Ким Стрикленд - Клуб желаний
Ла-адно. Допустим, он боится летать, сама с собой рассуждала Джил. Полно чудаков, которые до сих пор трясутся в самолетах от страха, — как ни трудно в это поверить. Вероятно, боязнь может вызывать заскоки. В таком случае хорошо еще, что он всего-навсего смотрит перед собой.
Однако ее всю поездку тревожило подспудное ощущение непоправимой беды. Она его раздражала — не то чтобы своими привычками («Вечно ты оставляешь зубную пасту открытой!»), нет, гораздо серьезнее. Опасней. В его раздражении чувствовалась зреющая ярость.
Джил опасалась, что причина его раздражения кроется именно в ней. Ее чувства к Мэттью изменились, стали глубже, и он как-то почуял это. В субботу утром, на следующий день после прилета в Нью-Йорк, они гуляли в Центральном парке и остановились на мостике полюбоваться видом. После нескольких минут какого-то доверительного молчания Джил решила заговорить об их отношениях. Она уже была готова сказать, что любит его, но Мэттью вдруг нагнулся, набрал полную пригоршню камешков и принялся швырять по одному в воду.
— Слишком все много болтают, — пробормотал он. — Болтают, болтают, болтают! — После каждого слова в воду с плеском летел очередной камень. — Зато ты у меня не такая, малышка Джили. И мне это нравится.
Джил с улыбкой кивнула, радуясь, что не успела открыть рот. Сильно размахнувшись, Мэттью зашвырнул в воду оставшиеся камешки.
— Мне это нравится, — повторил он.
Заскоки его появлялись внезапно — что в самолете, что в парке — и так же внезапно исчезали; Мэттью вновь становился самим собой, снова был весел и обаятелен. Джил подыскивала объяснения: должно быть, он плохо переносит путешествия.
Когда летели назад, он разговорился с одной из стюардесс — хорошенькой брюнеткой, синеглазой, похожей на Джил. И снова стал прежним, каким она его полюбила. Но радоваться ли ей, что Мэттью оправился от своих переживаний, или встревожиться еще сильнее, Джил не знала. А потом она поняла, что больше не хочет встречаться с ним так часто… или даже готова вообще перестать видеться с ним. Такой вот поворот на сто восемьдесят градусов. Еще совсем недавно она мечтала об ином… Еще вчера.
Сегодня Джил нехотя, нога за ногу, взобралась по ступенькам его дома. Приложив палец к кнопке звонка, долго стояла, выжидая неизвестно чего.
Как только Мэттью открыл дверь, она в ту же секунду поняла — зря она сюда приехала. Сглупила. Перед нею стоял «странный» Мэттью, Мэттью с заскоками, тот, что швырял камни в черную воду. Только сейчас у Джил возникло ощущение, что его скрытое бешенство не скоро пройдет.
В комнате она опустилась на диван, хотя уже хотелось уйти — встать и рвануть назад к двери, но Джил старалась держаться как всегда.
— Что стряслось, милый? — спросила она. — Что такое тебя тревожит, что не может подождать до завтра?
— Хорошо, что ты здесь… — Мэттью принялся вышагивать взад-вперед перед ней, ероша волосы обеими руками. — Хорошо, что ты пришла… Я…
Джил следила за его метаниями. Так расхаживает туда-сюда по своей вольере лев в зоопарке. Сильный. Царственный. Почему на ум пришло слово безумный?
— А я-то думал, с тобой будет потруднее. — Он вздохнул. — Удивительно. В смысле — странно, когда все выходит не так, как думаешь. Обычно у меня на такие вещи чутье. Но с тобой я здо-о-рово промахнулся.
Он все ходил, ходил по комнате и трепал свою шевелюру.
— Ну совершенно не интересно, малышка Джил. Слишком легко, понимаешь? Я и вправду думал, что ты крепкий орешек. А как взялся за портрет, сразу расчухал, что будет слишком легко. А я хотел задачку посложнее. Я был к ней готов. Когда ты втихаря на портрет посмотрела — вот тогда я и понял. Я был уверен, что ты на такое не пойдешь… твердил себе: только не Джил, она ж такая классная, такая гордая… Но я дал маху. — Мэттью поджал губы и в недоумении покачал головой: и как можно так ошибиться? — Знаешь, как я догадался, что ты подглядывала?
«Что он несет? Да он свихнулся!» Джил без слов криво улыбнулась.
— По рукам догадался! Ты когда-нибудь обращала внимание, что когда люди врут, то они не знают, куда девать руки? Иногда таращатся тебе в глаза — перегибают палку с честным взглядом. Иногда вообще на тебя не смотрят. Это тоже подсказка. Но руки — главное. Ты махала руками как ветряная мельница.
