Елена Сазанович - Гайдебуровский старик
Я смотрел на Романа и не узнавал его. Вроде тот же холодный аристократический взгляд. Тот же костюм английского покроя. Те же благородные черты лица. Но передо мной был обычный аферист. Какой же я болван. До сих пор верил в сказки.
Мне стало даже досадно. Ведь он так мне напоминал Кая из «Снежной королевы». Повзрослевшего Кая, которому так его сердце и не вернули. И вместо сердца – кусочек льда. Даже если этот лед похож на алмаз. Но с одной стороны меня это радовало. Ведь это я недавно заявлял, что в жизнь должна быть реальностью. А мистическими пусть остаются лишь сны. Но с другой стороны, я уже скучал по тому, безукоризненному, породистому следователю. С гордой походкой и высокомерным взглядом. От которого веяло и опасностью, и надежностью одновременно. А в-третьих, я уже начинал что-то соображать. Похоже, Роман когда-то попал в ту же ловушку, что и я. Так же не убил старика. И так же занял его теплое местечко, чтобы жить не просто хорошо, а очень хорошо. Но его, как и меня стала тяготить старость антиквара. Только я не мог взять в толк, почему он сумел сохранить молодость. В отличие от меня. Здесь обозначались явные расхождения в сценарии наших поступков, действий и эпилогов. Впрочем, я еще успею его об этом спросить. Ведь теперь я веду дело. И теперь он у меня в руках.
Я, как и положено, обвинителю, сложил руки у себя на груди. Не хватало жилетки. Мне снова так хотелось изобразить холодный аристократический взгляд, но не получилось. Английский костюм был на Романе. И сидел на нем бесподобно. Тогда я решил горделивой походкой пройтись взад-вперед по комнате. Но мешала сутулость. Болела спина. И ноги тяжелели. Молодость была для Романа.
– А зачем ты меня хотел подставить? – мой вопрос так и не зазвенел льдинками. Не умел я, черт побери, перевоплощаться!
– Да нужен ты мне! – Роман махнул рукой. – Впрочем, просто так с бухты барахты не следует убивать стариков. Старость следует уважать! Поэтому не зря я тебя проучил. Страх иногда идет на пользу! Теперь задумаешься, прежде чем на долгожителя руку поднимешь следующий раз.
– Следующий раз я скорее руку подниму на…
Я поднял руку и потряс кулаком перед носом Романа. Моя рука была морщинистой, вялой. И страха не вызывала. Роман расхохотался. У него по-прежнему была красивая белозубая улыбка. И металлический смех.
Дина, молча следившая за нашим словесным поединком, наконец, не выдержала и подскочила к Роману.
– Может, ты и игрок! Но здесь не казино! Поищи казино на большой дороге. Как и положено бандиту! А нам ответь, во что ты играешь! Зачем тебе Гришка! Что ты от него хотел! Если трупа даже не было!
– Да не нужен мне твой Гришка. Просто мне нужен глобус. И все. Я хотел его честно купить, но не успел. Его эта мымра уже купила.
– Глобус? – я нахмурился. – Зачем? Не понимаю. Ты мог запросто в любой миг меня обокрасть. Глобус не самая дорогая вещь в этом доме. Или ты любитель волейбола?
– Я любитель путешествий. И мне нужно знать, куда идти. И куда возвращаться.
– Ну и купил бы в соседнем магазине. Там и дешевле, и качественнее. И настоящее. И напольные, и настольные, какие хочешь. И с видом земли и с видом звездного неба. На любой вкус. И крутятся даже. А это…Этот же так, сувенир.
Я даже проникся к Роману. Мне почему-то захотелось, чтобы он непременно, прямо сейчас приобрел глобус. Я даже был готов пойти с ним за покупкой, не смотря на радикулит. Мне уже тяжело ходить. Но он… Он такой молодой и легкий. Если он так любит дороги. Этот клуб золотистой пыли от них летом. Этот зимний серебристый пар от них зимой. Эту весеннюю слякоть и осенние лужи в разноцветной листве.
– Глобус, – это еще и орудие несостоявшегося убийства.
– Роман жестоко прервал мои романтичные мысли. Убийство как-то мало вписывалось в мечту о дороге. Хотя почему-то говорят, что разбойник с большой дороги. Интересно, почему? Мне кажется разбойничать легче на узеньких, маленьких тропах. А на больших дорогах лучше гулять большой компанией и петь во весь голос. Правда, мне не приходилось. И все же…
– И все же я хотел бы иметь именно этот глобус, – голос Романа стал настойчивее и взгляд холоднее. – Он для меня в некотором роде сувенир. Так сказать – память. Моя специфика – мошенничество. И убийства не каждый день совершаешь. Я вообще никого не убивал, ни мухи, ни таракана. А так… поставлю я его у себя в комнате. И буду любоваться. Разглядывать со всех сторон. Изучать страны и континенты. И, возможно, даже думать о зле, которое могу причинить людям в этих странах и континентах. Но уже никогда не причиню. Потому что в моей комнате глобус. Участник несостоявшегося убийства. И я увижу на нем горы и реки. И могу подумать, почему бы вместо того, чтобы воровать и мошенничать, не отправиться туда. Взойти на пик самой высокой горы, чтобы сорвать единственный цветок для девушки, которую я еще не встретил. Или посидеть у реки под ветвистым деревом вместе с девушкой, которую уже встретил.
