Татьяна Веденская - Как женить слона
Представляете себе такую картину – ребенок читает уморительные подписи к еще более уморительным картинкам, как, например, изображение старого таксофона, на котором написано «Социальная сеть» и подпись – «технология Сколково». И другие прочие, в таком духе. А дочь читает это с каменным выражением лица, и даже улыбка не мелькнет. Даже при виде фотографии мухи на велосипедике. Интересно, кстати, как они его сделали?
В общем, в дверь позвонили. Григорий, завороженный разгадыванием кроссворда, не сразу осознал тот факт, что для просьб о щепотке соли или спичках поздновато. Я встала и пошла открывать дверь на каком-то автопилоте.
Даже не умудрилась спросить кто.
Можете поверить, я глубоко в этом раскаиваюсь, ибо припоминается мне этот промах теперь чуть ли не ежедневно. Во всяком случае, этот факт пришивается к любому удобному случаю. Но, с другой стороны, не открыла бы я – и что бы поменялось? Ничего.
Господа Гуляевы в полном составе, тот самый папаша Гуляев, важная шишка, глава их «хорошей» семьи, мама Гуляева, бухгалтер и любительница культурного отдыха вдали от детей, и их дочь Маша – они что, просто развернулись бы и ушли, если бы я не открыла? Вот уж не думаю. Да они скорее бы дверь снесли, чем ушли. И хотя дверь у нас как бы металлическая, с замками и какими-то задвижками, а снести ее очень даже возможно. Я однажды видела, как ремонтные рабочие из квартиры напротив потеряли ключи или просто забыли где-то. Они приехали к месту выполнения своего ремонтного долга, но отдать его, долг, никак не могли по причине закрытой на все замки типовой металлической двери. Недолго думая, они вывинтили замок, сбили дверь с петель и просто сняли ее.
Наверное, наши двери тоже разработали в Сколково.
Мы всегда утешались тем, что брать у нас дома особенно и нечего, кроме наших долгов по ипотеке, и что вламываться к нам в квартиру будет просто-напросто незачем. Как мы ошибались. Господа Гуляевы, красные, как знамя строителей коммунизма, стояли на нашем пороге и очень сильно хотели вломиться.
А я добровольно открыла им дверь.
– Что за возмутительная чушь! – полетел в меня крик прямо с порога. Честно признаюсь, что я не сразу и поняла, кто именно возник передо мной. Просто открыла дверь, а там обнаружилась дама лет около сорока, одетая так, словно нацепила на себя вещи в случайном, хаотическом порядке. Причем как если бы надевала она их не глядя, в темной комнате и на ощупь. Удобные кожаные полусапожки на плоской подошве, отороченные мехом – нормально. Заправленные в них розовые тренировочные штаны с тонкими полосками стразов по бокам – странно. Серо-голубая водолазка – нормально. Дорогущая норковая жилетка поверх нее – очень странно. Огромные, сияющие и усыпанные опять же стразами часы, несколько браслетов на обеих руках, громоздкое колье поверх водолазки, идеально усаженное под вырез жилетки. И темные очки, единственная функция которых в таком темном месте, как наш лестничный холл, могла заключаться в прикрытии синяка.
Однако фингала у дамы не было.
Я искренне оторопела, не зная, как реагировать на ее поведение и крики. Впервые в жизни видела ее, ведь на самом деле из их «хорошей» семьи я лично знала только Машу. Ну, не принято у нас общаться с соседями. Гриша еще знал людей из нашего подъезда, ибо не раз возглавлял их сопротивляющиеся ряды и вел в бой, на уборку территории или посадку деревьев. Но Гуляевы не жили в нашем подъезде.
Дама кричала и размахивала руками, и я боялась, что какая-то часть ее «гирлянды» вдруг свалится с нее и рассыплется на моем пороге. Вдруг это все – какая-нибудь «габанна». Не расплатишься.
– Ира, кто там? – высунулся из комнаты Григорий, в трениках и майке. Только тут я заметила сначала тяжелую, объемную фигуру мужчины в джинсах и куртке, а за ним прижавшуюся к стене Марию Гуляеву. Тут до меня дошло. Я попробовала закрыть дверь, но папа-Гуляев встал в проходе, и мы вернулись к первому пункту – крикам и размахиванию руками. Только теперь уже кричали все.
Гриша кричал:
– Вы как посмели сюда прийти! А ну пошли вон отсюда! Ирка, ты зачем им дверь открыла, а если они все – убийцы и маньяки?
Папаша Гуляев кричал:
– Я тебя засужу! Сам ты маньяк. Ты мне ответишь за все, ты мне все компенсируешь, козел. Устрою тридцать седьмой год!
Мамаша Гуляева кричала:
– Да на вас что, управы нет? Откуда вы решили, что можете на людей клеветать? Да я вам дом спалю, если вы заявление не заберете! Да как вы можете обвинять нашего Владика! Ваша проститутка сама крутилась вокруг него, поганой метлой не отгонишь! Где она? Где эта малолетняя дрянь?
Алевтина Ильинична кричала:
– Караул, убивают! Вся семья – преступники. Люди добрые, помогите!
Из соседних дверей потихонечку начали появляться любопытствующие. Наш коридор был длинным, глухим, слышимость отличная. Скандал, как хорошее шоу, манил и привлекал даже тех, кто уже лег спать. Ради такого и встанешь, особенно если помнить о том, как замысловато выглядела мамаша Гуляева. Мне было интересно, она все-таки оделась так от паники? Можно понять, все-таки полиция арестовала ее сына. А с другой стороны, вдруг она выглядит так всегда, и это такой стиль… м-м-м… эклектика. Или, как сейчас модно говорить, фьюжн. Может ли быть, чтобы она оделась так в театр, куда любит ходить?
Мои мысли скакали с одной нелепой темы на другую. Видимо, сказалось напряжение последних двух дней, и мое сознание отторгало всю остальную информацию и концентрировалось на какой-то форменной ерунде. И только когда я вдруг осознала, что до мордобоя между моим мужем и папашей Гуляевым остается какая-то жалкая пара оскорблений, я выпрыгнула вперед и крикнула звонким голосом:
– Может быть, вы перестанете орать, и мы обсудим все, как взрослые люди? Или мне вызвать полицию?
Странным образом это подействовало на обе стороны. Гриша разжал кулаки и сделал шаг назад, в глубь квартиры. Папаша Гуляев перестал нервно сглатывать слюну и выпячивать вперед свою массивную грудь, неразрывно связанную с не менее массивным животом.
– Я не хочу пускать этих проходимцев в дом, – буркнул Гриша, но я только закатила глаза.
– Конечно, давай соберем круглый стол прямо здесь. Заодно давай уж зови всех с пятого и седьмого этажей, а то они обидятся, что их не позвали.
Григорий внял. В конце концов, эти «проходимцы» просто так все равно не уйдут. Объяснить им, чтобы они шли и сушили сухари для своего чада, нужно и важно. А если они вдруг и учудят чего-то в нашем доме, сами же потом и поплатятся. Если бы они хотели крови, то уже нанесли бы первый удар.