Джил попыталась припомнить свой первый день в роли натурщицы: махала она руками как мельница или нет? Одним глазком глянула на портрет — это правда. Портрет, кстати сказать, ее не впечатлил. Первая мысль, помнится, была — «любитель». Университетским образованием, о котором он твердил, и не пахло.
Ну, подсмотрела она. И что? Сразу после сеанса они занимались любовью. Что-то не заметно было, чтобы он очень расстроился. Джил тогда убедила себя, что Мэттью просто работает под любителя, техника у него такая; сегодня она уже сомневалась. «Не соврал ли про диплом университета Небраски?»
Джил по-прежнему молча следила за смятенным Мэттью. Вот напасть. Только она решила, что все у них распрекрасно, только сама созрела для серьезных отношений, как партнер превращается бог знает в кого.
Еще в самолете, когда летели из Нью-Йорка, Джил пришло в голову, что им на время стоит расстаться, сделать перерыв. Быть может, разлука — именно то, что нужно, чтобы вернуть прежние чувства. Хватило же ей духу бросить (на время) Клуб желаний… о котором, к слову, задумывается все чаще.
Она встречается с Мэттью всего два месяца, но даже за такой короткий промежуток успела отколоться от всех подруг. Никого не видит, никому не звонит. Работа пошла псу под хвост. По совету Мэттью она наплевала на открытие собственной выставки. А у него, если подумать, вообще нет друзей, — во всяком случае, Джил никого не встречала. Не странно ли? Он объяснял это тем, что недавно переехал в Чикаго из штата Небраска, где у него была студия в Линкольне. Но Джил никогда не слышала, чтобы он рассказывал о городе или о тамошних художниках. По сути, она ничегошеньки не знает о нем, о его прошлом, о детстве. Ни малейшего представления о его семье. Они никогда об этом не говорили. Поначалу Джил даже нравилось, что ему не интересно, какую кашу она ела на завтрак во втором классе или как звали ее первого парня. Но теперь-то неплохо было бы и узнать, хотя бы откуда он родом?
Вдруг показалось, что их отношения усеяны красными флажками, которых прежде она и не замечала; будто посреди трассы скоростного спуска нежданно-негаданно выросла слаломная разметка. Кто этот человек? Незнакомец. И похоже, не совсем… нормальный.
Представление об идеальном парне разваливалось на куски буквально на глазах у Джил.
Надо убираться отсюда. Немедленно. С ним определенно что-то неладно.
— Наверное, ты просто устал, милый, — по возможности мягко сказала Джил. — Лично я страшно устала — перелет и все такое. Тебе надо хорошенько выспаться. Вот увидишь, утром все встанет на свои места.
— А не пошла бы ты со своими гребаными советами? Ты мне что, мать родная? — Лицо его потемнело. Глаза зловеще блеснули. Сексуальной мальчишеской улыбки как не бывало.
Сердце Джил пустилось вскачь, но усилием воли она сохраняла спокойствие на лице. «Зачем, зачем я сюда прикатила? Интуиция ведь подсказывала…»
— Нет, я… — Джил запнулась. — Я в толк не возьму, о чем ты говоришь, милый, ну и подумала, что если ты…
Она бросила взгляд на дверь у него за спиной. Он перехватил этот взгляд.
И улыбнулся. Прежней улыбкой. Той самой, от которой захватывало дух.
— Прости, Джили. Прости. Не знаю, что на меня нашло. Я… Да, наверное, я устал. — Мэттью огорченно покачал головой. И вдруг нагло осклабился ей в лицо; так взрослый с издевкой ухмыляется ребенку, прежде чем заорать на него.
А потом он захохотал. Так дико и громко, что Джил подскочила на диване.
— «Портреты? Почему портреты?» — фальцетом передразнил Мэттью. — Дьявол! Это было… смешно! — Он смотрел на нее сверху вниз. — Я скажу тебе, почему портреты. Я их оставляю себе на память!
Кровь застыла у нее в жилах, холодный пот струйкой пополз по спине, ладони противно взмокли. Джил с трудом выдавила подобие улыбки, еще пытаясь делать вид, что все нормально. Поднялась на ноги.
— Ладно, Мэттью. Я приду завтра. Завтра и поговорим.
— Нет, останься. Мне бы очень хотелось, чтоб ты осталась.
— Мне действительно пора. — Ее голос дрогнул.
Он загородил ей дорогу.
Джил попыталась обратить все в шутку, хотя теперь знала наверняка: он не шутит.
— Не валяй дурака, Мэттью. Я хочу домой.
Попробовала проскользнуть мимо — он снова отрезал путь. До двери было не больше полуметра, но перед ней стоял Мэттью.
Джил фальшиво улыбалась, судорожно прикидывая свои возможности. Звукоизоляция в доме ни к черту — ей ли этого не знать после стольких ночей, проведенных у него. Сосед за стенкой идет в туалет — и то слышно. Если рвануть к двери и закричать…
