Сантьяго Гамбоа - Проигрыш — дело техники
22
Силанпа надежно спрятал папки Эскилаче на квартире у Моники и забрал с собой документы на землевладение. Перед уходом он несколько раз глубоко вздохнул. Здесь ему пока дышалось хорошо.
До кафетерия «Сан-Фермин» он добрался на автобусе. В желудке опять стало нехорошо, зато геморрой больше не беспокоил — волнения последних дней подействовали на организм как обезболивающее. Вот только на душе паршиво…
Силанпа сошел с автобуса в парке Лоурдес и поискал глазами агентов Мойи. Вообще-то его не слишком заботило, чем все закончится; он понимал, что дело опасное, но надо же когда-нибудь ради чего-то рискнуть своей шкурой, и, как полагал Силанпа, этот час для него настал. Он зашагал сквозь толпу к кондитерской. Церковь была закрыта, однако на ступеньках перед входом резвились юнцы; они подрабатывали здесь тем, что приглядывали за машинами, оставленными владельцами возле парка.
— Опаздываете, Виктор!
Силанпа заказал себе кофе с молоком и пирожок с курятиной. Перед Сусан стояла чашка чая.
— Итак, кто начнет первым? — спросил Силанпа, глядя ей в глаза.
— Начните вы, будьте кабальеро.
Он отвернул лацкан пиджака и достал из кармана свернутый пакет с документами.
— Вот, можете убедиться.
Сусан стала перелистывать страницы. Силанпе показалось, что она проверяет, все ли на месте, прочитывает названия организаций на печатях и изучает подписи.
— Как вам удалось добыть их, если не секрет?
— Случайно.
— Вы везучий!
— Ну а теперь ваша очередь.
— Да, с этим будет непросто…
Силанпа поднял глаза и увидел их. К нему подошли двое, подсели с обеих сторон, и в бок ему уткнулся твердый, холодный предмет.
— Улыбайтесь и не дергайтесь! — прозвучал над ухом голос третьего. — Здесь ведь собрались одни друзья, не так ли?
Элиодоро Тифлис поклонился Сусан и сел, распространяя вокруг себя анисовый аромат.
— Давно мечтал познакомиться с вами, уважаемый журналист!
— Ну, так вот он я.
— Да вы пейте свой кофе, а то остынет.
Неожиданно один из головорезов Тифлиса схватил с тарелки пирожок Силанпы и откусил.
— Ну и манеры у вас, черт побери! — с возмущенным видом произнес Тифлис. — Оставьте пирожок в покое, сделайте одолжение, что это за выходка? Теперь нам придется их угощать. А ну-ка, Селестино, пойдите и заплатите, будьте добры!
Сусан смотрела на Силанпу с нескрываемой жалостью. Его снова затошнило.
— Вечер-то какой чудесный, — заметил Тифлис. — Пойдемте-ка на воздух.
Все встали, и Силанпа снова поискал глазами агентов Мойи. На улице было холодно, начал моросить дождик. Полицейские выросли как из-под земли и окружили их.
Тифлис испуганно завертел головой и полез под пиджак, но, очевидно, тут же передумал. Тот, что держал на мушке Силанпу, поднял пистолет и приставил ему к виску.
— Полегче, Селестино, полегче, — охладил его Тифлис. — Не лезьте без надобности на рожон, ладно?
— Так, а теперь медленно поднимите руки! — скомандовал капитан.
Тифлиса и остальных увезли на патрульных машинах. Силанпа перевел дух, перестав ощущать упертый в свой бок ствол пистолета.
Далеко от центра города, в аэропорту, Барраган с нетерпением ожидал посадки в самолет. Голос из громкоговорителей назвал номер рейса, но едва адвокат поднялся с места, к нему подошел незнакомый мужчина.
— Доктор Эмилио Барраган? Пройдите с нами ненадолго.
— Вы что, не видите, что мне пора на посадку? Если вам нужны дополнительные показания, позвоните ко мне в контору, и секретарша запишет вас на прием на следующую неделю.
— У нас есть приказ задержать вас, доктор. Простите, но вам придется пройти с нами.
— Это невозможно, я с женой и детьми, мы улетаем! Вернусь на будущей неделе, и тогда все, что хотите.
Агент потерял терпение.
— Ну, хватит мне мозги полоскать! — Он обернулся и приказал стоящим в сторонке полицейским: — Взять его!
Барраган стал вырываться, но агенты его скрутили.
— Любовь моя, что происходит?
— Ничего, милая. Улетай с детьми, я задерживаюсь. Завтра позвоню вам на номер твоей тети.
— Но…
— Послушай меня, любовь моя, я улажу это дело и позвоню тебе завтра. Уведи детей, не надо их пугать. И не беспокойся за меня, все будет в порядке.
