Ивлин Во - Офицеры и джентльмены
– Снеси это на катер и жди нас там, – прошептал ему Гай.
Алебардист Гласс проявил признаки уважения и необычного усердия на первом же этапе операции:
– Почему я, сэр? Этот паршивый орех, сэр? Зачем его нести на катер?
– Прекратите разговоры. Гласс. Отправляйтесь на катер.
Гай сознавал в тот момент, что отнесся с полным безразличием к тому, сохранил он или утратил уважение Гласса к себе.
Второе, на что наткнулся Гай, была небрежно натянутая меж стволов пальм колючая проволока. Он дал сигнал из трех вспышек, который означал: «Продвигаться осторожно, проволочное заграждение». Слева и справа послышались шаги. К нему приблизились разведчики и доложили шепотом:
– Слева проволочное заграждение.
– Справа проволочное заграждение.
Направив слабый луч света вперед и ощупав все вокруг руками и ногами, Гай понял, что перед ним – низкий, жиденький, плохо установленный оборонительный рубеж из колючей проволоки. Затем примерно в четырех шагах от себя Гай увидел человека, который смело пробирался через заграждение вперед.
– Эй, стой! – крикнул Гай.
Но человек, миновав заграждение, продолжал идти вперед, с шумом раздвигая кустарник, траву и колючие растения.
– Вернись назад, эй, сумасшедший! – громко крикнул Гай.
Человек скрылся из поля зрения, но шаги его все еще были слышны. Гай дал громкий свисток. Все разведчики послушно повернулись кругом и начали быстро спускаться по пологому берегу туда, где стоял катер. Гай остался на том же месте, ожидая возвращения ушедшего вперед нарушителя. Он как-то слышал, что люди, бегущие как одержимые, иногда автоматически приходят в себя, услышав поданную им команду.
– Впереди идущая шеренга! – крикнул он громко, как на казарменном плацу. – Кру-у-гом! Бегом марш!
Единственной реакцией на его команду был оклик с левой стороны:
– Halte-la! Qui vive?[25]
Затем раздался взрыв гранаты, после которого со всех сторон послышались ружейные выстрелы: стрельба, казалось, поднялась на всем побережье. Ничего страшного: несколько резких винтовочных выстрелов, свист пуль в пальмовой роще. А вот открыл огонь и находящийся на фланге «брен», причем первые его пули просвистели в опасной близости от самого Гая. Ему показалось, что через какие-нибудь несколько секунд он наверняка будет убит. Гай прошептал слова раскаяния, те самые, которые часто произносил во сне, когда ему виделось, что он падает с какой-нибудь высоты. В тот же момент ему пришла в голову мысль: «Нелепейшая из нелепейших смертей».
Гай побежал по берегу вниз. Катер был на месте. Два человека по пояс в воде держали его руками, не давая отойти от берега. Возвратившиеся разведчики стояли недалеко от катера.
– Всем на катер! – приказал Гай.
Он сбегал к пулеметчикам и им тоже приказал возвращаться на катер.
Французы на берегу все еще вели беспорядочную стрельбу.
– Все на месте, все в порядке, сэр, – доложил сержант.
– Нет, нет, вон там, кажется, еще один человек.
– Да нет же, сэр. Я сосчитал. Все на месте. Давайте на катер! Лучше поскорее отойти, пока никто не мешает.
– Подождите минутку. Я еще раз осмотрю берег.
Лейтенант из добровольческого резерва военно-морских сил, командовавший катером, заявил:
– Мне приказали отходить, как только закончится операция или даже раньше, если я найду, что угроза катеру слишком велика.
– Они еще не обнаружили нас и ведут совершенно беспорядочный огонь. Дайте мне еще две минуты.
Гай знал, что солдат в первом бою охватывает такое возбуждение, что они могут потерять голову. Проще всего было бы, конечно, предположить, что тот, перешедший за проволочное заграждение, человек – просто плод его воображения. Однако Гай все-таки решил еще раз подняться на берег. Он действительно обнаружил там пропавшего человека, который медленно полз ему навстречу.
Гая охватил гнев, и его первые слова были:
– Я отдам вас за такие вещи под военный трибунал! – Присмотревшись к человеку повнимательней, он спросил: – Вы ранены?
– Конечно, ранен, – ответил тот. – Помогите мне.
Это не была немецкая линия обороны с поисковыми прожекторами и автоматическим оружием, однако не осталось никакого сомнения, что противник получил подкрепление и усилил огонь. Гай торопился и в гневе не обратил никакого внимания на странный тон человека. Он помог ему приподняться – человек был нетяжелый – и поволок его к катеру. Свободной рукой человек прижимал к телу какой-то предмет. Им помогли взобраться на борт, и только тогда, когда катер уходил на полной скорости в море. Гай вспомнил о раненом. Он направил луч своего фонарика на его лицо. В кружке света блеснул единственный глаз. Это был Ритчи-Хук.
