Зои Хеллер - Правдолюбцы
— Я больше не могу с тобой встречаться, — сказала она.
— Не понял. Что ты такое говоришь?
— Я больше так не могу. — Ей было не по себе, но в то же время в произнесении фраз, освященных временем и традицией, Карла находила странное удовольствие.
— Как «так»?
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Разве тебе плохо со мной?
Полнейшее отсутствие чувства вины у ее любовника возмутило Карлу.
— Я хочу поставить точку.
— Но почему?
— Потому что… ты сам все отлично понимаешь.
Халед ударил ладонью по стойке:
— Черт.
Оба расстроенно уставились в телевизор, висевший над головой. Президент страны произносил речь на празднике Дня труда в Питтсбурге: «Сейчас нет у меня задачи важнее, чем безопасность наших семей. Хочу, чтобы вы знали: у нас все еще есть враг, который ненавидит Америку. Думаю, ваши дети часто спрашивают, за что можно ненавидеть Америку? Ведь мы ничего никому не сделали. Так вот, они ненавидят Америку за то, что мы любим свободу. Мы бережем нашу свободу. Мы гордимся нашей свободой. Мы радуемся тому, что люди в нашей свободной стране могут молиться всемогущему Господу так, как им нравится…»
— Когда ты приняла это решение? — спросил Халед.
— Пару дней назад, — не сразу ответила Карла.
— Но что случилось?
— Ничего не случилось. Просто я вижу, как тяжело моей матери, и я… не хочу больше лгать.
— Так не лги! Скажи мужу, что ты любишь другого, и уходи из дома.
Карла опустила голову:
— Я… не смогу.
— Смелости не хватает?
— Дело не в смелости, Халед. Я пытаюсь поступать правильно.
— Нет! Правильно — это когда мы вместе. И ты это знаешь. Просто боишься.
— Хорошо, ты прав. Я боюсь причинить боль Майку…
— Нет, ты боишься того, что о тебе станут говорить он и все остальные, когда ты сделаешь то, чего действительно хочешь.
Карла онемела от подобной несправедливости. Но и почувствовала облегчение: теперь они квиты, не только она обижает Халеда, но и он ее.
— Мужа ты не любишь, — сердито продолжал Халед. — Он не любит тебя, ты сама говорила.
— Какое это имеет… Зачем ты так?
— А как я должен себя вести, по-твоему? Мило улыбаться и утешать тебя? Ладно, ты — великая святая. Ты потратишь всю свою жизнь на вонючего профсоюзного начальничка. Мои поздравления.
Поразительно, но, выходя из бара в тот вечер, Карла испытывала нечто близкое к эйфории. Каникулярному разгулу пришел конец, и она с готовностью возвращается на твердую почву, к незамысловатой, но питательной диете реальной жизни. Воодушевление длилось не долго. Карла начала сникать, когда, придя домой, застала Майка за компьютером: он заказывал по Интернету домашние огнетушители в преддверии визита инспекторов из агентства по усыновлению. Майк был в дурном настроении. Он желал знать, почему вся работа по подготовке к инспекции их квартиры лежит на нем, а Карла даже пальцем не шевельнет. Жалея его — ведь он понятия не имеет, чем ей обязан, — Карла молча выслушала упреки и удалилась в постель.
Что такое депрессия, Карла знала по опыту: тупость и вялость — словно у тебя на голове сидит склизкая жаба, набираясь сил, чтобы уползти прочь. Но тоска, с которой она жила последние десять дней, обладала совсем иными повадками. Она была взрывчатой и агрессивной, с кулаками, клыками и сапогами, подбитыми железом. Она не сидела смирно, но нападала, причиняя боль. По утрам тоска так сильно лупила ее по лицу, что Карла брела в ванную, пошатываясь. По ночам, когда Карла лежала рядом с Майком, а в голове у нее крутилось бесконечное непристойное видео о том, что они вытворяли с Халедом, тоска впивалась ей в шею, била в пах.
Утерев глаза, Карла обернулась к сестре. Роза, покончив с книжной полкой, стояла перед черно-белой фотографией, висевшей на стене. Карла подошла поближе. Сцепив за спиной руки в почтительном жесте музейного посетителя, она вглядывалась в темный, мутный снимок. Это было увеличенное изображение — но что именно увеличили, Карла не сумела сообразить.
— Наверное, снимали в воде? — предположила она. Густая масса чего-то спиралевидного могла быть водорослями.
Роза дернула подбородком:
— Прочти название.
Наклонившись, Карла увидела полустершуюся карандашную надпись в правом углу: «Черная п…да № 3».
— Похоже, вам понравилась эта неприличная картинка. — В гостиную вошла Беренис с подносом. — А вот и чай.
