Валентин Черных - Свои
— Какими?
— Совсем не сыновними.
Альбина надела очки и, может быть, впервые за годы моей аспирантуры внимательно на меня посмотрела и опустила глаза. Тогда ей было только слегка за сорок, как я теперь понимаю, это лучший женский возраст.
— Классик просил меня подготовить приказ о твоем отчислении из аспирантуры, — сказала Альбина.
— Я готов. За этим и пришел.
— Напиши заявление, чтобы тебе продлили срок сдачи диссертации на месяц. Я попрошу у ректора.
Она взглянула на меня, пытаясь, вероятно, определить, насколько я знаю о ее изменившихся отношениях с ректором.
— Я не успею.
Альбина задумалась.
— У тебя есть деньги? — вдруг спросила она.
— Сколько? — спросил я, не очень понимая такого поворота в разговоре.
— Рублей триста.
— Есть.
— На киноведческом есть некто Венечка Швырев. Он пишет за других дипломы и диссертации. Заплати ему и забудь.
По-видимому, я долго молчал, и она предложила:
— Если нет денег, я одолжу. Отдашь, когда заработаешь.
— Есть сомнения…
— Какие?
— Он поможет один раз, а потом всю жизнь будет мне об этом напоминать. И я, боясь скандала, буду всю жизнь ему платить.
— Интересное предположение. Я знаю, как минимум, пятерых, которым он или писал, или переделывал диссертации, и ни одному такая мысль не пришла. Не боись. Во-первых, что-то ты все-таки написал. Обычно Венечка печатает сразу на машинке. Тебе надо представить три экземпляра. Больше четырех экземпляров его машинка не берет. Да он и не печатает четвертый, экономит на бумаге. Но все-таки, когда будешь брать диссертацию, спроси и четвертый экземпляр.
— Все-таки я попробую написать сам.
— Не напишешь, — сказала Альбина. — У тебя нет культуры исследований.
— А может, и не надо? ТТ говорил, что в киногруппах только смеются над очень учеными. Актера берут не потому, что у него есть диссертация, да и режиссера тоже.
— А тебе что, очень важно, что и кто о тебе будет говорить? Секретари ЦК защищают диссертации, потому что ученая степень хоть как-то определяет стоимость человека, не случайно за степень доплачивают. К тому же ты не все время будешь сниматься или ставить. Простои иногда растягиваются на годы. Ученая степень всегда прокормит. Афанасий и народным был, и профессором, а докторскую все-таки защитил.
— Он сам написал? — спросил я.
— Некорректный вопрос, — ответила Альбина. — О покойниках говорят хорошо или ничего. Все. Пиши заявление о продлении срока, — и протянула мне руку.
Я поцеловал ей руку. Я был уже у двери, когда она спросила:
— Как тебе показался ТТ?
— Он надежный. И умнее, чем о нем думают.
Альбина мне не ответила, и я вышел. Я устал от этого разговора. Вечером в общежитии я нашел Швырева, показал ему написанные мною главы. Он быстро листал, делая пометки.
— Мне надо две недели, — сказал он.
— У меня есть месяц.
— Вполне. С тебя аванс в сто пятьдесят рублей.
Я отсчитал деньги.
Венечка уложился в две недели. Он развил мои немногочисленные открытия. Я понял принцип написания диссертации. Немного новых фактов и много цитат по этому поводу из других источников. Венечка ссылался на работы классиков марксизма, много ссылок было на статьи профессоров института — членов ученого совета и даже на высказывания Классика.
— Чаю или кофе? — предложила Альбина.
— Чаю.
Я перешел в другую субстанцию, если мне чай предлагала самая независимая женщина в институте.
Альбина заварила чай.
— Я послала диссертацию на внешний отзыв рецензентам. Предзащиту на кафедре проведем в конце месяца.
— А Классик читал?
— Классик хочет тебя завалить на предзащите.
— Он уже читал диссертацию?
— Естественно. За что он тебя ненавидит?
— Меня ненавидит Великая Актриса.
— Понятно, — сказала Альбина. — Ты с нею переспал, а потом увлекся какой-нибудь молоденькой актрисулькой с вашего курса.
— Актрисулька, естественно, была, но с Великой Актрисой я не спал.
— Почему? — спросила Альбина.
Я хотел ответить, что со старухами не сплю, но Актриса была не намного старше Альбины, это бы ее обидело.
— На первом курсе не получилось, а потом они меня невзлюбили.
— Бывает, — согласилась Альбина.
— А завалить меня реально? — спросил я.
— Вполне, — ответила Альбина. — Любая диссертация уязвима. На предзащите он просто скажет, что диссертация примитивная и что он недоволен и будет голосовать против. Кафедральные клевретки начнут первыми топить тебя.
— Ситуация для меня практически проигрышная? — спросил я напрямик.
— Теоретически проигрышная, — поправила Альбина.
— Значит, я должен что-то предпринять практически?
— Конечно.
— А что?
— Каждый принимает свое решение, на какое он способен. Анализирует ситуацию, возможности противника и действует.
— Силы слишком неравные. Как бы к нему ни относиться, он классик. Он из истории кино. У него в кино знакомые, друзья, ученики. А кто я? По диплому — актер, у которого две роли в кино. Так себе. Эти роли мог бы сыграть любой другой актер моего возраста, и, может быть, даже лучше меня. И сорежиссер очень среднего фильма. Соискатель очень средней диссертации.
— Ну и что? — возразила Альбина. — Кино не спорт. В спорте новичок не выходит на ринг против чемпиона мира. В кино новички постоянно выходят против чемпионов и побеждают. Не всегда, но часто, а побеждают, потому что и у чемпионов есть слабые места.
— Какие?
— У каждого свои.
Мне бы насторожиться от этой неопределенности… Я пошел в ресторан «Турист», расположенный в одном из корпусов гостиничного комплекса самого низкого разряда, для участников Всесоюзной выставки достижений народного хозяйства.
Заказал двести граммов водки, солянку, бефстроганов — такой обед мог позволить себе студент раз в месяц, после получения стипендии.
Сейчас я не экономил, за время съемок смог отложить денег. Со мною заключили договор по двадцать два рубля за смену. Высшая актерская ставка без звания. Через неделю съемок, понимая, что меня уже не отстранят и не заменят другим актером, я зашел к режиссеру и сказал:
— Прошу увеличить мне оплату. Я вожу машину без дублера.
— Я позвоню на студию, — сказал режиссер.
Я знал, что на студии откажут. Так и случилось. На следующий день я на съемки не вышел. Директор картины позвонил на студию, сообщив о случившемся. К вечеру приехал директор объединения.
— Мы тебе это припомним, — начал разговор он, — на студии ты сниматься больше не будешь.
