Алексей Колышевский - Афера. Роман о мобильных махинациях
– Ну или в Баден-Баден, это как-то нам с вами ближе ментально, – вставил Картье, и Нечипорук согласно затряс головою и окунул подбородок в пиво.
«В сущности, он выглядит добродушным мудаком, – размышлял Картье, обозревая верхнюю половину торса великана, словно парус реющую над столом. – Но подобное добродушие обманчиво. Это медвежьи повадки. С виду увалень, а попадись ты ему, враз хребет разломит надвое и ребра пересчитает. Добродушные толстяки – самые страшные люди на свете. От них ждешь того, чего они с удовольствием не делают, и все, как один, мечтают о троне мирового диктатора, становясь, как правило, семейными деспотами. К тому же все они отчего-то мелкочленные, а это, конечно, тяжело выносить самцу. Вот уж действительно: «Велика Федора, да дура».
– …таким образом, и я не знаю, что будет, если… – говорил что-то Нечипорук, а Картье, рассеянно слушая, ожидал перерыва в его монологе, чтобы, наконец, приступить к обработке туши.
Поднесли еще пива. Нечипорук отвлекся, буквально на один большой глоток, и Картье не преминул этим воспользоваться, ухватиться за соломинку.
«Как славно, что ты молчишь, fat boy. Вот прекрасное название для какой-нибудь песни».
– Вот вы совершенно правильно выразились насчет нервов…
– Да-а-а, – раскатисто начал было Нечипорук, но Картье уже без церемоний просто сделал жест, будто заворачивают водопроводный вентиль.
– Я хотел сказать, что коли нервы не в порядке, то здесь надо лечить и сами нервы и устранять причину, вызвавшую стресс. Вот у вас, например, я могу предположить, что за причина для того, чтобы как следует нервничать. Работа, это понятно, это у нас с вами общее. Но я имею в виду всех этих назойливых людей, которые что-то от вас хотят и лезут со своими предложениями и хотят на вас заработать. Я имею в виду контентщиков.
– О да. – Нечипорук сокрушенно кивнул большой головой, которая грозила вот-вот отвалиться и пробить пол, точно не голова это была, а чугунное ядро из-под Tsar-Pushki. – Вот уж неугомонный народ. Все лезут, всем все надо, все пытаются делать какие-то убогие, неважнецкие предложения.
«Ну, слава богу, попался умник, тут дело пойдет, не надо будет долго ходить вокруг да около», – подумал Картье, а вслух продолжил:
– Представьте себе, что ведь и я из таковских. А насчет неугомонности… В детстве maman читала мне стихи, кажется… нет, не припомню автора. Так вот там были такие слова: «вдруг раздался тихий звон, появился Угомон». Знаете, на меня до сих пор накатывает страх, отдаленный, пустяковый по сравнению с тем ужасом, что мне довелось испытать от этих стихов в детстве. Да… Так вот, я хотел бы сделать вам очень хорошее предложение, серьезное и конкретное, с цифрами.
– С большими цифрами? – ровным голосом и почти без интонаций, вложив силу ударения только в последний слог «ми», задал вопрос Нечипорук.
– С большими. Всем хватит, – кивнул Виктор.
– Всем не надо, – спохватился Нечипорук. – Так никогда не бывает, чтобы хватало сразу всем. Кто-то непременно останется недоволен и сломает остальным весь бизнес.
«Талант, – уважительно признался себе Картье. – И профи, конечно. Тут и говорить нечего».
– В чем суть предложения? – Нечипорук деловито настелил свой парус во весь стол и пялился на Картье, словно хотел проткнуть его взглядом, не упустить ни одной детали, ни одного дрогнувшего на лице мускула.
– Да все просто и даже законно. Мы с вами создаем компанию, и пусть все эти мелкие люди идут через нее, а не напрямую к вам. А чтобы нам с вами было интересно, мы просто станем у них покупать по прежним ценам, а продавать в «Гигафон» на пятнадцать процентов дороже. Создадим такого вот дистрибьютора-монополиста, как я создал свою компанию при «МДС». Давайте! Одному вам такое не поднять.
Картье вдруг испугался, что его простую до изумления идею Нечипорук возьмет да и украдет, но толстяк соображал со скоростью современного процессора и сразу понял, что предложение это выгодно и он, господин Нечипорук, особо не напрягаясь (да что там «особо»? – вообще не напрягаясь), будет иметь стабильный доход и прекрасно себя чувствовать. Он давно думал о чем-то похожем, но нужен был компаньон для прикрытия, а человека такого все не находилось. И вот, подите-ка! Вот он сидит напротив за кружкой отличного лагера и, не мигая, предлагает хорошенькое дельце.
– А почему бы и нет? Хорошее предложение. С меня – построить всех этих непосед и отправить их по единому адресу, а с вас – придумать и сделать компанию, – согласился Нечипорук.