Баррагана повели прочь, но не успели они выйти из здания «Пуэнте-аэрео», как Хуанчито догнал их и обнял отца.
— Ты с нами не едешь, папочка?
— Не сейчас, капитан Гарфио! Улажу кое-какие дела и догоню вас, не беспокойся. — Он поднял сына в воздух и прижался носом к его носу. — До моего приезда придется тебе заботиться о маме и сестренке. Договорились?
— Да, папочка!
Мальчик боязливо оглянулся на полицейских и бросился бежать к выстроившимся в очередь пассажирам. Эступиньян в сторонке смахнул с ресниц слезу и отправился к выходу ловить такси. Агенты расселись в две «тойоты» с полицейскими номерами и покатили в центр по авениде Эльдорадо. Через полчаса они уже были в комиссариате.
— Отлично, дорогой мой! — сказал Мойя, уединившись с Силанпой у себя в кабинете. — И спасибо вашему помощнику, сеньору Эступиньяну. Если бы не он, адвокат Барраган уже никогда не объяснил бы нам, почему в его конторе развернулась целая война между преступными группировками. Улетел бы за границу, и поминай как звали.
Мойя сунул в рот драже и продолжил:
— Вы оказались правы насчет тех типов, что проникли в вашу квартиру, они работали на Тифлиса. Оба уже опознаны. Должен огорчить вас, уважаемый, жилище ваше находится в весьма плачевном состоянии. Прежде чем возвращаться, стоит сначала запустить туда вашу мамочку и еще пару теток, да чтоб прихватили с собой огромный мешок для мусора.
— А где Эступиньян?
— В соседней комнате, дает показания.
Эступиньян сидел на табурете и диктовал полицейскому в форме, который печатал на стареньком «ремингтоне».
— Я совсем замерз, но сказал себе, если позволю ему скрыться, то навсегда будут утеряны улики, имеющие ключевое значение для расследования. Машин на проезжей части становилось все меньше, ночная темень сгущалась с каждой минутой, пока авенида Пепе Сьерра не превратилась в подобие бездонного туннеля…
— Какого туннеля? — заинтересованно спросил полицейский, усердно склонившийся над клавишами «ремингтона».
— Бездонного. Это поэтическое выражение.
Полицейский допечатал до точки и знаком попросил Эступиньяна продолжать.
— Эмилио Барраган остановил свой автомобиль напротив какого-то здания, и к нему подошел мужчина, как видно, поджидавший его.
— Вы смогли бы описать этого мужчину? — задал вопрос полицейский.
— Чуть старше пятидесяти лет, клетчатый костюм, галстук. Рост один метр семьдесят пять сантиметров. Светлая кожа, седые волосы, в изобилии растущие по краям, но отсутствующие в середине — облысение, характерное для жителей столицы. Было в его внешности что-то умное, этакая образованность…
Силанпа с любопытством слушал показания Эступиньяна. Очевидно, у Баррагана имелся сообщник, который помогал ему выпутаться из переделки.
— Этого достаточно или добавить еще подробностей? — спросил полицейского Эступиньян.
— Достаточно, — ответил тот. — Мне и так уже кажется, что я видел этого типа собственными глазами. Грасиелита, подойдите сюда на минуточку!
Через открытую дверь в комнату вошла секретарша.
— Прочтите-ка вот это замечательное описание. Со слов сеньора.
Секретарша взяла в руки лист бумаги и принялась читать. Щеки Эступиньяна порозовели, он стал всматриваться в лицо женщине, пытаясь понять, нравится ей или нет, потом опустил смущенный взгляд на носки своих ботинок. Наконец Грасиела подняла голову.
— Как хорошо сказано! А это место просто вызывает у меня восхищение: «относится к типу людей, которых легче представить себе за стойкой клубного бара, чем на безлюдной улице». Красивая фраза! А капитан читал?
— Нет еще. Сейчас доложим.
— Здорово, в самом деле, я вас поздравляю!
Эступиньян расплылся в улыбке, зардевшись как маков цвет.
Из комиссариата они вышли почти в девять вечера. Силанпа вспомнил о разговоре, который его ожидает, и ему не захотелось сразу ехать на квартиру Моники.
— Вы хорошо помните место, где останавливался Барраган?
— Конечно, хефе, разве вы не слышали, как подробно я его описал? Все пришли в восторг!
— Может, составите мне компанию да съездим туда? Попытаемся выяснить, кто был тот загадочный незнакомец.
Они дошли пешком до Тринадцатой, поймали такси и поехали дальше, продолжая начатый разговор. Эступиньян рассказал о своих переживаниях во время ареста Баррагана в аэропорту.
— Мальчонка подбежал, когда те уже почти вышли, хефе, поднял на папу глазки, а они полны слез!