Гийом Мюссо - Сентрал-парк
Помню, все помню.
«В книге Коэна „Влюбленные“ тысяча сто девять страниц в формате фолио. Збигнев Прайснер написал музыку к „Двойной жизни Вероники“. В студенческие годы номер моей комнаты в общежитии был триста восемь. По вторникам в университетской столовой давали лазанью. В „Соседке“ Фанни Ардан играет женщину, которую зовут Матильда Бошар. Я помню мурашки по коже, когда слушала в наушниках по моему первому айподу „That’s My People“, тему, которую ребятки из NTM хапнули из прелюда Шопена. Я помню, где была одиннадцатого сентября две тысячи первого года: в гостиничном номере в Мадриде, у меня были каникулы, и я проводила их с любовником, много старше меня. Женатым комиссаром, который был похож на моего отца. И вот тогда-то обрушились башни-близнецы. Я хорошо помню это сложное время, помню пьющих мужчин, которых я презирала. Только позже я поняла, что сначала нужно хоть немного полюбить себя, и тогда удастся полюбить кого-то…»
* * *Я выехала на мост Инвалидов, потом на улицу Франклина Рузвельта и поехала по асфальтовому спуску, который ведет на подземную автостоянку. На встречу с подругами я отправилась пешком, мы встречались у Мотор-Вилаж на Елисейских Полях, у самого перекрестка.
— Привет, Алиса!
Они уже устроились за столиком на террасе «Фиат-кафе» и лакомились стуцикини. Я села с ними, заказала бокал шампанского и выпила его чуть ли не залпом. Мы смеялись, обменивались последними новостями, делились проблемами, у кого с бойфрендом, у кого с деньгами, у кого с работой. Заказали на всех по розовому мартини и чокнулись за нашу дружбу. Потом отправились гулять и заходили то в одно кафе, то в другое — «Мунлайт», «Третий этаж», «Лондондерри». Я танцевала. Позволяла мужчинам со мной заигрывать. Приближаться. Прикасаться. Я не больная. Я привлекательная.
Я не собираюсь умирать. Не хочу захиреть, зачахнуть. Не буду развалиной. Не завяну цветком, который просто взяли и сорвали. Я пила все подряд — «Бакарди Мохито», «Фиалковое шампанское», джин «Бомбей» с тоником…
Нет, я не кончу свои дни, растеряв все свои мозги, почем зря ругая сиделок. Цедя компот, уставив глаза в пустоту.
Все кружилось вокруг меня. Я слегка захмелела и была очень веселой. Меня пьянила свобода. Время промелькнуло незаметно. Было уже за полночь, когда я расцеловалась и попрощалась с девчонками и отправилась на подземную автостоянку. Третий этаж под землей. Освещение как в морге. Запах мочи. Каблуки цокали по бетону. К горлу подступала тошнота. Мне стало плохо. Ноги не держали. В один миг вся моя веселость испарилась, и мне сделалось так погано… Тоскливо, тяжело, безотрадно. Я пыталась проглотить комок в горле и не могла. Перед глазами замаячило изображение моего мозга с красными белковыми бляшками. Мне сделалось страшно. Я поняла, что мне грозит катастрофа. Старая неоновая лампа мигала и жужжала как насекомое. Я достала ключи, автоматически разблокировала машину и упала на сиденье. Глаза у меня были полны слез. И вдруг какой-то шорох… Кто-то сидел сзади. Я сразу же пришла в себя и обернулась. Бледное пятно лица обозначилось в темноте.
— Черт побери, Сеймур! Как ты меня напугал!
— Добрый вечер, Алиса.
— А что ты тут потерял?
— Ждал, когда ты расстанешься с подругами. Мне позвонил Клузо, и я за тебя беспокоился.
— А врачебная тайна, черт его побери?
— Ему ничего не пришлось говорить. Вот уже три месяца, как твой отец и я ждем и боимся этого момента.
Я зажгла свет, чтобы лучше его видеть. У него глаза тоже были полны слез, но он вытер их рукавом и прокашлялся, чтобы голос не звучал хрипло.
— Конечно, тебе решать, Алиса, но, по-моему, нужно действовать как можно быстрее. Ты сама меня этому учила: в нашем деле нельзя ничего откладывать на завтра, надо брать быка за рога и не отпускать его. Поэтому ты и стала самым лучшим следователем. Ты себя не жалеешь, ты всегда первая, всегда наносишь упреждающий удар.
Я всхлипнула.
— Невозможно нанести упреждающий удар Альцгеймеру.
В зеркальце я увидела, что Сеймур открывает плотный конверт. Из конверта он достал билет на самолет и какой-то проспект. На обложке проспекта высокое красивое здание на берегу озера.
— Мне говорила об этом заведении мама, это в штате Мэн, больница называется Собаго-котедж.
— И что понадобилось твоей маме в этой больнице?
— Как тебе известно, у нее болезнь Паркинсона. Еще два года назад у нее жутко дрожали руки, и она жила в настоящем аду. Но в один прекрасный день врач предложил ей новый метод лечения, в мозг вживили два тончайших электрода, связанных со стимулятором, который поместили где-то в районе ключицы. Стимулятор — это что-то вроде пейсмейкера.
— Ты мне все это уже рассказывал, Сеймур, и признался, что электроды ничуть не мешают болезни прогрессировать.
— Может быть. Да, болезнь как таковая не исчезла, но исчезли многие сопутствующие симптомы, и мама, например, видит теперь гораздо лучше.
— Альцгеймер не имеет ничего общего с Паркинсоном.
— Я знаю, — кивнул он и протянул мне проспект, — но посмотри, какое лечение проводят в этой больнице. Они используют глубокую стимуляцию позвоночника и борются с симптомами Альцгеймера. Их результаты внушают надежду. Это было совсем нелегко, но я нашел для тебя место в их экспериментальной программе. Я все оплатил, но вылететь нужно завтра. Я зарезервировал тебе билет на самолет до Бостона.
Я усмехнулась.
— Побереги свои денежки, Сеймур. Все эти курсы лечения лабуда. Я сдохну, и точка.
— У тебя целая ночь на размышление, — не отступал он. — А пока я отвезу тебя домой. Ты сейчас не можешь вести машину.
Я была слишком измучена, чтобы с ним спорить, уступила ему место за рулем и села на пассажирское.
В семнадцать минут первого камера видеонаблюдения автостоянки засняла, как мы выезжаем за ворота.
24
Исходная точка
Спасение таится там же, где кроется опасность.
Фридрих ГельдерлинТрайбека
4 часа 50 минут
За три часа до первой встречи Алисы и Гэбриэла
Телефон номера 308 гостиницы «Гринвич» звонил и звонил, пока наконец трубку не подняли.
— Алло, — отозвался сонный голос с трудом просыпающегося человека.
— Беспокоит дежурный, мистер Кейн. Мне крайне неудобно, что я вас беспокою, но вам телефонный звонок. Некто мистер Томас Крейг желает с вами поговорить.
— Среди ночи? Сколько сейчас времени, черт бы его побрал?
— Скоро пять утра. Он сказал, что дело очень срочное.
