Джойс Оутс - Сад радостей земных
Она была почти хорошенькая – такая недобрая, решительная, насмешливая. Крепкие руки и ноги, размашистые движения – сразу видно, эта сумеет за себя постоять, ее не испугаешь.
На крыльце ждал мужчина лет сорока. Он сидел на старой тахте, которую выволокли наружу и покрыли одеялом. Живые серьезные глаза его смотрели подозрительно, лицо точно воспаленное – сразу видно, только что побрился.
– Привет, детка, – сказал он. – Привет, Клара. Угадай, кто там тебя ждет.
В машине сидел еще один мужчина. Клара скорчила гримасу и засмеялась.
– Слушай, она же сказала, он ей ни к чему. Ты что, глухой? – вмешалась Соня.
– Так ведь Дэви его тоже пригласил. Имеет он право прийти?
– А мне плевать, – сказала Клара.
Пошли к машине, осторожно ступая по доскам, положенным среди грязи и луж. Обочины дороги тоже совсем раскисли. Того, который ждал в машине, Клара уже встречала, и он ей не понравился; вроде он женатый, а может, недавно бросил жену. Но она засмеялась и только рукой махнула, когда он сказал:
– Вы, Клара, нынче прямо как картинка.
Он открыл перед ней дверцу и подвинулся на заднем сиденье. Клара села с ним рядом, расправила юбку. Под ногами в машине валялись окурки и смятые бумажки. Соня уселась на переднем сиденье, вместе с нею в машину облаком вкатился запах ее духов. Клара поглядела в окошко на мокрую, уходящую в туман дорогу, на окрестные поля, потом снова на Сонин дом – убогий каркасный домишко, в сущности, просто лачуга, дощатые стены прогнили и почернели. Только тахта на крыльце, покрытая желтым одеялом, выглядит празднично. Распахнув дверь, затянутую москитной сеткой, на пороге стала мать Сони – низенькая, коренастая, грузная. Клара помахала ей рукой.
– А ну ее к черту, – резко сказала Соня.
– Да я так только, попрощаться, – объяснила Клара.
– Чем плоха твоя мамаша? – спросил Соню Кларин сосед.
– Сострить хочешь? – огрызнулась Соня.
– Может, она стала хуже?
Соня не ответила. Наклонилась к своему дружку и шепнула что-то ему на ухо. Он засмеялся, и машина тронулась.
– Я после не останусь, на угощенье, – сказала Клара.
Ее сосед был моложе Сониного дружка – должно быть, лет тридцати. Немного сутулый, руки грубые, красные. Он работал в другом городе на лесопилке.
– Я потом одна уйду.
– С чего это?
– Может, я кого жду в гости.
– Кого же это? Того самого, как его там? Которого нигде не видать?
– А, да ну вас! – оборвала его Клара.
Но она не сердилась. Она точно опьянела – и сама не знала отчего. Этот, рядом, от которого так и несет табаком и еще чем-то, не поймешь, такой особенный дух всегда идет от неудачников, – этот не в счет. Таких везде полно, они скитаются по стране, как перекати-поле, ненадежные и недоверчивые, полагаться на них никак нельзя, они и сами не понимают, что они такое и что с ними стряслось, они всюду кишмя кишат. Он рассказывал Кларе: когда-то у него была хорошая работа. Ему всего-то было двадцать, и тогда у него была хорошая работа… Но Кларе это не любопытно. Какое ей дело до прошлого, до тех далеких времен, когда она была совсем маленькая?
– Братаны мои и я – мы здорово зарабатывали, – рассказывал он. – Работа у нас была что надо. И у наших родичей тоже. А потом все прикрылось. Ну, мы и погорели.
– А машина у вас была? – спросила тогда Клара.
– Нет, но…
Клара ужасно не любила такое слушать. Вот он говорит, говорит, что-то подробно и нудно объясняет, а если не он, так другие – все они словно считают своим долгом объяснять, что они за люди, почему они такие бедные и жалкие. Были когда-то хорошие времена, да прошли. Отец потерял свою землю. Ферма, деньги, скот, урожай – все пропало. И теперь все они, сыновья разорившихся отцов, работают на других, нанимаются на мельницы, на лесопилки или на большие процветающие фермеры, которые не пострадали во время кризиса. Клара смутно представляла: была какая-то тяжелая пора, какая-то борьба, но это прошло, так что же об этом думать. Это как долгая борьба, которую вел ее отец, – безнадежная борьба, ведь от него ровно ничего не зависело. Лаури не такой. Ей казалось, он совсем не такой, как эти печальные и сердитые люди и как ее отец, которому теперь ее уже не найти; должно быть, он где-нибудь в восточных штатах, разъезжает взад и вперед по всему побережью. Клара старалась ожесточиться, растравляла в душе недоброе чувство к отцу.
– Приходила какая-то тетка, приставала ко мне на счет школы, – по своему обыкновению начала она болтать, чтоб провести время и занять спутника. – Все расспрашивала, сколько мне лет да где мои родители, все ей надо знать. Надо было послать ее к чертям, чего пристала? Приходит в магазин, – будто купить чего-то, а потом спрашивает, сколько мне лет. Я говорю – семнадцать. А она – ей, мол, говорили, что я живу в Тинтерне одна, и у меня нет разрешения работать, и я не хожу в школу. А я сказала, мне уже семнадцать, и ваши разрешения мне без надобности, и школа без надобности. Такое зло меня взяло. Это неделю назад, а вчера она снова-здорово является. Зануда чертова, только и знает мешаться не в свое дело. А метрика, мол, у меня есть? Я говорю, мне сроду никто никаких метрик не давал. А она: мол, семнадцать никак не дашь, с виду не похоже.
– Очень даже похоже, – сказала Соня.
– Вид – лучше не надо, – поддержал Кларин сосед.
– Ну и вот. Я еще в четырнадцать работала в этой чертовой дыре. Сколько меня Лаури водил по ресторанам да по барам, меня всюду пускали и выпивку для меня подавали, а теперь мне и правда шестнадцать – и на тебе, привязались, сволочи! – Клара говорила капризно и небрежно, примеряясь, как станет рассказывать все это Лаури. – Надо же, она вчера спрашивает, когда я последний раз была у доктора!
Все засмеялись.
– Клара, а может, у тебя есть какой секрет, только ты нам не говоришь? – съехидничала Соня.
Клара покраснела:
– Я здоровая. Сроду не хворала.
– А я не про то, – возразила Соня.
– Чего они ко мне прицепились? – продолжала Клара. – Мне уже правда шестнадцать, на что мне сдалась ихняя школа. Мне надо работать. Та старая ведьма все приставала, сколько я получаю да на что трачу… какое ей дело? Я говорю – раньше ко мне в Тинтерне никто не приставал, а она – я, мол, на своей службе человек новый, мне надо весь округ проверить. Я говорю, вы лучше за собой глядите, чем в чужие дела мешаться. Вы, говорю, что ли, полиция или, может, сыщица? – Клара засмеялась. Потом спросила не без тревоги: – По-вашему, может, она напустит на меня полицию?
– Черта с два! – сказал Кларин сосед.
– Ты ничего худого не делала, – сказала Соня. – Тут у нас не такие фараоны, как в комиксах да в кино, а просто шериф с помощниками. Я что хочу сказать, это просто наши знакомые парни. Они почти что никого и не забирают.