Теперь передо мной стоял не первый Роман-аристократ, ни второй – Роман-аферист. Он был третий – Роман-романтик, которому под стать самому писать романы. И я ему верил еще меньше. Я не мог понять, кто он на самом деле.
– Нет, не убедил, – Дина поддержала мое недоверие и, распростерши руки, заслонила собой глобус, – Может ты и любитель дорог. И единственного цветочка на горе и девушек у реки. Но глобус здесь ни при чем.
– Я заплачу, – резко ответил Роман. И его ненастоящие глаза сузились. Я не знал, что линзы настолько сужаются. – Я много заплачу. В два, три раза дороже, чем вам за него дали! В конце концов, зачем он вам нужен! У вас все есть! И в конце концов, не все ли равно кому вам его продать!
– Мы не можем продать то, что уже давно продано. Мы его только можем вернуть законному владельцу. – Я пожал плечами. И почему-то зевнул.
Пожалуй, именно зевок вывел его из равновесия. Если бы я грубо отказал, или рассмеялся ему в лицо, он бы так не взбесился. Но я вдруг в самый ответственный момент. Просто так. Ни с того, ни с сего, взял и равнодушно зевнул… И даже не удосужился прикрыть рот рукой. Но не специально! И этот парень, который носил исключительно английские костюмы, выдержать подобный выпад не смог. И бросился на меня с кулаками. Я уже приготовился отразить кое-как удар. Как вдруг грохнула музыка. Она была такой громкой, такой неожиданной, так некстати. И мы втроем застыли на месте. Тася с распростертыми руками, защищая глобус. Роман со сжатыми кулаками, один из которых был уже у моего носа. Я с ладонями, вытянутыми вперед. Мы стояли посреди этого хаоса оглушающих звуков и тупо переводили взгляд друг на друга. Мы не знали что делать. Это длилось две секунды, а возможно, три. Но этого было достаточно, чтобы передохнуть и успокоиться.
А потом мы с Диной, как по команде, прильнули к окну. И даже открыли форточку, через которую влетели вихрем оглушающие звуки оркестра. Мы действовали инстинктивно. Нам не терпелось узнать, откуда эта музыка и зачем. На улице, напротив кафе «У Косулек» было полно народа. Музыку вдруг перебили сирены машины. Люди расступились. И из белого лимузина, украшенного ярко красными розами, выплыла жена Косулька. Венок из белых роз был воздвигнут как корона на неимоверно кудрявую голову. Единственное украшение. На остальной наряд, похоже, не хватило, нет, не денег, а духу выложить деньги. Косулька величественно протянула руку своему мужу. Тот покорно принял ее помощь. И вышел из машины. На его толстый самовязаный свитер с широким горлом была прицеплена черная «бабочка». Косульки, взявшись под руки, заковыляли к кафе. В своих кривеньких одинаковых сапожках. Они напоминали двух откормленных поросят, которых подадут к ужину. Но они об этом еще не знают.
– Что это? – только и спросил я. Неизвестно у кого. Мне казалось, никто не может знать, что это.
Но Дина неожиданно ответила.
– Свадьба. Неужели не видишь? Музыка, венок из роз и «бабочка». Неужели не понятно.
– Свадьба? Какая? Серебряная или золотая?
– Обыкновенная. Просто свадьба. Они решили пожениться. Они же долго были женихом и невестой. И он за ней долго ухаживал. Ну, как положено… Наверное…
Я ошалел. Почему-то эта новость для меня оказалась шокирующей. Хотя в этот день на мою голову свалилось немало событий, заслуживающих большего внимания, чем какая-то свадьба каких-то торгашей. И все же. Я был сражен. Я был на все сто уверен, что ни муж и жена. Они словно уже родились мужем и женой. Им закон был не писан. И штамп в паспорте не обязателен. Словно им давно уже кто-то этот штамп о законном браке поставил на лбу. Им не нужно было встречаться, бегать друг к другу на свидания, целоваться и признаваться в любви. Им не нужно было назначать день свадьбы и жениться. И носить обручальные кольца. Они изначально родились мужем и женой. Так бывает. Однажды, в один солнечный (или пасмурный) день. На большой (или маленькой) дороге. В ресторане (или столовой) встретились муж и жена. Не любимый и любимая, не жених и невеста. А супруги. Едва завидев друг друга, они тотчас поняли, что можно обойти весь земной шар. Вдоль и поперек. Можно даже поставить какой-то штамп в паспорте о браке с другим, может, более достойным. Но все равно никого не встретить другого. Только друг друга. Пройтись по кругу земли и вернуться в исходное положение. Так и Косульки. Поговорки напрасными не бывают. И пошлыми тоже. Это про Косулек. Две половинки встретились. Именно половинки. И стали одним целым. По отдельности они не смотрелись. Грустно было даже представить их в одиночку. Словно разрезанный пополам глобус. Когда у каждой половинки появляется край. Нелепо и бессмысленно. И главное – не научно. Глобус может быть только целым. Края земли не бывает. Это еще доказал греческий философ Эратосфен. А потом уже Магеллан проверил.
