Сара Райнер - Один момент, одно утро
Лу быстро осматривает кружок: их сегодня восемь, лишь трое постоянных и – она вздыхает про себя– пять человек, которых она раньше не видела. Почему сегодня так мало знакомых лиц? Деревянный стул с красным матерчатым сиденьем пуст. На спинке несмываемым маркером выведено:
СТУЛ ДЖИМА. НЕ ЗАНИМАТЬ!!!Лу знает, что Джим не агрессивный человек, далеко не агрессивный – это просто проявление той борьбы, с которой эти люди сталкиваются каждый день, чтобы сохранить хоть какую-никакую материальную собственность, которой владеют.
Джим ходил в ее группу почти все время с тех пор, как она занялась волонтерством, то есть уже почти два года. Иногда он пропадал на несколько недель и никогда много не говорил, иногда не произносил ни слова, но что-то в нем Лу очень нравилось. Сначала, до того, как он начал ходить в центр, она встречала его на углу рядом со своим домом в Кемптауне. Он сидел у входа в дом, белым пластмассовым ножиком делая себе бутерброды из черного хлеба, масла и творога. Ее глаз привлекло старание, с которым он все это проделывал – хотя был в старом просторном суконном пальто и сгорбился от ветра и сырости. Потом, когда познакомилась с ним поближе, она спросила его, почему он особенно любит ржаной хлеб и творог. Он объяснил, что любит питаться хорошо, что бутерброды для его здоровья лучше, чем то, что дают в хостеле. Сначала Лу поразилась нелепости этого заявления – что бездомный так заботится о своем здоровье: она считала, что они в основном наркоманы, склонные к разрушению собственного организма. Но чем дольше она работала в центре, тем яснее понимала, что в этом нет ничего странного. Ее предположение было ложным – Джим мог быть пропащей душой, отшельником, но, насколько она знала, никогда не прикасался к наркотикам или алкоголю. Несмотря на то, что у него было место в хостеле, она часто видела его на улице, он бродил по Кемптауну, подбирая с тротуара мусор. Но он не искал пищу и не набивал мешки, чтобы носить их с собой. Он убирал тротуары. Он складывал мусор в урны, убирая грязь, оставленную другими, менее сознательными людьми, и чайками. Его прилежание и аккуратность тронули ее.
Кружок готов к сеансу.
– А где Джим? – спрашивает Лу. – Его не было и на прошлой неделе.
– Ушел, – говорит Родди. Он постарше и тоже постоянный участник. Родди не так интересен, и его речь гораздо проще, но он доброжелателен, честен и дружелюбен с большинством других бездомных.
– Ушел? – Лу привыкла к быстротечности, люди все время приходят в центр и уходят оттуда. Тем не менее очень печально видеть, что Джим ушел.
Родди кивает.
– На прошлой неделе вы не знали, где он, – говорит Лу. – Вы сказали, что он, может быть, вернется.
– А теперь знаем, где он был, – отвечает Родди.
Что-то в его тоне звучит зловеще.
– Где?
– В море.
– Как?
Другой член кружка начинает вовсю раскачиваться на стуле, словно давая понять, чтобы на него обратили внимание. Он стучит по стене, отвлекая их от разговора. Лу пытается сосредоточиться.
– Ш-ш-ш, тише, Тим. Через секунду мы тобой займемся. Пожалуйста, продолжай, Родди.
Родди поясняет:
– Он пошел гулять. В море.
– В море? – Она содрогается. Сейчас февраль, вода холоднющая.
– Его нашли, когда он плавал. Во вторник его тело выбросило у мола.
Во вторник.
– Боже! – У Лу захватило дыхание. – Что случилось?
– Запой.
– Но я думала, Джим не пьет.
– Не пил, много лет.
– Что же заставило его напиться теперь?
Родди пожимает плечами:
– Он узнал, что его жена не так давно вышла за другого.
– Джим был женат? Я не знала. – Лу стыдно: она так давно была знакома с ним, и все же не знала.
– Да. Они разошлись лет десять назад. Она бросила его – так он и оказался на улице. Я думал, вы знали.
– Нет. – У нее сдавило горло. Джим так много держал в себе. – Как он узнал, что она вышла замуж?
– Наткнулся на нее. Она по-прежнему живет в Брайтоне, в Уайтхоке. Сама ему и сказала.
– Ааа. – Лу трудно это осознать.
– Первая выпивка за много лет. Его выловили рано утром. Весь серый, как рыба.
Лу потрясена. Уже не первый человек из ее группы умирает, но раньше были заметны какие-то признаки приближающегося несчастья: замкнутость, чрезмерная агрессия или, наоборот, депрессия. Она видела, что смерть где-то рядом. Но Джима она считала другим. Она не знала, что в прошлом он пил, но даже если бы знала, никогда бы не подумала, что он опять ступит на эту дорогу. Она восхищалась им, как он умудрялся быть чистым, даже когда у него ничего не было – ни семьи, чтобы ухаживать за ним, ни работы, ни своего дома. И она думала, что у него скорее, чем у кого-либо из окружающих, все будет хорошо. А оказывается, он был уязвим, как и все остальные, и, похоже, даже больше: они здесь, а он умер.
Лу глубоко вздыхает и пытается прийти в себя.
– Может быть, мы помолчим, чтобы вспомнить его.
А когда все садятся, склонив головы, она думает: вот почему он так серьезно берег здоровье – знал свою хрупкость. Это напоминает ей многочисленные случаи из практики. Люди с какой-либо неизлечимой зависимостью… Даже когда они лечатся, их жизнь ненадежна, над ними, как нож гильотины, всегда нависает возможность рецидива.
17 ч. 02 мин.
Стив открывает духовку.
– Прекрасно. Передайте мне перчатки.
Анна подает их ему. Теперь кухня Карен – его территория, сегодня он установил здесь свою власть – даже котенка выгнали в гостиную. Анна чувствует, как пышет жар, когда Стив достает два пирога снизу духовки и один из верхней ее части, все пышные, с печеными яйцами и сыром, искусно подрумяненные.
– Один тунец, один окорок с грибами, одну овощную смесь, – требует Стив и выкладывает пироги на салфетки, чтобы не обжечь рабочую поверхность.
Анна ощущает смесь облегчения и гордости. Облегчение от того, что за последние несколько часов они так продвинулись с готовкой, и гордость за таланты Стива.
– Думаю, на сегодня хватит, – говорит он, оглядывая кухню.
Поверхности, которые раньше были заставлены банками, пакетами и горшками, свидетельствуют о его успехах. Чудесным образом он превратил совершенно разнородные продукты в аппетитные блюда. Он приготовил большие чаши сальсы и хумуса, собрал подносы фиников, начиненных завернутым в бекон пармезаном, и трюфелей с козьим сыром, виноградом и фисташками. Испек четыре пиццы и два пирога, один из которых – с карамелизированным луком, а еще приготовил три сногсшибательных салата – один с пшеничной крупой и два с бобами – которые, как он заверил Карен, станут гораздо лучше, если за ночь пропитаются приправой. Анне пришлось сходить в местный гастроном за дополнительными ингредиентами, и не раз, а два, и на обеих женщин он не раз рявкал, но тем не менее получилось что-то поистине замечательное.
