Джон Вэйллант - Тигр. История мести и спасения
Небольшой дом Хобитнова свидетельствует об эксцентричности хозяина. В центре усыпанного мелкой галькой дворика стоит побеленное сухое дерево, ветви которого увешаны медвежьими черепами. Со стоящего поодаль деревянного столба свисают тщательно подобранные камешки, обмотанные нитками, так что образуется множество причудливых перекрестий. Трудно сказать, что это: шаманские безделушки или просто попытки украсить свое жилье тем, что под руку попалось, но становится ясно, что Хобитнов — человек творческий и непростой.
Он почти ровесник Юрия Труша. Они дружат с тех пор, как вместе работали в инспекции «Тигр» под руководством Владимира Щетинина, которого Хобитнов глубоко уважает. Как и Труш, он проникся любовью к лесу, когда отец начал брать его на охоту, и точно так же ему довелось поучаствовать в бойне сайгаков в казахстанской степи. Юношей Хобитнов нашел волчонка в знаменитом московском охотничьем заповеднике Завидово и вырастил его в собственной квартире в центре города. Окончив Московское художественное училище прикладного искусства (ныне Московский институт культуры и искусства), он устроился в Московский монетный двор гравером и разработчиком дизайна монет, банкнот и правительственных бланков. Его лицо выглядит так, словно было отлито там же: над бородой и усами, изрядно тронутыми сединой, пролегли морщины столь глубокие, что кажется, будто их выгравировало не время, а рука художника. Трудно представить, что этот человек, в ладонях которого запросто может поместиться баскетбольный мяч, когда-то занимался гравировкой — работой, требующей большой аккуратности и точности. Однако свидетельства его мастерства можно в избытке наблюдать у него дома. В свободное время он мастерит с нуля охотничьи ножи: сам вырезает и гравирует лезвие, кость и олений рог, превращая свои изделия в произведения искусства, которым место в музее, а не на поясе охотника. Художников-пейзажистов, которых вдохновляла красота Японского моря, можно пересчитать по пальцам, и Хобитнов один из них. Его картины — главным образом сельские и морские пейзажи — отличаются подробностью прорисовки и вниманием к деталям. «Спрос на художество здесь большой[143], — писал Чехов о своем путешествии на Дальний Восток в 1890 году, — но бог не дает художников». Анатолий Хобитнов с легкостью мог бы восполнить этот пробел.
Охота за браконьерами и тиграми требует совершенно иных навыков, чем создание произведений искусства, однако Хобитнов как-то раз метким выстрелом попал тигру промеж глаз, когда тот прыгнул на него с двадцати метров. Это был настоящий подвиг, учитывая, что тигр был серьезно ранен и в течение нескольких недель терроризировал жителей деревни. Хобитнов тоже был ранен; ружье он примотал к гипсу, наложенному на левую руку, которую тремя неделями ранее ему покалечила тигрица.
В тот день случилась сильная метель. Хобитнов и его напарник обнаружили тигрицу, когда она спала. По каплям жидкости, оставленным на других ее лежбищах, они решили, что идут по следу кормящей самки, и надеялись отыскать ее нору. Только впоследствии они поняли, что приняли за капли молока гнойные выделения из чесоточных ран. Пугать спящего тигра в принципе не самая блестящая идея, даже если зверь смертельно болен, однако свой промах охотники осознали, когда между ними и тигрицей оставалось не более пяти метров. Внезапно потревоженная тигрица вскочила и, грозно зарычав, бросилась на напарника Хобитнова. Застигнутый врасплох, как и она сама, Хобитнов кинулся ей наперерез, прикрыв собой безоружного товарища. И хотя он действовал инстинктивно, этот поступок выдает в Хобитнове настоящего человека. У Хобитнова не было времени прицелиться; он только успел ударить тигрицу по морде прикладом, сломав ей клык. Тигрица лапой сшибла его с ног, ружье отлетело в сторону. Дальнейшее можно описать избитым клише: смерть дохнула ему в лицо. Тигрица запрыгнула ему на грудь, и перед его глазами предстала страшная картина: все заслонили клыки, язык и чернота хищной пасти. Именно так выглядел ад в представлении первых христиан. Хобитнову больше всего тот момент запомнился не страхом и не болью, а жаром — жаром ее дыхания.
Обезоруженный, в отчаянии Хобитнов замахнулся на нее кулаком, но тигрица схватила его руку зубами с той же легкостью, с какой собака ловит муху, и прокусила, раздробив кости. Из последних сил пытаясь избежать неминуемой гибели, здоровой левой рукой он ударил ее по зубам, а искалеченной правой попытался вытащить пистолет. Тигрица прокусила ему вторую руку. В этот момент напарник Хобитнова выпустил ей в морду струю из перцового баллончика; тигрица спрыгнула с груди Хобитнова и скрылась в лесу. Сражение длилось не больше пяти секунд.
