Ира Брилёва - Приключения вертихвостки
Зная, что Эмик практически не пьет, я испытала что-то вроде шока. Но это было только начало.
— Конечно, сначала мне в голову лезли всякие глупости, — Эмик зарделся, — и я даже подумал, что ты меня просто использовала. Но чем больше я думал, тем очевидней мне становилось, что ты все сделала правильно. Ведь познакомились-то мы случайно! — И Эмик, ища у меня подтверждения своих слов, внимательно всмотрелся в мое лицо.
Я не обманула его ожиданий.
— Познакомились мы действительно случайно. Но, наверное, все, в конце концов, так и должно было случиться. — Я прижалась к моему самому любимому на свете мужчине. Какое счастье, сидеть в тишине и покое, и говорить друг другу то, что должны были сказать уже давно.
— Потом, поняв, что без тебя мне совсем плохо, я бросился тебя искать. Мало того, что я совершенно ничего о тебе не знал — это выяснилось почти сразу, но ты еще и словно сквозь землю провалилась. Я нанял детектива, он обнюхал каждый сантиметр земли около твоего дома. Благо, узнать твой адрес не было большой проблемой, — здесь Эмик слегка запнулся, но я ободряюще погладила его по руке, и он продолжил. — Но, увы! Там ты не появлялась. Тогда я стал ждать. У меня просто не было никаких других вариантов. Будешь смеяться, но я даже приехал к моей матери и попросил ее, если вдруг ей станет что-либо известно о том, где ты находишься, сообщить мне сразу же. Она восприняла мою просьбу, как личное оскорбление, и мы после этого ни разу не разговаривали и не виделись. — Эмик сказал это с горечью. Я его понимала. — Эти месяцы были кошмаром. Время тянулось так медленно, что я совершенно потерял способность работать, я перестал соображать, где утро, а где вечер и потерял вкус к жизни. Поняв, что это может очень плохо кончиться, я перегрузил все мои дела на замов и уехал в Австралию. Я облазил все закоулки, какие только нашел. Но ты упорно не хотела уходить из моей головы.
Я улыбнулась:
— Пока я проживала в прекрасной Вене, ты все время мешал мне спать. И есть.
— В день оглашения наследства я наконец увидел тебя. Но ты была холоднее льда. Я подумал, что это конец. Ты не подошла ко мне, ты даже не сказала мне ни единого слова. Я стоял там, у двери, и думал, что, наверное, ты права. После того, как моя мать столько раз причинила тебе боль, ты должна была меня просто возненавидеть. Потом, позже, я проклинал себя за нерешительность, за то, что не подошел к тебе. — Эмик сжал мои руки и прижался к ним щекой: — Но я так боялся, что ты меня прогонишь навсегда. Поэтому просто стоял и ждал, — он посмотрел мне в глаза: — Знаешь, всегда, пока не сказано последнее слово, остается надежда на хороший финал. Наверное, я не хотел финала, потому что боялся, что он будет не в мою пользу. Я надеялся, что ты сама сделаешь первый шаг. Или хотя бы подашь мне знак. Но ты просто встала и ушла. Я подумал, что это и есть этот самый финал. Я ушел из конторы Дэвика и долго бродил по городу. Я не помню, где я был. Потом я просто стал жить. Ходить на работу, что-то делать. Просто тянул свое, ставшее бесконечно длинным и неинтересным, время. Пока не пришел вчерашний день. И он вернул меня к жизни. — Эмик крепко обнял и поцеловал меня. — Когда моя мать сказала мне, что ты любишь меня, я словно родился во второй раз.
Я удивленно подняла брови:
— А она откуда узнала.
Тут пришел черед удивиться Эмику:
— Как, откуда? Ты сама ей сказала.
Потом он рассказал мне, что позавчера его мать ворвалась к нему в контору, когда он вел совещание, и устроила ему настоящую сцену. Такого она не позволяла себе никогда! Эмик был в шоке. Но самое главное — его мать рыдала, как ребенок. У нее буквально случилась истерика. Эмик даже растерялся от такого количества эмоций и впервые в жизни не знал, как себя вести.
Когда она успокоилась, они сели и — чего не случалось с ними уже много-много лет — поговорили по душам. Эмик рассказал матери, как он любит меня и страдает от нашей разлуки.
— Представляешь, она слушала меня и не перебивала. Я такого не помню! Она же всегда лучше всех знала, что, кому и когда делать. А тут сидела тихая и какая-то печальная, что ли?
Я представила себе Мадам тихой и печальной. Это было странное зрелище. Такая сцена воссоединения семьи. Трогательная и запоздалая. Эмик рассказал, что они разговаривали очень долго, и она ему все рассказала. Все, все!