– Да? То есть вы согласны?
– Разумеется. Я и сам давно хотел сделать точь-в-точь то же самое.
– Догадываюсь, почему не стали. Светиться на вашей позиции неразумно. Много пар глаз, ушей вокруг.
– Точно так.
– А компания уже есть. Называется «Инфор». Ждет расконсервации.
– Ну так считайте, что дождалась, – густо, как смеются одни лишь великаны, рассмеялся Нечипорук и закашлялся.
– Будьте здоровы, – искренне пожелал ему Картье. – Нам отыне надо заботиться друг о друге.
– Святые слова, – отдышавшись, согласился красный Нечипорук. – Вы смотрите, как подавился!
– Добрый знак, – закивал Картье. – Добрый! По рукам?
– По рукам.
– Тогда я домой, с вашего позволения. С деталями покончим в понедельник, если не возражаете, а сейчас мне к жене пора, у меня жена молодая, требует присмотра.
Нечипорук молчал. Он прикусил губу. Ему тоже мечталось о жене и о доме, куда хотелось возвращаться каждый день. Воистину человеку, у которого всего-то и есть что своя семья, не понять того, кто всю жизнь мечтает об этом и никак не может этого достигнуть. Сейчас простое человеческое счастье доступно далеко не всем. Так устроен мир, в котором удельная масса эгоизма всего человечества с каждым мигом корректирует орбиту Земли, приближая ее все ближе к Солнцу, которое рано или поздно сожжет здесь все дотла.
Проклятье женщины в белых колготках
1
В цветочном магазине никого не было, если не считать сонной и неприветливой продавщицы. Раньше он ее здесь не видел, хотя клиентом был постоянным. Нет, он не так часто дарил Лене цветы, просто покупал их довольно много по самым разным поводам и в основном дамам «на должностях», чиновницам, с которыми так часто приходится общаться всякому российскому бизнесмену.
– Мне, пожалуйста, лилии, девушка, – вежливо попросил Картье.
Она лениво подошла к ведерку с цветами, поддела пальцами ценник:
– Сколько?
– В смысле? О, простите! Ну… Штук пятнадцать.
– Не поняла. Вам сколько конкретно нужно-то? – хамоватым тоном спросила продавщица и уставилась на Картье так, словно он был кем-то меньше клопа.
– Мне ничего уже не нужно, – разозлился Картье. – Я пойду в другой магазин, ваше поведение к покупкам как-то не располагает.
– Ваше право. – Она нагло улыбнулась, и Картье, полный негодования, вышел, по дороге не стерпев и пнув ведро с длинными розами гвардейского роста. Ведро покатилось, розы рассыпались, хлынула мутная вода. Продавщица сразу тонко заорала, принялась звать кого-то, но Виктор уже ехал домой и вполголоса материл невероятную продавщицу, у которой, по всей видимости, была непростая, тяжелая жизнь.
Перед домом он очень постарался и взял себя в руки, почти успокоился, выкурив сигарету. Подумал: «Черт с ней. Быдло оно всегда быдло». Пожалел, что все-таки без цветов. Решил, что купит после ресторана, оставит ее в машине ненадолго, выскочит и вернется с охапкой ее любимых белых лилий. Вот так будет хорошо. Даже лучше, чем если бы он принес эти цветы теперь.
Лены нигде не было видно, хотя в гостиной работал телевизор и на экране Брюс Уиллис пел арию Гудзонского ястреба. Картье подумал, что она в ванной или в зимнем саду, позвал ее:
– Лена, Леночка! Твой Виктор вернулся с викторией! Ты не подумай чего лишнего, я имею в виду с победой! Теперь будем с тобой наживать с «Гигафона». Помнишь, ты посоветовала держать наготове белую компанию, а я еще скрипел, что, мол, «денег жалко». Хорошо, что я тогда тебя послушался, потому что «Инфор» своего часа дождался. Будем работать через него, он уже выиграл в «Гигафоне» эксклюзивный тендер на поставку всего контента. Вот так вот! Знаешь, пора нам купить дом и задуматься о потомстве.
– Это не со мной. – Она стояла у Картье за спиной, полностью одетая, чемодан у колена. Как он ее не увидел?
– Не понял? Это что за фокусы, Еничка? Ты куда собралась?
– Я от тебя ухожу, Витечка, – в тон ему ответила она, милая, нежная, любимая. Она сказала, что уходит от него! Внутри нестерпимо заболело, в горле перекрыло кислород, Виктор схватился за горло, захрипел.
– Не надо. – Губы ее сделались узкими, глаза злыми. Никогда прежде Виктор не видел у нее таких глаз, даже подумать не мог, что они могут быть у нее такими. Картье словно парализовало. Он оперся рукой о стену, стало немного легче, а так бы точно упал.
– Ты… Ты… – Он пытался что-то сказать, но она была неумолима.
