Федор Шахмагонов - Из жизни полковника Дубровина
— Это не милиция работала! — крикнул он.
— Вы недооцениваете нашу милицию!
— И не за мной вы охотились...
— Милиция охотилась за Гамузовым... Неужели вы вообразили, что ему разрешат превратить государственную машину в вашу личную машину...
— Государство от этого не пострадало...
— Интересы других граждан страдали... Но наш интерес проистекает из другого... Откуда у вас валюта?
Почему вы так любезно предоставили Гамузова обслужить Иоахима Пайпера?
— Какого Пайпера?
Мы показали ему фотографию Сальге.
— Я его не знаю! Не он мне заказывал машину... Я все расскажу!
Опять ползут слезы из глаз.
— Проклятый! — воскликнул Габо. — Всучил мне беду! Где мне его искать!
Архипов между тем, порывшись в столе, вдруг выкладывает на стол сразу несколько фотографий. Сальге на аэродроме. Нейхольд на аэровокзале. Гамузов во всех видах по дороге к машине. Сальге и Гамузов у машины.
Можно было считать, что первый торг с самим собой Габо закончил. Решился что-то нам приоткрыть. Пока самую малость. Отстраняя от себя Сальге, он отдавал нам Нейхольда. И только. Рыдая, каясь, он признавался в валютных сделках с Нейхольдом. Нейхольд скупал валюту у своих коллег и перепродавал Габо... Один конец.
Другой конец сделки уходил на юг... Посыпались имена и адреса. Возникало новое ответвление в деле, но к нашим вопросам оно отношения не имело. Важно было, что Габо назвал Нейхольда, — мы получили возможность пригласить его к себе как свидетеля через консула его страны.
Показания Габо давали основание к привлечению Нейхольда к уголовной ответственности за валютные сделки.
Отступлении от стандарта в таких случаях ждать не приходилось. Нейхольд начал с бурного возмущения, угроз протестовать, с полного отрицания своих связей с Габо.
Габо опять, как сентиментальный разбойник, рыдая и кляня все на свете, отдавал нам Нейхольда. Он называл места их конспиративных встреч, телефоны Нейхольда, перечислял сделки, называя и суммы сделок, Нейхольд на очной ставке с трудом отбивался от его атак...
А между тем работала наша служба, выясняя точнее личность Габо. Наши товарищи имели его документы, фотографии и отпечатки пальцев. Решили всё отпечатки пальцев. Оказалось, что на Габо... Нет, не на Габо! Как у каждого оборотня, у него было не одно имя. В карательном батальоне "Бергман", сформированном фашистским командованием на Кавказе, он значился под именем Иоганна Муслима Оглы. Наши войска, выбив захватчиков из Краснодара, захватили архивы одного из штабов этого батальона. В архиве было обнаружено досье взводного командира Иоганна Муслима Оглы. С его фотографией, с отпечатками пальцев и аккуратными записями его деяний. По порыжевшей фотографии офицерика карательного батальона трудно было бы найти человека. Прошло более двух десятков лет. Тогда он был молод, вились у него, свисая на лоб, черные кудри, жестокий взгляд. Фотография порыжела, а оригинал слинял. Он расползся, обрюзг, полысел... В офицерике из досье угадать Габо было бы просто невозможно. Помогла немецкая предусмотрительность: оставили его отпечатки пальцев.
В сорок шестом году на одном из судебных процессов, которые вел Военный трибунал Северо-Кавказского военного округа, всплыло имя Иоганна Муслима Оглы.
Выяснилось, что он изменил Родине, добровольно сдался в плен, вступил добровольно в ряды карательного батальона, дослужился до взводного, принимал участие в ряде карательных экспедиций против партизан и мирных жителей и скрылся. Иоганн Муслим Оглы был приговорен заочно к расстрелу...
На Иоганна Муслима Оглы был объявлен всесоюзный розыск. В розыскное дело пошли его фотографии и отпечатки пальцев.
Волоков вызвал меня из кабинета следователя во время очной ставки Габо, сиречь Иоганна Муслима Оглы, с Нейхольдом. Он показал мне выдержки из дела и заключение экспертов об идентичности отпечаткон пальцев Габо и Иоганна Муслима Оглы.
Тени прошлого, ядовитая пыль войны... Этот лукавый южанин, с сильно развитыми слезоточивыми железами вызывал у нас омерзение и без этих дополнительных "данных". Я забрал папку и вернулся в кабинет следователя. Такого рода отлучка всегда вызывает тревогу у допрашиваемых. Иногда тревога бывает ложной, но на этот раз и Нейхольду и Габо было чем обеспокоиться.
Нейхольд не сдавался. Он отрицал все, о чем говорил Габо. А Габо, отдав Нейхольда только по его валютным сделкам, не расширял своих показаний.