Про Вована, про то, что уговорила мою мать позвонить мне из Зауралья. Про лесную сторожку, про то, как она сначала целый год безуспешно охотилась за мной до получения наследства. Как злилась на свои неудачи. Потом еще почти год после его получения. Но у меня теперь была целая армия и я была для нее абсолютно недоступна.
Я мысленно послала привет Олегу. Оказывается, у меня была целая армия, а даже я сама была не в курсе. Настоящий профи!
Эмик тем временем продолжал. О том как его мать все время плакала, пока все это рассказывала. Плакала, как маленькая девочка, потерявшаяся в толпе.
Я слушала Эмика и не верила своим ушам. Я вдруг вспомнила одну смешную подробность и зачем-то сообщила ее Эмику. Это называют женской логикой, но я думаю, что это просто защитная реакция женского организма — брякать что-нибудь отвлеченно-несерьезное невпопад, прямо посреди какого-то важного разговора:
— Знаешь, что Олег сказал мне по-поводу этих покушений? — спросила я Эмика. — Твоей матери хронически везло на киллеров-двоечников. Она, видимо, выбирала их то ли по Интернету, то ли по газете «Из рук в руки». И я ей об этом сказала. Представляешь! Прямо в глаза.
— О-о-о-о! Я представляю! — только и смог произнести Эмик. После чего мы снова хохотали с ним до слез.
Но потом, уже серьезно, он мне заметил:
— И слава богу, что ей попадались сплошные двоечники. Если бы среди них затесался хоть один отличник, то мы бы здесь не сидели. — Он обнял меня и прижал к себе. — Знаешь, до встречи с тобой я был совсем другим человеком. Я никогда не задумывался над многими своими поступками и, если бы не ты, то, наверное, так и прожил бы всю жизнь, словно китайский болванчик, соглашаясь со всем, что мне говорила моя мать. Ты, конечно, права, родителей не выбирают. Она моя мать, и я ее по-своему очень люблю. Но вытворять то, что она позволяла себе — это за гранью добра и зла. Как я мог быть так слеп! Я с ужасом думаю, как бы я сейчас смог с ней общаться, если бы она довела до конца свои планы? К сожалению, это начинаешь понимать, только когда речь идет о близком человеке. Я ведь и предположить не мог, когда вся эта история начиналась, что тот человек, на которого ополчилась моя грозная маман, и ты — будете одним и тем же лицом! И потом так все по-дурацки получилось. Я столько всего передумал. Эта моя беспечность или глупость… Я не знаю даже, как это назвать! У меня такое ощущение, что я только что проснулся и начал как-то по-новому ощущать этот мир, — Эмик прижал меня к себе еще крепче и стал слегка покачивать в своих руках, словно ребенка в крохотной колыбельке. — Я вот теперь думаю, а если бы судьба не свела нас, позволил бы я своей матери так вести себя. Если бы ты и та женщина, за которой она охотилась, была бы не одним и тем же человеком?
Я слушала его и думала, какой он, в сущности, замечательный. И мне пришло в голову, что я тоже, так же как и Эмик, бегала от своей любви целый год из-за каких-то страхов, вместо того, чтобы просто сесть и разобраться, как это делают все нормальные взрослые люди. И я решила тоже сказать ему об этом. Потому что сегодня был такой день — день всеобщей откровенности.
И мы снова хохотали, поняв, что оба просто боялись сознаться друг другу в своих, теперь уже ничего не значащих, страхах.
— А знаешь, как я долго боялась, что ты подумаешь, что я все это нарочно устроила?! И нет, чтобы просто поговорить с тобой и все сразу выложить! Ну, дурочка, ей богу, каких свет не видывал, — я никак не могла оторваться от вновь приобретенного мною «счастья» и все смотрела и смотрела на него. И это было так приятно! — Из-за этого дурацкого страха мы так долго с тобой жили врозь. Но поверь, если бы я знала точно, что ты не прогонишь и не разозлишься на меня после того, как узнаешь всю правду, я бы ни одной секундочки не стала ждать, и рассказала бы тебе всю правду. И потом, я же действительно не виновата, что познакомилась именно с тобой. И ты помог мне тогда, в ресторане, не задохнуться от куска пирога.
Вспомнив эту сцену, мы оба расхохотались, и Эмик снова прижал меня к себе, а я обняла его. Это был день смеха и объятий. Так мы сидели долго-долго. А потом он прошептал мне на ушко:
— Я очень люблю тебя. И даже не хочу думать, что было бы со мной, если бы с тобой что-то случилось. Да еще и при содействии моей родной матери.
Я молчала и слушала, как бьется его сердце.
— Знаешь, — сказала я через несколько минут, — я не держу на нее зла. Еще неизвестно как я бы повела себя на ее месте. Ведь ситуация действительно была очень странной. — Мне не хотелось конкретизировать, что именно было странным во всей этой ситуации, ведь Сашок был отцом Эмика. Но чувство глубокой благодарности к обоим этим мужчинам наполняло всю меня.
