?
Пойманная врасплох, Найна ответила, не подумав:
— Матушка. — И тут же осеклась.
— Матушка? — Брови Персини чуть не соскочили со лба. Она поглядела на Сарну, потом снова на Найну. — Так она теперь матушка? Ничего себе!
Сарна бросилась на помощь:
— А как еще назвать старшую сестру, которая готова на все ради тебя? — Она взглянула на Карама, сидевшего за столом с другими мужчинами. К счастью, тот был занят кексом. — Как иначе можно относиться к сестре, которая привезла тебя из Индии, кормила, одевала, учила готовить, замуж выдала, заплатила за свадьбу?! Я подарила Найне новую жизнь. Другой семьи у нее здесь нет. Я — и сестра, и брат, и отец, и мать.
— Конечно. — Персини погладила свой подбородок, — Мы все знаем, что у вас особенные отношения.
Несколько минут спустя Сарна вновь оказалась в неудобном положении. Речь зашла о детях, и Персини заявила, что Рупии ужасно повезло: у нее две дочери и сын.
— Добрая кисмет — наконец-то сынок! О Вахегуру, о чем еще мечтать женщине?
— Да, видать, от мужа удача перепала, — ответила Сарна, тонко уколов Персини: та родила только одного ребенка.
— Близняшки — это такое благо! С Божьей помощью девочки растут здоровенькие. Вахегуру дарит жизнь только тем, кто этого достоин, верно, Бхабиджи? — Персини одарила ее острой улыбкой: губы словно не растянулись, а, наоборот, смялись.
Сарна побледнела. Пальцы судьбы дергали, затягивали и перекручивали нити ее сердца. Оно заболело при воспоминании о погибшей девочке. Сарна так и не оправилась после утраты. Она встала и спешно вышла из комнаты.
Когда она вернулась, гости обсуждали внешность Найны. Та сильно похудела и осунулась за последний год — с тех пор как от сердечного приступа умер ее муж Притпал.
— Побереги себя, деточка. За здоровьем нужно следить, — сказала Персини.
— Конешн. — Сарна перешла на английский, словно это придавало ей уверенности. — Даровье — это богасво. Богасво, да. — Она устроилась в удобном кресле, которое купили специально для нее на случай болей в спине.
На диване теснились Рупия, Пьяри и Найна. Пьяри сочувственно прижалась к сестре. Найна еще не пришла в себя после неожиданной смерти Притпала. Свыкнуться с одиночеством ей было намного труднее, чем с потерей мужа. Они не успели завести детей, а у Притпала почти не было родственников, которым требовалась бы помощь Найны. Впервые в жизни она заботилась только о себе, не испытывая при этом никаких лишений: денег ей хватало, да и работа имелась. Однако Найне никогда еще не было так одиноко.
— Я думала, Найна переедет сюда, — сказала Персини. Глупо жить одной в Манчестере. Почему ты ее не пригласишь? — Она поглядела на Сарну. — Наверстаете упущенное.
Пьяри еще крепче прижалась к Найне, а та — к ней. Она до сих пор удивлялась, что, несмотря на уговоры матери, осталась в Манчестере. Три месяца после смерти Притпала Найна прожила с Сарной. Та кормила ее жирной пищей, пытаясь хоть как-то утешить. Старания возымели обратное действие: пропитанная любовью еда не задерживалась в желудке Найны, ведь глаза и уши говорили ей, что Сарна к ней равнодушна. «Если она не может признать меня сейчас, когда мне так плохо, то никогда этого не сделает», — решила Найна и уехала обратно в Манчестер.
— А я приглашала. — Сарне до сих пор было больно об этом говорить. — Мне нужна помощница. Молодые совсем не думают о старших. Мол, у них своя жизнь. Найна хочет жить в Манчестере. Там ее работа и дом. — Сарна всплеснула руками. — Разве ее уговоришь? Наши двери всегда открыты.
Персини, конечно, на этом не успокоилась:
— Ну, у тебя теперь есть Пьяри.
— О да, — ответила Сарна, хотя переезд дочери в Лондон никак не отразился на их отношениях. Чаще видеться они не стали. Пьяри строила собственную жизнь.
— Я еще не была в твоем новом доме. Это ведь недалеко? — спросила Персини у Пьяри. Не дожидаясь ответа, она продолжала: — Странно, что вы с мальчиками перебрались в Лондон, а Дживан остался в Канаде. Разве он не против?
Пьяри не нашлась с ответом.
Гнев озарил лицо Сарны, подобно молнии.
— Конечно, нет! — отрезала она. — Пьяри здесь ради детей. Они должны получить достойное образование в Лондоне! — Она одернула чуни, который собрался у ее горла серыми складками, похожими на грозовые тучи.
Персини увидела, что соперница разъярилась не на шутку, и отступила.
