Jordan Grant - Сборник "Cambiare Podentes: Invocare"
В определенном смысле, он обязан быть рядом с Северусом. Не каждую минуту в лаборатории, конечно, а в целом. Его желания — или нежелание что-либо делать — не играли особой роли, потому что он не мог принимать решения самостоятельно.
Однажды ему показалось, что все изменилось, и он сможет сам управлять своей жизнью: в то мгновение в больничном крыле, когда у него перехватило дыхание и будто бы остановилось сердце — как у Северуса за несколько секунд до этого. В то уникальное, незабываемое мгновение, когда единственное слово завладело всем его существом.
Свободен.
Всего лишь мгновение он действительно верил, что это произошло. Пусть все говорило о том, что это невозможно, но вся его жизнь — череда абсолютно невероятных событий. Невозможно выжить после смертельного проклятья.. очень даже возможно. Он сам — ходячее доказательство того, что в этом мире возможно все.
И теперь это. Еще одна невозможная вещь. Он освободился. Он стал совершенно свободным...
Шок оказался настолько велик, что Гарри был не в состоянии думать о последствиях. В его голове билась только одна мысль.
Он сможет сам принимать решения. Выбирать, что и кто должен присутствовать в его жизни.
Но не успел он задуматься над тем, каким был бы его выбор, как новый хрупкий мир разрушился. Северусу ничего не потребовалось делать для того, чтобы запретить Гарри зажигать свечу. Всего лишь подумать об этом. Одним усилием мысли он перекрыл ему доступ к магии, уничтожил сладкую фантазию и вернул его в суровую реальность.
Значит, никакой свободы. Северус не умирал по-настоящему — всего лишь был на волосок от смерти.
А Гарри все так же остался рабом.
Ужасно признавать это, но когда на него обрушилась нестерпимая боль, осознание потери, которую ни один человек в мире не в состоянии представить, первой мыслью Гарри было: «а вот если бы Северус взаправду умер, то я бы уже был свободен».
Он не позволил эмоциям отразиться ни на лице, ни в голосе. Это слишком отвратительно. Жестоко. Гарри никогда никому не желал смерти, и мысль о том, что Волдеморт мог изменить в нем и эту черту — протянуть свою лапу из могилы и искорежить не только его жизнь, но и его самого, была просто невыносимой.
Юноша выбросил из головы воспоминание об этом. Приказал себе думать, что этого никогда не происходило, что он не такой человек и никогда не смог бы помыслить ни о чем подобном. Тем не менее, в глубине души он знал, что все это было.
А может, это нормально — прикидывать возможности, оценивать варианты? Ведь он никогда в действительности не хотел, чтобы Северус умер. Даже на задворках сознания такой идеи не мелькало.
Наоборот, он очень хотел, чтобы Северус жил. И попросту не мог вообразить ничего другого.
Однако главный вопрос заключался не в том, чего он желал Северусу, а в том, чего Гарри хотел для себя — какие бы цели он поставил, если бы по-настоящему освободился.
И вопрос этот так и оставался без ответа. Сначала не было времени размышлять о подобных вещах, а потом это стало казаться совершенно незначительным. Так что Гарри попросту прекратил думать об этом.
Но теперь, медленно пролетая над гладью созданного им озера, молодой человек спрашивал себя, не сделал ли он ошибку. Что было бы, если бы в тот день в больничном крыле он получил свободу? Чем бы он занялся? Чего бы он пожелал для себя?
Захотел бы он по собственной воле остаться с Северусом?
Погруженный в свои мысли, Гарри опускался все ниже, пока не стал в полете задевать кроссовками поверхность воды. Он не думал, что ответ многое изменит, но в то же время ему казалось важным сформулировать его. С другой стороны, может быть, не зря его разум избегал подобных размышлений? Разве можно точно знать, что сделал бы в тех или иных обстоятельствах? И вообще, существуют ли ответы на все его вопросы?
Наверное, нет, подумал Гарри, разворачиваясь у края озера, чтобы снова пересечь водную гладь. Да и стоит ли думать о том, что он мог бы предпринять почти полгода назад? Действительно важные вопросы касаются того, что происходит здесь и сейчас.
Остался бы он с Северусом сегодня, будь у него выбор? Предположим, каким-то магическим способом, не включающим ничью смерть, ему удалось освободиться. Понятно, что это нереальная ситуация, но все же. Что он сделает — помашет Северусу ручкой и отправится искать приключений? Будет заезжать на праздники, присылать открытки?
Или посмотрит Северусу в глаза и скажет, что хочет вернуть их связь? Не как между рабом и хозяином, конечно. Этого и врагу не пожелаешь. Это будет не рабство, а...
Пораженный внезапной мыслью, Гарри дернулся всем телом, и в то же мгновение метла вырвалась из-под его контроля и потащила вертикально вниз, прямо в глубину синих вод озера.
Несколько мгновений, не в состоянии оправиться от шока, Гарри не реагировал, но потом резко дернул черенок метлы вверх и она повиновалась. Не так быстро, как ему бы хотелось, но метла изменила направление движения, и Гарри помчался вверх, обратно к поверхности воды.
Хватая ртом воздух, он скатился с метлы и теперь расслабленно лежал на спине, покачиваясь на легких волнах — Всполох крепко зажат в руке, рот приоткрыт, глаза зажмурены, чтобы не слезились от яркого солнца. Что произошло? Наверное, что-то случилось со Всполохом... ну да, он слишком давно не ухаживал за метлой, не подрезал растрепавшиеся прутики...
Наконец, когда ясность рассудка вернулась, а дыхание успокоилось, Гарри перевернулся и прямо в воде снова вскарабкался на метлу. Взлететь оказалось очень непросто, но после пары неудачных попыток он все же поднялся в воздух и неторопливо добрался до берега — на этот раз сосредоточив на полете все внимание.
Он уселся на траву по-турецки и, оглядев себя, засмеялся. Вот уж сейчас ему точно сушащие чары не помешают! Хорошо еще, что палочка никуда не делась — она все так же была надежно запрятана в потайной карман джинсов, которые, к слову, по мнению Северуса излишне облегали ноги юноши. Но именно это палочку и спасло — из свободных штанов она выпала бы сразу же после того, как Гарри врезался в воду.
Так, о чем он там размышлял перед аварией? Прилагать усилия для того, чтобы вспомнить, не пришлось — теперь, когда Гарри был в безопасности, на сухом твердом берегу, этот вопрос зазвучал в его голове еще громче.