Когда сотрудники инспекции «Тигр» поймали тигрицу, обнаружилось, что она очень стара и тяжело больна, ее зубы почти сгнили, а на лапах не хватало нескольких пальцев. Она убивала домашний скот, потому что другая добыча ей была уже не по зубам. И хотя ей вряд ли удалось бы пережить зиму, для двух опытных охотников эта дряхлая старушка представляла серьезную угрозу. Ее усыпили уколом снотворного. А Хобитнов, которому наложили швы, стяжки и гипс, в довершение всего подхватил гангрену.
Из этого несчастного случая можно извлечь простой урок. Известный исследователь тигров Джон Сайденстикер учит своих студентов, когда готовит их к полевой работе: от тигра можно ждать чего угодно[144]. Всякий, кому довелось плотно работать с этими животными, подчеркивает, что к каждому зверю требуется индивидуальный подход. Поведение тигра может меняться в зависимости от его возраста, состояния здоровья, жизненного опыта, уровня стресса, очереди в пищевой иерархии, установленной в местах его обитания, и ряда других факторов. Как и человек, тигр может вести себя очень противоречиво. В целом, чем выше развито животное, тем неоднозначнее его поведение.
В декабре 2001 года Джон Гудрич, полевой координатор проекта «Амурский тигр», осуществляемого Обществом сохранения диких животных, повстречался с взбесившейся тигрицей на лесосеке возле поселка Пилана. «Она грызла цепи бензопил, — вспоминал он, — нашла канистру бензина и растерзала ее, при этом изрядно облившись бензином; потом набросилась на лесовоз». Жизнь в лесу настолько трудна и требует так много сил, что подобное поведение можно объяснить только яростью, отчаянием или безумием — все это вполне может постичь и тигра. На лесосеку были незамедлительно вызваны сотрудники инспекции «Тигр», и тигрица тут же бросилась на них. Ее удалось ранить и отпугнуть, но когда они пошли по следу, обнаружилось, что животное сделало круг и вернулось обратно, затаившись в засаде. Там инспекторы и нашли ее, замерзшую в позе готовности к атаке, припорошенную снегом. Она умерла, поджидая их.
Труш опасался, что тигр Панчелазы тоже где-то их поджидает. Он сам и кое-кто из отряда уже были «лично» знакомы тигру; кроме того, определенные запахи — ружей, табачного дыма, собак — напоминали запахи Маркова и Почепни. По следам тигра Труш понял, что его раны уже начали заживать; они кровоточили гораздо меньше, чем раньше. Однако он все еще приволакивал правую переднюю лапу: кровотечение прекратилось, но кости не успели срастись. Накануне утром, 15 декабря, тигр вновь пересек Тахало возле цепалевской хижины и вскарабкался на обледенелый и припорошенный снегом крутой каменный уступ. Он мог выбрать путь и попроще, но выбрал именно этот. Человеку туда добраться было бы очень нелегко.
Прошло меньше недели после зимнего солнцестояния, так что темнело очень рано. Пройдя по следу несколько сотен метров, охотники решили, что пора возвращаться. Они уже выяснили все, что им было нужно. Идти по недавнему следу на свежем снегу проще простого. У Труша имелись необходимые документы, люди и основания для отстрела. Теперь это был только вопрос времени.
Глава 19
После захода солнца горы становятся еще прекраснее. Опускаются сумерки. Опасайся тигра, дитя, не броди по полям.
Юн Сон До (1587–1671), ЗакатВ тесно припаркованных «уралах», напоминающих сгрудившихся в темноте бизонов, жарко топились допотопные буржуйки. В конце дороги виднелась притихшая деревня; только дым беззвучно поднимался из печных труб, а возле домов беспокойно бродили собаки. За запертыми дверями жизнь практически замерла, людей одолевали тревожные мысли. В черной глубине реки, сопротивляясь течению, под толстым слоем льда неподвижно зависли рыбешки, уверенно балансируя в плотном и быстром потоке. Но река скрывала не только их: память о множестве событий несли ее воды по извилистому пути из Тахало в Бикин, из Уссури в Амур, через скованную льдами горловину Татарского пролива, мимо Сахалина — в открытое море. Здесь в глубине вместе с винтовкой Андрея Почепни покоился тигр, которого когда-то Саша Дворник сбил на моторной лодке. Это обычная браконьерская уловка, и с оленями она всегда срабатывает на ура. Только олени не умеют выпрыгивать из глубин, словно резвящиеся дельфины, а вот тигры, кажется, могут.