— Большое спасибо. — Карла взяла кружку. — Это… — она махнула рукой в сторону снимка, — ваша работа?
— Да. — Беренис улыбалась. — И фотография моя, и вагина моя.
У Карлы запылало лицо.
— Ты точно ничего не хочешь? — обратилась Беренис к Розе.
— Нет, спасибо, — процедила Роза.
Беренис поставила поднос на пол и села рядом, скрестив ноги, — ее поза была не лишена изящества.
— Прошу, — пригласила она, — садитесь.
Поколебавшись, сестры последовали примеру хозяйки.
— Хотите посмотреть, как выглядит Джамиль? — спросила Беренис.
— О да! Конечно! — Карла все еще не пришла в себя после ознакомления с гениталиями Беренис.
Хозяйка встала и направилась в коридор. Вернулась она с фотографией:
— Снимок сделан полгода назад около школы. С тех пор парнишка изрядно подрос.
Сестры разглядывали маленького мальчика с пушистыми волосами и щербатым ртом — у него выпадали молочные зубы.
— Красивый, — сказала Карла. — Где он сейчас?
— В гостях у приятеля. — Беренис снова уселась на пол. — Кто же знал, как пройдет наша встреча, и я не стала рисковать, чтобы не подвергать ребенка воздействию плохой энергии…
— Разумеется, — закивала Карла.
— Поймите, я очень надеюсь, что в будущем вы обе подружитесь с Джамилем. Но пока все складывается так неприглядно… И я решила, что для начала хорошо бы выяснить, что вы сами обо всем этом думаете, прежде чем…
— Да-да, мы понимаем, — заверила ее Карла.
— Как ваша мама отнеслась к идее меня навестить? — спросила Беренис.
— Мы не… — Карла замялась. — Она не знает, где мы.
— А-а, — улыбнулась Беренис. — Не беспокойтесь, я вас не выдам.
Карла прятала глаза: она вовсе не стремилась быть зачисленной в команду Беренис, играющую против ее матери.
— Послушайте-ка, — продолжила Беренис, — по телефону вы сказали, что у вас есть ко мне вопросы. — Сестры переглянулись, а Беренис рассмеялась: — Все нормально. Не надо стесняться. Я только рада поговорить с вами. Спрашивайте о чем угодно.
— Как… как вы познакомились с ним? — выдавила Карла. — С нашим отцом?
— Мы познакомились на вечеринке в Челси. — Беренис закинула голову, предаваясь сентиментальным воспоминаниям. — Это была литературная вечеринка в честь одного поэта, моего знакомого. Мы с вашим папой затеяли такую шутливую перепалку — он ел бутерброды с колбасой, а я сказала ему, что мясо — плохая еда. И он начал надо мной посмеиваться.
— Когда это было?
— Дайте-ка сообразить… в девяносто шестом. Слыхали такое итальянское выражение — rapporto di pelle? Оно означает что-то вроде «чувствовать друг друга кожей». Именно это у нас с вашим папой и случилось. Мгновенно, на каком-то химическом уровне.
— И как долго это продолжалось?
— Ну, года три назад наши любовные отношения прекратились. Но мы остались друзьями. И я всегда буду любить вашего отца.
— А почему отношения прекратились? Конечно, если не хотите отвечать…
— Вопрос не из легких, но я отвечу. А почему что-то заканчивается? Всегда имеется столько разных причин. Что до нас с Джоелом, думаю, мы расстались, потому что из наших отношений ушла радость. В конце концов мы устали прятаться — эти встречи украдкой и прочее. Джоел постоянно мучился чувством вины.
— Вы хотели… чтобы он ушел от нашей матери?
Беренис задумчиво склонила голову набок:
— Нет… нет. Я никогда не подталкивала его к разводу. Понятно, вначале мы об этом говорили. Но я видела, что он очень дорожит жизнью с вами, его дочерьми. А я не из тех женщин, которым позарез требуется муж.
— Верно, не требуется, — внезапно подала голос Роза, и все уставились на нее. — Зачем вам муж на круглые сутки, когда можно одолжить его на время у другой?
— Позволь, я кое-что скажу тебе, Роза? — Беренис смотрела на нее сочувственно. — Понимаю, тебе сейчас очень больно, но я хочу дать совет. Как бы ни был силен твой гнев, не позволяй сердцу ожесточиться.
— О, как мудро…
— Погоди, — Беренис жестом остановила ее, — я еще не закончила. Твой отец был… и остается необыкновенным человеком с очень, очень особенным восприятием жизни. Он — не испорченный человек. Не по своей воле он влюбился в меня, как и я не планировала влюбляться в него. Это просто случилось. Правда в том, что все мы иногда раним кого-нибудь, но это не делает нас исчадиями ада. Скорее уж это делает нас людьми.
