Джоанн Харрис - Ежевичное вино
— Де этот урод?
Он слышал голос Зета за мостом, представлял, как Зет изучает тропинку, прикидывает расстояние. Джей съежился под качающимися белыми головками кипрея.
Голос Гленды, запыхавшийся после бега:
— Ты его потерял, придурок!
— Ни фига. Он где-то здесь. Далеко ему не уйти.
Шли минуты. Джей цеплялся за амулет, пока они осматривали окрестности. Амулет Джо. Раньше он действовал. Когда-то Джей не вполне верил в него, но теперь-то верит. Он верит в волшебство. Он искренне верит в волшебство. Раздался хруст — кто-то забрался на гору мусора, скопившуюся под мостом. Шаги по гравию. Но он в безопасности. Он невидим. Он верит.
— Вот он!
Это десятилетка, Пола или Пэтти, стоит по пояс в пене сорняков.
— Давай, Зет, держи его! Держи!
Джей начал отступать к стене, облака белых семян взмывали в воздух с каждым шагом. Амулет безвольно раскачивался в пальцах. Гленда и Карен завернули под мост, лица потные. Сразу за мостом — глубокая канава, заросшая зрелой крапивой. Это не выход. Потом Зет вышел из-под моста, схватил Джея за руку, притянул к себе за плечи дружелюбным, безапелляционным приветственным жестом и улыбнулся:
— Попался. Волшебство кончилось.
Джей не любит вспоминать, что было потом. Окружил старательным молчанием, как некоторые сны. Сперва с него содрали футболку, криками и пинками загнали в канаву, где цвела крапива. Он пытался выбраться, но Зет заталкивал его обратно, крапива оставляла следы, которые будут зудеть и болеть еще много дней. Джей закрыл лицо руками, отстраненно думая: «Почему с Клинтом такого не случалось?», а потом кто-то схватил его за волосы, и голос Зета сказал, нежно, очень нежно:
— Теперь моя очередь, козел вонючий.
В своих рассказах Джей дал бы сдачи. Но он не дал. Он должен был хотя бы оказать сопротивление, продемонстрировать отчаянное нахальство. Как все его герои.
Джей не был героем.
Он заверещал еще до первого удара. Возможно, потому и уберегся от серьезных побоев. Могло быть и хуже, позже думал он, оценивая ущерб. Расквашенный нос, пара синяков, колени джинсов продраны, когда его тащили по полотну. Сломались только часы. Позже он осознал: кое-что поважнее и посерьезнее часов или даже кости сломалось в тот день. Это как-то связано с верой, смутно думал он. Что-то внутри сломалось, и уже не починишь.
Как сказал бы Джо, искусство ушло.
Матери Джей соврал, что упал с велосипеда. Правдоподобная ложь — по крайней мере, достаточно правдоподобная, чтобы объяснить порванные джинсы и расквашенный нос. Мать суетилась меньше, чем опасался Джей, всех больше интересовал вечерний повтор «Голубых Гавайев»[105], части посмертной теледани Элвису.
Джей медленно убрал велосипед. Сделал сэндвич, достал банку колы из холодильника, ушел в свою комнату и включил радио. Все казалось обманчиво нормальным, словно Джилли, Зет и Пог-Хилл остались в далеком прошлом. «Стрэнглерз» играли «Распрямиться».
Джей с матерью уехали в те выходные. Он не попрощался.
47
Ланскне, май 1999 года
Джей работал в саду, когда явилась Попотта с почтой. Маленькая, круглая жеманная девица в алом свитерке. Свой древний велосипед она всегда оставляла у обочины и дальше шла по тропинке.
— Эй, мсье Джей, — вздохнула она, протягивая пачку писем. — Ну почему вы живете так далеко от дороги! Моя tournée[106] всегда на полчаса длиннее, когда вам что-нибудь приходит. Я каждый раз по десять кило сбрасываю, пока сюда дойду. Сколько можно! Повесьте почтовый ящик!
Джей усмехнулся.
— Зайдите, у меня есть свежие chaussons aux pommes[107] Пуату. Кофе на плите. Я как раз собирался пить.
Попотта воззрилась на него сурово, насколько позволяло ее веселое личико.
— Хотите меня подкупить, Rosbif?
— Нет, madame, — ухмыльнулся он. — Всего лишь запутать.
Она засмеялась.
— Ну разве что штучку. Мне нужны калории.
Пока она ела пирожные, Джей открывал письма.
Счет за электричество; анкета из муниципалитета Ажена; маленький плоский пакет, завернутый в коричневую бумагу, подписанный мелким, аккуратным, смутно знакомым почерком.
Обратным адресом стоял Керби-Монктон.
Руки Джея задрожали.
— Надеюсь, там не одни счета, — сказала Попотта, прикончив пирожное и взяв второе. — Охота была выбиваться из сил, чтоб приносить вам дурные вести.
Джей с трудом открыл пакет.
Ему пришлось дважды останавливаться, чтобы унять дрожь в руках. Оберточная бумага толстая, для жесткости проложена куском картона. Записки внутри не оказалось. Лишь кусок желтой бумаги, старательно обернутый вокруг горстки крошечных черных семян. Единственное слово было нацарапано карандашом на бумаге.
«Особые».
— Что такое? — забеспокоилась Попотта. Наверное, он выглядел странно: в одной руке семена, в другой бумага, рот открыт.
— Да просто семена, которые я ждал из Англии, — с усилием ответил Джей. — Я… я забыл.
Голова кружилась от догадок. Джей был поражен, ошеломлен грандиозностью этого крошечного пакета. Он глотнул кофе, затем разложил семена на желтой бумаге и изучил их.
— С виду ничего особенного, — заметила Попотта.
— Да уж, ничего.
Их была от силы сотня, едва довольно, чтоб покрыть его ладонь.
— Ради Христа, не вздумай чихнуть, — сказал Джо из-за спины, и Джей едва не уронил все.
Старик стоял возле кухонного буфета, невозмутимый, будто никуда и не уходил, в невероятных хлопчатобумажных шортах в полоску и спрингстиновской футболке «Рожденные бежать», а также в шахтерских ботинках и кепке. Он казался совершенно реальным, но Попотта даже не моргнула, хотя, казалось, смотрела прямо на него. Джо усмехнулся и прижал палец к губам.
— Не суетись, сынок, — добродушно посоветовал он. — Пожалуй, схожу на сад гляну пока.
Джей беспомощно наблюдал, как старик фланирует из кухни в сад, и боролся с почти неодолимым желанием рвануть за ним. Попотта отставила кофейную кружку и глянула на него.
— Вы сегодня варили варенье, мсье Джей?
Он покачал головой. Через кухонное окно он видел, как за ее спиной Джо склонился над самодельным парником.
— Хм. — Попотта продолжала подозрительно нюхать воздух. — А вроде как пахнет сладким. Смородиной. Жженым сахаром.
Так значит, она тоже чует его присутствие. Переулок Пог-Хилл вечно пах дрожжами, фруктами и карамелью, даже когда Джо не делал вина. Этот запах пропитал ковры, занавески, дерево. Он преследовал Джея, цеплялся за одежду и даже забивал сигаретную вонь, так часто его окружавшую.