Несовершенства - Мейерсон Эми

Ей не суждено узнать, что сказал Том Кенни, но дело улаживается очень быстро. На следующей неделе, когда она встречает Тома в коридоре, тот мимоходом замечает:

— Все улажено. — И на этом проблема с Кенни Миллером закрыта. Конец приходит и пятнадцатитысячной заначке Миллеров, полученной от продажи бриллиантов.

В начале августа Бек и Том присоединяются к другим сторонам тяжбы на заседании суда, рассматривающем заявления о продлении сроков досудебного представления доказательств, которые все подписывали. Как и ожидалось, судья Риччи отклоняет ходатайства о снятии ареста с алмаза. Она также отклоняет заявления сторон с просьбой отложить суд. Пока судья зачитывает свое решение, Бек сидит рядом с Томом.

— Ваша честь, — возражает один из австрийских юристов. — Все наши свидетели и специалисты находятся за океаном. У нас нет возможности в течение девяноста дней привезти их сюда для дачи показаний.

— Насколько мне известно, перелет из Европы в Соединенные Штаты занимает десять часов, — отвечает судья.

— Ваша честь, — встает представитель итальянцев. Бек узнает его имя: он был среди тех, от кого три месяца назад она получила письмо. — Мы настаиваем на разрешении получить доступ к бриллианту, чтобы наши эксперты могли его изучить.

— Вы сомневаетесь в заключении Международного геммологического общества? — спрашивает судья.

— Мы только считаем благоразумным, чтобы наши специалисты подтвердили, что это действительно алмаз «Флорентиец», прежде чем досудебное разбирательство продолжится.

— И мы тоже, — вставляет юрист Габсбургов. — У нас нет причин ставить под сомнение выводы Геммологического общества, но наши историки должны убедиться, что в Федералистском банке на самом деле лежит бриллиант «Флорентиец».

Судья поворачивается к Тому, у которого нет возражений на слова оппонентов. Пока не прозвучали новые протесты, судья объявляет:

— Каждая сторона может представить список лиц, которых нужно допустить к осмотру бриллианта, и я выпишу ордер, обязывающий банк разрешать ограниченный доступ при предъявлении соответствующих документов. Но срок окончания досудебного рассмотрения доказательств остается в силе. Не вижу причин откладывать его.

У истцов нет другого выхода, кроме как согласиться. Глядя вслед удаляющейся судье Риччи, Бек замечает, что ее плечи опущены, — она явно понимает, что, как бы ни старалась, это дело будет только расходовать государственные ресурсы. Даже если ускорить процесс, от сторон последуют многочисленные апелляции, возможно даже в Верховный суд. И потом, все эти необоснованные претензии, которые помощники юристов в Министерстве юстиции должны будут отклонить одну за одной… Канитель растянется не меньше чем на год. А может, и больше.

По пути в офис Бек и Том идут через внутренний двор городской ратуши, хотя быстрее было бы обойти здание. Туристы снуют, вытягивая шеи, чтобы разглядеть возвышающегося над ними Уильяма Пенна, но Бек нравится огороженное пространство внутри общественного сооружения, нравится думать о том, сколько людей прошло здесь за сто с лишним лет. Бек призналась в этом Тому задолго до первого поцелуя, на одной из их первых прогулок из суда в офис, и с тех пор они всегда пересекали двор.

Том размахивает портфелем, как адвокаты в кино. Бек знает, что бы он сказал ей, будь она простой клиенткой, а не коллегой и бывшей его девушкой. Он бы сосредоточился на преимуществах быстрого процесса, подчеркнул бы выгодные стороны ситуации. Но он тихо идет рядом с Бек, и его молчание говорит громче, чем любые напрасные надежды. Оно вызывает у Бек желание доказать, что он неправ. У них сильные позиции. Должны быть, по крайней мере.

— У меня есть одна зацепка, — слышит Бек свои слова.

Она заучила сноску из книги Винклера на память и цитирует ее буквально.

— «Через четыре дня после того, как в Будапеште разразилась революция, третьего ноября, дети были тайно вывезены в Вену преданной няней, юной рыжеволосой красавицей, которая благородно рисковала жизнью, чтобы в целости и сохранности доставить сыновей и дочь императорской четы к родителям». Мы не много смогли узнать о нашей прабабушке Флоре, собственно, практически ничего и не узнали. Но у нее были ярко-рыжие волосы.

