Борис Фальков - Ёлка для Ба
— Библии, — догадался я, узнав интонацию, с которой было произнесено слово: книга. С такой же произносил его Ди.
— Нет, книги о вкусной и здоровой пище, — образумил меня Жора. — Ты возьми эту шоколадку и съешь. Это тебе подношение от Чрево, он предполагает, что ты наешься этим от пуза. Чрево это предвидит, он — настоящий пророк книги: его пузо вещает чужим голосом… Так им и положено, пророкам.
Тем же, ковыряющим обёртку, пальцем Жора подтолкнул шоколад ко мне, он сполз с его колен и свалился на нижнюю ступеньку. Сидевший там Ив попытался подхватить его, но промахнулся, поддев локтем меня. Эффект был таков, как если бы меня поддала не дверной ручкой — бампером на полной скорости мчащаяся «Победа», нет, танк. Я свалился с лесенки, прямо под ноги Сандро. Возвращая свою руку на место, Ив перехватил локоть Чрево — причём, сделал это за секунду, как написано в одном очень коротком, но таком памятном романе! — чуть развернул его, и вкатил оплеуху другой рукой, по виду совсем расслабленной. После столь невинного шлепка Чрево проделал пару таких развинченных движений, будто из него разом вынули все кости, и когда Ив отпустил его локоть — упал на колени так неторопливо, так беззвучно, будто и в самом деле его тело было лишено твёрдого костяка, а состояло лишь из мягкого, без каркаса, пуза.
— Тьфу, — сплюнул Ив, — надо же… Раздразнил-таки, аскарида.
— А, очухается, — сказал Сандро, присаживаясь рядом с ним на ступеньку.
Я стоял за лесенкой, чуть покачиваясь, а передо мной на коленях стоял Чрево, покачиваясь очень, и как-то волнообразно: туловищем в одну сторону, головой в другую. Из его носа текла кровь, а я готов был поклясться, что Ив не зацепил этот нос.
Ив виновато вздохнул. Они трое сидели на ступеньках, как птицы на жёрдочке: огромная, средней величины и маленькая, мал-мала-меньше, и глядели, как Чрево ладонями размазывает по лицу кровь. Я тоже хотел подсесть к ним, но не решался. Мне было очень одиноко, они меня забыли. Одинокий, я чувствовал себя в родстве с Чрево, но родственником старшим: несмотря на особое внимание к нему судьбы и её исправников, несмотря на отведенную ему в этом аттракционе главную роль, и место в центре арены, он мог бы позавидовать мне, если б был способен. Ибо моё отчуждённое одиночество было куда предпочтительней: когда ни судьбе, ни исправникам нет до тебя никакого дела… Да, так по-разному отчуждает от человечества своего избранника одиночество: или полным покровительством судьбы, или вовсе без него. А результат, в сущности, один, хотя какой-то из методов его достижения, повторяю, и предпочтительней.
К счастью, я так и не решился выбраться из-за лесенки, чтобы присоединиться к птичкам на жёрдочке. Сегодняшний аттракцион, оказалось, вовсе ещё не закончился, это была лишь выразительная в нём пауза. Пока я колебался, со стороны раковинки к нам подошли ещё два его участника, и в одном из них я ещё издалека узнал отца. Сделать это было совсем не сложно, не только глазами, но и ушами: походка его была уникальна. Наваливаясь на палку и решительно откидывая в сторону протез, он быстро приближался к нашему вагончику. Рядом с ним семенил незнакомец с папкой подмышкой. Я не успел предупредить птичек, а такая мысль было мелькнула у меня, я успел только нырнуть под днище вагончика и заползти за его колесо. Там, наполовину погрузившись в мягкую пыль, как в кулибку, я счёл себя в полной безопасности.
Звяк-звяк, пауза, стук… И снова то же самое: плохо пригнанные металлические части протеза и палка, по очереди, вот и совсем уж рядом…
— Добрый день, хозяева, — сказал отец незнакомым голосом. Нет, это сказал другой, дядька с папкой — а не папка с палкой, догадался я. О, такое надо запомнить, тут же приказал я себе: пригодится, чтобы славно поболтать, когда этот скучный номер кончится.
— Точно, добрый, — ответил Сандро.
— А что с… товарищем? — спросил незнакомец.
— Удар, — сообщил Сандро, — солнечный. Он плохо переносит жару.
— Не Жору, — поправил Ив, — меня.
— А, — сказал незнакомец. — Мы ищем администратора… товарищи.
— Это он и есть, — пропищал Жора ультразвуком. — Не смотрите, что он такой. Просто он немного того: с копыт.
Последовала пауза. Я осторожно выглянул из-за колеса: отец с незнакомцем разглядывали Чрево, всё ещё покачивавшегося на коленях.
— Вы не смотрите, что он такой, — повторил Жора. — Он просто практичный, учитывает, в каком он находится городе. Вы бы видели костюм, который он носит в Москве!
