Виктор Пелевин - Диалектика Переходного Периода Из Ниоткуда В Никуда
– Вот юрист хренов, а? – пробормотала Родина-мать с восхищением.
– Такого не бывает, – сказала Дездемона.
– Откуда вы знаете? – спросил Отличник.
– А оттуда. Если бы такое существовало, его бы рекламировали все глянцевые журналы.
Она произносила «глянцевые» через «х» и с хлюпом, так что выходило «хлямцевые».
– Может быть, в будущем изобретут, – сказал Отличник. – Даже не может быть, а наверняка изобретут! Раз мы с вами додумались, неужели человечество не додумается?
– Просто провидец какой-то, – сказало Светящееся Существо. – Нет слов. Поаплодируем ему, поаплодируем!
Участники обсуждения сговорчиво захлопали в ладоши. Зардевшись, Отличник встал и поклонился. Но приятный момент оказался смазан: Родина-мать заметила, что очки провидца обросли какими-то острыми коготками. Пока они были короткими, но вид у них был жуткий. Отличник попытался снять очки, но не смог – оправа будто приросла к ушам.
С Телепузиком тоже творилось что-то безобразное. На его рубашке проступили цепочки красноватых пятен – они были бледными, словно на фотобумаге, которую только что бросили в проявитель, но постепенно делались все отчетливей и кровянистей. Толстяк брезгливо оглядывал себя, отводя руки от тела, словно боялся вымазаться. Казалось, что кто-то обмотал беднягу колючей проволокой и сильно потянул за ее концы, отчего шипы впились в плоть под одеждой. К счастью, Монтигомо отвлек внимание аудитории от этой мрачной картины.
– Что-то я не понимаю, как такое смогут изобрести, – сказал он, – даже и в будущем. Человек-то останется тем же, что и сейчас.
– Ну и что. Человек уже сколько тысяч лет тот же самый, а что-то новое каждый год появляется, – откликнулась Барби. – И каждый раз никто не ожидает. Я уверена, лет через сто такое изобретут, чего мы даже и представить не можем.
– Но ведь это все радикально меняет, господа, – сказал Телепузик. – Получается, что мы делаем выбор, основываясь на неполной информации. Это все равно, что заказывать в ресторане обед, не прочитав меню.
– А как же еще? – спросила Дама с собачкой. – В будущее ведь не залезешь.
– Почему, – сказала Барби. – Если я правильно поняла, мы можем попросить все, что пожелаем. Так давайте для начала выясним, что мы вообще можем пожелать. Пускай нам, что называется, покажут весь ассортимент.
Все глаза повернулись к Светящемуся Существу. Оно молчало, видимо, ожидая вопроса.
– Юрист, давай, – сказала Родина-мать. – Загни, чтоб опять никто ничего не понял.
– Мы бы хотели узнать, – заговорил Отличник, – не появится ли в будущем какого-нибудь продукта или процесса, который позволит приблизиться к тому идеалу, о котором мы говорили? То есть сделать потребление бескрайним, а удовлетворение от него бесконечным?
– Появится, – сказало Светящееся Существо.
– Хорошо, – продолжал Отличник, – а можно заглянуть в это самое будущее? Чтобы понять, о чем идет речь. Получить представление. Хоть одним глазком, а?
– Можно всеми тремя, – сказало Светящееся Существо. – Только не пугайтесь.
В следующий момент и оно само, и белый цветок, в котором оно сидело, исчезли из вида.
Стебель с тремя отростками остался на том же месте. Но теперь под ним была сцена, а перед сценой – зал, полный людей, одетых во что-то вроде разноцветных лыжных костюмов. Так, во всяком случае, показалось Отличнику, который оказался в первом ряду этого зала.
Кроме металлического стебля, на сцене была трибуна. Лыжники бешено аплодировали стоявшему на ней оратору в таком же наряде. Не обращая внимания на аплодисменты, тот продолжал говорить. Слышно из-за шума ничего не было, но слова его речи на десятке разных языков бежали светящимися ручейками по экрану, занимавшему всю стену над трибуной. В самом верху, над полосой с китайскими иероглифами, шел английский текст:
«…nourishment and entertainment will meet and unite in a single safe, colorful, and crispy product, shimmering with nuances of taste and meaning…»
Родной язык мерцал довольно низко, и перевод отставал, зато можно было прочесть все с самого начала:
«Неуклонный прогресс человечества и развитие великой технологической революции неизбежно приведут к тому, что хлеб и зрелища встретятся и сольются в одном безопасном, хрустящем и красочном продукте, переливающемся сочными оттенками вкуса и смысла. Потребление этого абсолютного продукта будет происходить посредством неведомого прежде акта, в котором сольются в одну полноводную реку сексуальный экстаз, удачный шоппинг, наслаждение изысканным вкусом и удовлетворение происходящим в кино и жизни. Это поистине будет не только венец материального прогресса, но и его синтез с многовековым духовным поиском человечества, вершина долгого и мучительного восхождения из тьмы полуживотного существования к максимальному самовыражению человека как вида, окончательный акт, где встретятся…»
Английский текст был изящнее и обходился без эвфемизмов, введенных, видимо, импровизирующим синхронистом: вместо слов «абсолютный продукт» стоял термин «entertourishment», а окончательный акт, в котором встречались все земные радости, был обозначен как «shopulation» – видимо от «shopping», скрещенного с «copulation».