Они выходят с другой стороны двора, и, когда двигаются по Маркет-стрит, толпа рассеивается. Том удивленно поднимает брови.

— И что?

— Только у двух процентов населения Земли рыжие волосы. Я понимаю, что это натяжка, но что, если той няней была моя прабабушка? Тогда понятно, откуда у нее бриллиант.

— И ты выяснила, что няню звали Флорой?

Бек качает головой. Ей нужно посетить филиал Австрийского государственного архива во Внутреннем Городе в Вене, где хранятся документы Габсбургов. Империя вела досье на всех работавших при дворе. Среди дел других придворных наверняка была и папка со сведениями о рыжеволосой няне.

— Ну ладно, предположим, няня и есть твоя прабабушка. Думаешь, император подарил бы ей «Флорентийца», отдал бы столь ценный алмаз простой прислуге?

Они останавливаются около своего офисного здания. Хотя обоим надо подниматься на восемнадцатый этаж, они стоят на тротуаре среди курильщиков и спешащих на обед клерков.

— Давай хотя бы попробуем потянуть за эту ниточку, — просит Бек.

— Хорошо, мы найдем человека в Австрии, который посетит архив, — говорит Том, придерживая для нее дверь.

Они ступают в похожий на пещеру вестибюль.

— А может, я поеду? — спрашивает Бек.

Том смеется, но вдруг понимает, что она не шутит.

— Сын автора книги, Винклера, живет в Кремсе-на-Дунае, под Веной. Во вступительной статье сказано, что Винклер вел подробные записи своих интервью с императрицей. Она могла упомянуть драгоценности короны или рыжеволосую няню. Я связалась с ним, и он обещал позволить мне взглянуть на записки. — На самом деле Бек так и не получила ответа от Петера Винклера, хотя отправила ему уже пятое письмо. Однако теперь, когда она наткнулась на эту важную сноску, то уверена, что в архиве его отца должно быть что-то полезное. — Если я лично встречусь с ним, он может рассказать мне больше, чем частному детективу. К тому же я много знаю о Хелен, и потому мой глаз зорче, чем у какого-то незнакомца.

Том долго смотрит на нее и наконец говорит:

— Я поговорю с партнерами. Если они не против, то я хочу, чтобы ты поехала с переводчиком.

— Не проблема, — отвечает Бек, стараясь не выдать своей радости: она проведет неделю в Вене с Кристианом.

— Твоя фирма оплатит вашу с Кристианом поездку в Вену? — переспрашивает Эшли у Бек по мобильному телефону. — Из-за какой-то сноски, которую нашла Дебора?

Эшли поменяла свой джип с панорамным люком на крыше и детекторами безопасности в зеркалах на подержанный универсал, в котором даже нет блютуса. Хотя она убеждает Райана, что Миллеры продадут бриллиант и нет необходимости выставлять дом на продажу, но соглашается по возможности избавиться от ненужной роскоши, включая обе дорогие машины. Амортизаторы в автомобиле старые, и потому по пути за детьми в городской лагерь Эшли ощущает каждую кочку. Вообще-то заезжать за сыном и дочерью теперь стало обязанностью Райана, но сегодня он в городе, встречается с адвокатом, чтобы открыть счет для возмещения компании убытков и определить план действий на ближайшие два месяца, пока он ждет приговора суда.

— Что можно сказать? Я умею убалтывать, — заявляет Бек. — И, кроме того, сыграть на чувстве вины нашего юриста.

— Выходит, Том оказался не таким уж ничтожеством. — Эшли тут же жалеет о своих словах.

К ее удивлению, Бек смеется и говорит:

— Выходит, так.

— А Флора точно была рыжей? Может, у нее были золотисто-каштановые волосы? Или Дебора плохо помнит, что говорила ей Хелен. Не в первый же раз.

— И все же стоит попробовать. Кроме того, я хочу взглянуть на архивы Винклера. Они у его сына.

— Ты ведь говорила, что не можешь с ним связаться.