– Помогите мне вытянуть ногу, – сказал он, морщась от боли. – И дайте кто-нибудь индивидуальный пакет. Рана пустяковая, но боль жгучая, да и кровоточит сильно. И еще положите вот этот кокосовый орех куда-нибудь. – И, устроив на коленях Гая мокрую курчавую голову негра, Ритчи-Хук занялся своей раной.
Гай настолько устал, что так и заснул с трофеем на коленях. Когда катер подходил к борту судна, все разведчики крепко спали. Только Ритчи-Хук, впавший в полубессознательное состояние, изредка стонал и ругал кого-то.
6
– Вы когда будете есть этот кокос, сэр, сейчас или потом? – спросил Гая, подойдя к его койке, алебардист Гласс.
– Сколько сейчас времени?
– Ровно одиннадцать, сэр, точно как вы приказали.
– А где мы сейчас?
– Идем в море, сэр, с конвоем, но не в сторону Англии. Подполковник просил вас зайти к нему, как только вы встанете.
– Оставь кокос здесь. Я сохраню его в качестве сувенира.
Усталость все еще давала себя чувствовать. Бреясь, Гай вспомнил все последние события прошедшей ночи.
Он проснулся, когда катер, покачиваясь на волнах, уже стоял у борта судна. Обе его руки крепко сжимали голову негра.
– У нас здесь раненый. Сбросьте нам какую-нибудь петлю, чтобы поднять его.
На борту судна произошло некоторое замешательство, и лишь спустя несколько минут из открытого портика на катер направили луч аккумуляторного фонаря.
– Я судовой врач. Поднимитесь сюда, освободите мне место, и я спущусь вниз.
Гай поднялся по скоб-трапу и вошел через портик в трюм. Судовой врач спустился на катер. Он и его санитары располагали для подобных случаев специальным приспособлением, напоминающим люльку. Приспособление спустили вниз, подвели под бригадира, а затем осторожно подняли вместе с ним наверх.
– Отнесите его прямо в лазарет и подготовьте к операции. Еще раненые есть?
– Нет, только один.
– Меня никто не предупредил, что могут быть раненые. Хорошо, что мы все держим сейчас наготове. А вообще-то сегодняшней ночью мы ничего подобного не ожидали, – проворчал врач так, чтобы его слышал только Гай.
Алебардисты поднялись на судно.
– Все вы действовали очень хорошо, – сказал им Гай. – Теперь можно разойтись. Завтра обо всем поговорим. Спасибо и вам, моряки. Спокойной ночи.
Гай разбудил подполковника Тиккериджа, чтобы доложить ему о результатах операции.
– Разведка проведена успешно, сэр. Один кокос. – Гай положил голову негра рядом с пепельницей на край койки подполковника.
Тиккеридж приходил в себя после крепкого сна очень медленно.
– Ради бога, что это такое?
– Пехотинец колониальных французских войск, сэр. Личного знака на нем, по-видимому, не было.
– Хорошо. Ради всего святого, уберите его отсюда. Поговорим об этом утром. Все вернулись?
– Мои разведчики все, сэр. Один сверхштатный ранен. Носилочный. Его отправили в судовой лазарет.
– Что это еще за «сверхштатный», черт возьми?
– Бригадир, сэр.
– Что-о?!
Гай был абсолютно уверен, что подполковник Тиккеридж посвящен в тайну, что он заодно с бригадиром в намерении сыграть с ним, Гаем, злую шутку. Однако теперь уверенность Гая заметно ослабела.
– А разве вы, подполковник, не знали, что он участвует в операции?
– Конечно, не знал!
– Он, наверное, спрятался в трюме и незаметно пробрался в темноте на катер вместе с другими, предварительно окрасив лицо в черный цвет.
– Вот старый дьявол! Рана у него тяжелая?
– Ранен в ногу, сэр.
– Ну, это еще не так плохо. – Подполковник Тиккеридж, теперь уже окончательно проснувшись, забавно хихикнул, но, видимо вспомнив о чем-то, тут же помрачнел. – Впрочем, эта история чревата неприятнейшими последствиями… Ну ладно, поговорим об этом завтра. А сейчас идите спать.
– А как быть с этим? – спросил Гай, кивнув на голову негра.
– Ради бога, выбросьте это в море.
– Вы считаете, подполковник, что я могу выбросить ее, не получив санкцию бригадира?
– Хорошо, переговорите с ним, но умоляю, заберите ее отсюда.
– Есть, сэр. Спокойной ночи.
Ухватив голову негра за густые курчавые волосы, Гай вышел из каюты и направился вдоль погруженного в ночную тишину коридора. Встретившийся ему дежурный стюард-гоанец пронзительно взвизгнул и бросился бежать от него, как от привидения. У Гая закружилась голова. Зайти в каюту Эпторпа? Нет. Он попытался открыть дверь с надписью: «Группа оперативного планирования». Дверь не была заперта и никем не охранялась. Все карты и секретные документы были прибраны. Гай положил свою ношу в ящик для входящих документов на столе бригадира и, снова почувствовав сильную слабость, возвратился в свою каюту, сбросил с себя окровавленную рубашку, вымыл окровавленную грудь и руки и заснул мертвецким сном в ту же секунду, как только коснулся головой подушки.