Отличник задумался о том, как перевести эти термины. Ничего лучше чем колхозный оборот «ебокупка хлебозрелища» не пришло в голову. Чтобы подчеркнуть протяженность процесса во времени (хотелось, понятное дело, чтобы он длился как можно дольше), можно было заменить «ебокупку» на «покупоебывание», но все равно выходило коряво. Решив посмотреть, как с этим справились переводчики-профессионалы, он опустил взгляд на ту часть табло, где появлялся перевод, но опоздал.
Зал и трибуна с оратором пропали так же мгновенно, как перед этим возникли, и все увидели Светящееся Существо. Цветок, в котором оно возлежало, зажегся над металлическим стеблем одновременно с тем, как лыжники растворились во тьме. Сам стебель снова остался на том же месте, и у Отличника мелькнула неприятная мысль, что это какая-то антенна, которая излучает одно наваждение за другим.
Несколько секунд все молчали, приходя в себя.
– Скажите, – нарушила тишину Родина-мать, – а что это такое, что вы тут нам показываете? Будущее?
– Объемное кино, – бросил Телепузик. – Или галлюцинация.
Пятна на его рубашке успели стать ярко-красными.
– Что они, рай на земле построят? – сказала Дездемона. – Завидно.
– Не надо завидовать, – сказало Светящееся Существо. – Если они и построят рай на земле, неужели вы думаете, что у вас не будет его на небе? Все лучшее, что создано мыслью человека, навсегда достанется человеку, потому что…
Светящееся Существо сделало интригующую паузу.
– Потому что кому еще это нужно? – спросило оно шепотом и засмеялось.
– Нет, правда, что это такое? – спросила Дама с собачкой. – Объясните кто-нибудь.
– Рассуждая логически, – сказал Монтигомо, – эта штука должна быть устройством, которое осуществляет то, о чем мы говорили. Во всяком случае, если окажется, что это зубоврачебный аппарат новой модели, я буду очень удивлен.
– Пускай они объяснят, – застенчиво молвила Родина-мать.
– Как вы проницательно догадались, – сказало Светящееся Существо, – это аппарат, который появится на земле через много лет. В нем воплотится многовековая мечта человечества, о которой само человечество даже не догадывалось все эти века, хотя отгадка была так близко, что вы сегодня нашли ее без всякого труда путем элементарного логического анализа. Но это не просто машина. Это нечто гораздо большее…
– Я знаю! – завопил Отличник. – Я понял! Только что осенило!
Светящееся Существо замолчало.
– Это второе пришествие! – выпалил Отличник.
– Не говорите глупостей, – бросил Монтигомо.
– Конечно! – продолжал Отличник. – Люди ждут, что Бог придет к ним в виде человека. Как две тысячи лет назад. Но почему они так думают, никто не может объяснить. А для чего Богу ветхое человеческое тело? Чтобы его опять прибили к доскам? Нет уж, спасибо! Помним!
Он обвел всех горящим взглядом.
– Знаете, есть такое выражение – Deux ex Machina? Когда автор греческой трагедии не справлялся с сюжетом, на сцену спускался Бог в специальной сценической машине и решал все проблемы. Вот что нужно человечеству. Оно так запуталось со своим сюжетом, что дальше просто некуда. Так почему Бог не может протянуть нам руку из машины? Божественной машины? И не просто руку – руки! Этих машин нужно огромное количество, как телевизоров или холодильников… Чтобы вместо одной сломанной появлялось две новые… Правда? Угадал?
– Поразительная острота мышления, – сказало Светящееся Существо. – Скажем так, ты прав настолько, насколько человек может быть прав, рассуждая о сверхчеловеческом. Действительно, после изобретения этой машины начнут циркулировать слухи о втором пришествии. Но ведь так было и после появления ЛСД. Поэтому я не стану говорить, что ты угадал. Или не угадал. При любом варианте возникнет много вопросов, не имеющих ответа.
