Николай Камбулов - Ракетный гром
Машина стояла у калитки. Гросулов вышел на крыльцо. У клумб возилась Любовь Ивановна. Сильно пахло цветами. Петр Михайлович потянул носом. «Герань», — определил он по терпкому запаху и залюбовался пестрым сокровищем двора. Вдруг он заметил среди цветов свежую прогалину. Раньше не обратил бы внимания, но теперь, когда понял и оценил Любашин труд, забеспокоился: «Неужели ночью воришки были?»
Он сбежал вниз, позвал жену.
— Любаша, ты видела? — ткнул он рукой в сторону цветов.
Любовь Ивановна сразу догадалась, что взволновало мужа. Она, держа в руках громадный букет роз, на которых искрились капельки воды, сказала:
— Подари молодым. Пусть их жизнь будет, как эти цветы...
— Да ты посмотри, цветов-то нет, убежали со двора.
— Не волнуйся. Вчера приезжали солдаты. Пусть украшают свой быт.
Гросулов вспомнил герб у шлагбаума, те самые цветы, из которых создан герб, спросил:
— И раньше тоже дарила?..
— Там же Витя служит...
— Только ради Вити?
— Ради солдат и тебя, сухаря. — Она толкнула его в спину. — Езжай... Ведь там ждут тебя. Да не забудь поговорить с сыном.
Вчера приехал домой поздно. В штабе никто не задерживал, но Гросулов попросил, чтобы принесли ему методическую разработку предстоящих учений. Она была создана в штабе генералом Захаровым. «Так, Николай Иванович, что тут нам приготовил?» — подумал он о Захарове, намереваясь бегло просмотреть разработку.
Отвлек телефонный звонок. Громов говорил о какой-то свадьбе. Он не сразу понял полковника. А когда наконец сообразил, что его приглашают на свадьбу старшего лейтенанта Узлова, не знал, что ответить.
— Погодите, погодите, полковник, вы откуда звоните? Из гостиницы?
Громов говорил, что его тоже приглашают и поставили условие: без генерала не приезжать.
— Интересно, интересно... Меня приглашают на свадьбу... Да чего же смелый пошел народ: постановили — и баста.
— Они просят вас приехать хотя бы на часок. Узлов женится на телеграфистке Кате Зайцевой.
— Кто она такая, эта Зайцева?
— Солдат, рядовой солдат.
— Офицер — на солдате?..
Он хотел положить трубку, но все же дослушал Громова, сказал:
— Утром позвоню вам.
Методичка увлекла, и он сделал второй заход. Поднялся лишь тогда, когда в коробке кончился табак.
Дома Любовь Ивановна уговорила:
— Хорошо, когда генералов по такому случаю приглашают подчиненные, значит, уважают.
— Ишь ты, уважают. Такого-то сухаря и служаку? Это интересно, интересно, Любаша. Поеду на часик и тут же вернусь.
Спал не более трех часов, думал то о предстоящих учениях, то о свадьбе, то снова об учениях.
Едва выехали на шоссе, как его потянуло ко сну. Чтобы отпугнуть прилипчивую дремоту, Гросулов начал вспоминать содержание разработки. Однако сон брал свое, и вскоре в его голове мысли смешались, перепутались.
...Машину подбросило, отшвырнуло за кювет. К счастью, она плюхнулась днищем в небольшое озерцо, и сержант Рогов сумел вывести ее на сушу, лопнул лишь баллон у переднего колеса. Они вышли из машины совершенно невредимыми... Черный столб земли, огня и дыма еще тянулся кверху. Медленно, грозно-фантастически: казалось, весь огромный хребет с его многочисленными горбами и отрогами, с его растительностью и быстрыми реками всасывается потемневшим небом и еще несколько минут — и кусок планеты будет оторван, уйдет в космическое пространство или, подломившись, грохнется на землю, засыплет все предгорье — хлеба, пастбища, гурты скота и деревни, разбросанные у подножия вставшего на дыбы великана.
Стояла оглушающая тишина. Гросулов определил: взрыв произошел на далеком расстоянии, ибо его грохот еще не дошел сюда, к маленькому озерцу, где-то еще катится, сметая на своем пути все живое и мертвое. Генерал смотрел на часы, ожидая рокового удара. Удивительное дело. Гросулов не испытывал ни страха, ни потребности что-то предпринять для самозащиты, он ждал: докатится — точка и ему, и озерцу, и дороге, вдруг опустевшей. — всему, что поблизости еще жило, хотя и безмолвствовало.