Иоганн Муслим Оглы — Нейхольд — Раскольцев — Сальге — Шкаликов — логическая связь!
Я положил папку на стол Архипову и громко сказал:
— Полистайте, Игорь Иванович!
Подошел поближе к Нейхольду. Мы встретились взглядами. Он держался, но уже мерцал у него в глазах страх.
— К чему же вы пришли? — спросил я его. — Решение отмалчиваться? Не слишком ли это раскованно, господин Нейхольд?
Он попытался усмехнуться. Улыбка получилась косой и жалкой.
— Жадность, жадность одолела! — твердил сквозь рыдания Габо.
Я обернулся к Габо.
— А под Киевом, когда вы добровольно сдавались в плен фашистам, что вас одолело?
Габо резко поднял голову и даже руки выставил, как бы заслоняясь от меня.
— Это неправда! Не было! Не было!
Я стоял, наклонившись через стол к Габо.
— Итак, Иоганн... Может быть, вы продолжите? Иоганн — это неполное ваше имя... Тогдашнее ваше имя!
Габо молчал. Крупные капли пота проступили у него на лысине, осыпали бисером лоб.
— Иоганн Муслим Оглы! — докончил я за него.
Габо вдруг тихо пополз со стула на пол. Я испугался, подумал было, что у него плохо с сердцем, что слишком резко, без всякого подхода ошеломил его. Но я ошибся.
Он упал на колени, сложил молитвенно руки и завопил:
— Спасите! Спасите! Я все расскажу! Я все расскажу! Я хочу жить! Я много знаю! Я все знаю!
Я отступил от него. Архипов попытался поднять его, но напрасно, такую тушу не сразу поднимешь. Я налил воды в стакан. Архипов взял у меня стакан из рук.
— Выпейте воды! — предложил Архипов. — Встаньте!
— Не встану! Не тронусь! Жить хочу! Жить хочу!
Давность лет! Закон есть такой... Я все расскажу!
Нейхольд сделал какое-то движение, Габо шарахнулся от него в сторону, легко перебросив свое грузное тело на другой конец кабинета.
— О нем! О нем расскажу! — воскликнул, указывая рукой на Нейхольда. — Это дорого стоит! Он не валютчик, он шпион!
Нейхольд опустил руку в карман полуспортивной куртки.
— Держите его! Он будет стрелять! — закричал Габо.
Нейхольд вынул из кармана помятую пачку сигарет.
— Можно курить? — спросил он у Архипова.
Архипов поспешил поднести спичку Нейхольду.
— Спасибо. Но я все же прошу вас избавить меня от этого сумасшедшего... Я понимаю его чувства. Обвинение в спекуляции не приятно, но я ему ничем не могу помочь и вижу его первый раз...
— Ваш пропуск! — попросил Архипов. — Мы на некоторое время отложим наш разговор...
— Не выпускайте! Не выпускайте его! — закричал Габо. — Это он меня нашел!
Архипов держал ручку в руке, словно бы готовился подписать пропуск, он отложил ручку и с некоторым даже пренебрежением спросил:
— Что за нелепость? Как это он мог вас найти? Где найти?
Начиналась история Габо. Она была выделена в специальное дело.
Нас в этой истории может интересовать только одно положение.
Нейхольд действительно нашел Габо, Габо разыскал... Раскольцева.
Все уже и уже становилась площадка сопротивления Нейхольда. Наконец Габо назвал и Казанского.
— Все! — воскликнул Нейхольд. — Даю показания!..
Итак, настала минута. Наконец-то произнесено имя Сальге... Нейхольд назвал его Пайпером...
Узелок вязался за узелком. Все пока шло естественным ходом и нигде этот ход не соприкасался с главным, пока еще ни Нейхольд, ни Габо нигде не могли почувствовать, что мы о них знаем давно и значительно больше, чем они рассказывают. Габо догадывался, что Раскольцев оживлен как агент, но он не знал, что добывал Раскольцев для его хозяев. Нейхольд показал, что оживлял Раскольцева как агента Пайпер...
Они торопились распродать все по мелочам, чтобы отгородиться от большего.
Архипов положил перед Нейхольдом и Габо фотографию Сальге. Нейхольд не удержал восклицания:
— О-о! У вас есть даже его фотография?
Габо чуть скосил глаза на фотографию и тут же отвернулся. Но ни от меня, ни от Архипова не ускользнуло, что фотография не оставила его равнодушным, Архипов подвинул фотографию ближе к Габо.
— Взгляните! — сказал он. — Этот человек вам известен?
Габо опять скосил глаза на фотографию. И вдруг Габо с силой ударил кулаком по фотографии.
— Известен! — крикнул он. — Очень даже известен!
— Кто он? — сейчас же задал вопрос Архипов.