— Товарищ, — сказал незнакомец. — Это вы администратор… бригады?
— Вы не смотрите, — сказал Ив. — Просто ему тут негде развернуться, без Москвы администратору такого масштаба скучно.
Не смотрите — это не могло назначаться отцу, он и так уже смотрел в другую сторону. Они с Сандро почти в упор рассматривали друг друга, так, будто виделись раньше, очень давно, и теперь вспоминали — где именно. Или решали, стоит ли им возобновлять знакомство. Вдруг глаза отца округлились и выкатились из орбит. Лица Сандро с моей позиции рассмотреть было нельзя, но я готов поклясться, что он наверняка подмигнул отцу — иначе, на что бы тот так реагировал?
— Товарищ, если вы администратор, то мы к вам, — сказал незнакомец. — Я следователь городской прокуратуры. А это судмедэксперт. Вообще-то, нам понадобитесь все вы, товарищи, потому прошу далеко не расходиться. Но сначала мы побеседуем с администратором… ну, хоть вон там, в тени, если он плохо переносит удары… солнечные. У вас сегодня есть выступления?
— Нет, — сообщил Сандро. — У нас техосмотр.
— А зарплата идёт, понимаю…
— У нас оплата по маркам, — возразил Ив. — Со сбора.
— А это… не противозаконно?
— Пока нет, — кратко выразился Сандро.
— Пойдёмте, товарищ, — следователь помог Чрево подняться. — В тени вам сразу станет лучше. Да, у нас солнце не то, что в Москве.
— Что на севере, — сказал Жора.
— Что на севере крайнем, — уточнил Ив.
Взяв под локоть Чрево, следователь отошёл с ним в тень, отбрасываемую раковинкой, и они уселись там на скамейках для зрителей. Отец было последовал за ними, но, сделав пару шагов, вдруг обернулся и металлическим голосом спросил:
— Вопрос: не видали ли вы тут мальчишку? Такой мальчишка, не по летам развитый… чуть косит левым глазом.
— Увы, — сокрушённо, но тоже металлическим тембром, явно передразнивая отца, ответил Сандро.
После этого он вдруг прокрутился на ягодицах и, задрав ногу, уложил её Жоре на колени. Отчего вся композиция сразу напомнила пирамиду, которую Ю любил составлять из себя, меня, и двух приятелей-любителей. В такой пирамиде я, обычно, зависал сбоку, наверх меня втаскивали только по большим праздникам, такова модель всей последующей жизни… Ну да Бог с нею: этот аттракцион, жизненная пирамида, ещё более загадочен по смыслу, чем другие. Непонятно не только, что именно непонятно, а и что именно понимать-то надо.
— Кроме этого, — указал, стало быть, ногой Сандро, — никаких мальчишек тут нет. А этот вроде и косит под взрослого, но обоими глазами.
И лицо отца было отлито из металла, только живого: ртути, так ходили на его скулах желваки. Но загар на нём был с интенсивным красным оттенком, следствие частых командировок в глубинку, так что металл мог оказаться и расплавленной медью. Он хотел прочистить связки и кашлянул, но вдруг раскашлялся, и я испугался, что он задохнётся. Но он волевым усилием справился с кашлем, так крепко сжав зубы, что уши у него оттопырились, а клюв заострился. И, сложный трюк, губы его растянулись в однобокой улыбке. Нет, это была тень, призрак улыбки, упёршейся в резкую морщину, отсекавшую угол рта от правой щеки. Хромой, опирающийся на палку протез улыбки, с которой отец резко отвернулся и пошёл к раковинке. Я перевёл дух.
Мне показалось, что растянутые в улыбку губы напоследок произнесли нечто, не дошедшее до слушателей. Но я и без того, чтобы услышать, знал — прочитал иероглиф напряжённых лицевых мышц — что было сказано. Это характерное выдвижение нижней челюсти, а потом опускание её вниз, и последующее впадение щёк, и весь этот номер проделывается, не разжимая скрежещущих зубов… Желудок мой дрогнул. Я понял, что беззвучный выстрел был нацелен не только в птичек на жёрдочке, но и в меня. Отец, конечно, догадался: я где-то тут, совсем рядом. Меня вдруг затошнило, я едва успел сглотнуть слюну.
— Уроды, — хотел сказать отец, можете мне поверить.
— Эй, малый, ты ещё тут? — пропищал Жора.
— Тут, — квакнул я, продолжая глотать. — Это мой отец.
— Подходящий парень, — одобрил Ив.
— Уже уходящий, — справился, наконец, с тошнотой я.
— Он из другого инкубатора, — сказал Жора. — Не то, что мы.
— Да, — согласился Сандро. — Просто у него в жизни случилось ЧП.
— Это мой отец, — упрямо сказал я. — И Чрево сейчас сунет ему донос. Про СС и про всё другое.