Рогов спросил:
— Товарищ генерал, что это? — Голос водителя прозвучал громко, как выстрел. Гросулов прикинул расстояние до центра хребта, соизмерил силу взрыва. Появилась небольшая надежда: может быть, взрывная волна и не докатится. Он крикнул:
— Меняй баллон! — и бросился к установленной в машине радиостанции. Позывные главного командного пункта он знал наизусть. Ответил Талубаев. Маршал назвал кодовый номер, число, состоящее из нескольких цифр, указывающих и что произошло, и что делать ему, Петру Михайловичу Гросулову, в создавшейся обстановке.
Земля вновь закачалась, а затем послышался гул. Машина накренилась, но не перевернулась, лишь отлетел в сторону домкрат, который уже не требовался: Рогов успел сменить баллон. И то, что машина не перевернулась, стояла на своих резиновых лапах, и то, что водитель сменил лопнувшую камеру, и даже то, что под ногами Гросулова хрустнул попавшийся сухой стебель камыша, — все это несказанно обрадовало его: смерть не докатилась, и он обязан действовать, и он будет действовать, как того требует условный код.
Хребет не улетел в космос: его спайки оказались прочнее силы образовавшегося вакуума, лишь гигантский черный гриб висел в воздухе, закрывая собой полнеба. Его длинная крученая ножища тянулась к вершине, словно ей не хотелось отрываться от земли. Но просвет увеличивался, и черный гигант, дрожа, поднимался все выше в выше, роняя глыбы обугленной земли, поднятые камни и вырванные с корнем деревья...
Когда Гросулов прибыл на аэродром, предметы, поднятые взрывом, еще кружились в воздухе, описывая причудливые зигзаги, с шумом падали то тут, то там. Что-то шлепнулось в нескольких метрах от машины. Гросулов присмотрелся: это была лошадь. При падении лопнули подпруги, седло отлетело в сторону, в одном стремени торчал полусгоревший сапог... «Вот она какая, эта война», —подумал Петр Михайлович и взбежал по трапу в самолет вместе с Роговым. Глядя в иллюминатор, он увидел поле: аэродром был пуст, видимо, все машины поднялись в воздух. Командир корабля, одетый в высотный костюм, назвал свою фамилию, доложил маршрут полета, пункты дозаправки в воздухе. Гросулов занял свое место — на вращающемся кресле. Его окружили знакомые приборы: он мог наблюдать воздушную и наземную обстановку, держать связь с главным командным пунктом, передавать точные координаты целей. Теперь он, генерал Гросулов, — бог, глаза и уши ракетных установок, теперь он хозяин сражения, он знает все и видит все, каждый залп будет точен, как орбита планет...
Корабль сразу набрал высоту. Гросулов припал к прибору. Огромное пламя пожирало лес, отдельные постройки и целые поселки. Оранжевый разлив, шириной в несколько десятков километров, катился вниз. Такого Гросулов еще не видел. Он не отрывался от приборов. Скопища точек тянулись к горным рекам. Это люди искали спасения от огня. Он знал, что их ничто не спасет, от смертельной дозы радиации не укроешься. И все же внутренне противился этой мысли, противился потому, что до сегодняшнего дня не видел ничего подобного, а всякие теоретические расчеты, игра на учебных картах и условное поражение оставались лишь игрой, умозрением, без физического ощущения. Бежали от огня стада и отары, клубились обезумевшие птицы, сталкиваясь и убивая на лету друг друга. Бессильный чем-либо помочь, остановить пляску смерти, он только повторил, скрипя зубами: «Значит, так, так, ну что ж, что ж».
Инженер-штурман, с которым Гросулов не успел познакомиться на земле, выкрикнул из своей кабины:
— Прошли зону атомного удара. Высота... — Петр Михайлович не расслышал, какая высота, потому что в наушниках тут же прозвучал голос техника-локаторщика:
— Впереди атомные бомбардировщики врага.
Гросулов припал к экрану: самолетов было много, они шли в несколько этажей. Приборы выдали координаты воздушного противника, автоматически передали их на главный командный пункт. Летчик по радио продублировал координаты цели. Чей-то далекий голос отозвался в наушниках: «Я — «Мститель», вас понял». Гросулов еще зорче всматривался в экран. Прошли минуты, показавшиеся ему вечностью.
И все же взрыв произошел неожиданно. Самолет подбросило, и Гросулов увидел будто бы подожженное небо. Оно горело от края до края, а вспышки от взрывов ракет не прекращались. Казалось, что солнце мечется по небосклону: то скроется, то на мгновение появляется в другом месте...
Но вот небо сделалось темным, на какие-то доли секунды проклюнулись звезды. Потом темнота быстро рассеялась.
Самолет находился на огромной высоте. Гросулов припал к прибору земного наблюдения и удивился: там и сям, покачиваясь, летели стаи птиц. Потом он понял, что это не птицы, а множество уцелевших от огня различных деталей вражеских самолетов. Воздушные потоки несли их то вверх, то вниз, то бросали в стороны.
Радист передал сообщение Земли:
