Ирина Волчок - Главный приз
Юлия свернула все свои неотложные дела и пошла домой. Ничего, без нее тут прекрасно обходятся. Олег вполне успешно выступает в роли экскурсовода. А у нее дома масса дел, которые она на полпути бросила. Ладно, гости гостями, а хозяйство хозяйством.
Явившись домой одна, Юлия сухо объяснила маме Нине, что Виктор беседует с доктором Олегом, поэтому в том, чтобы его развлекали, не нуждается, а ей некогда глупостями заниматься… И тут же влезла в свои обтрепанные шорты из линялых джинсов, старую майку и пошла достирывать то, что утром не успела. Достирала и отправилась в огород — моркови надрать. Надрала моркови, намыла, натерла целую миску и решила с папой пообщаться, пока он дверь сарая чинит. Пообщалась и стала Машку одевать, потому что Машка и дома днем не очень-то спала.
А потом с Машкой на руках вышла в сад, села на лавочку и стала ждать…
Виктор не появлялся.
Через какое-то время мама Нина покричала издалека, что пора бы и поужинать, наконец, и Юлия, не выпуская Машку из рук, двинулась к дому, поглядывая в сторону интерната.
Виктор не появлялся.
Юлия покормила Машку, а мама Нина и папа заявили, что подождут Виктора, не такие уж они и голодные, чтобы не подождать, да и веселее за столом всей толпой…
Виктор не появлялся.
Потом Юлия задремала в кресле рядом с кроваткой уснувшей Машки и проснулась от оживленных голосов за окном. В саду за вкопанным в землю столом собралась вся толпа — и доктор Олег тоже пришел, — и всем им было весело. Ну и пусть. Ей все равно. Она устала и хочет спать.
Юлия, кряхтя и зевая, выбралась из кресла, доковыляла до своей постели, не открывая глаз, сдернула покрывало, разделась, кулем свалилась на прохладные душистые простыни и подушки. У нее были две подушки — приданое к свадьбе. Зачем ей две подушки?..
Утром, как всегда, Юлия проснулась около пяти, минутку повалялась, слушая уютное сопение Машки, затем встала, влезла во вчерашние драные шорты и линялую майку и отправилась заниматься своими обычными делами. У нее всегда прямо с утра пораньше масса дел. Вчера так и не успела постирать все, что собиралась, значит, надо воды побольше нагреть, пока все спят и никто на кухне под ногами не путается. И завтрак пора готовить, что-нибудь посолиднее, папа по утрам ест много и обязательно что-нибудь мясное. Да и Виктор не на диете, насколько она успела заметить во время круиза. Так что поставим-ка мы в духовку картошечку с мясом, пусть тушится, пока мужики спят, а для мамы Нины и Машки сварим овсянки… Опять обе скандалить будут. Ничего, зато это очень полезно. И вода уже согрелась, пора стирать.
Юлия по привычке быстро и бесшумно делала все сразу, и все успела, и уже развешивала Машкины одежки на веревке во дворе, когда в доме одновременно заговорил папа, засмеялся Виктор, Машка с восторгом заорала: «А-а-ах!» — и мама Нина запела: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля». Хорошо. Значит, мама Нина сегодня здоровенькая. Стало быть, можно со спокойной душой идти в интернат. Минутку Юлия посидела за столом со всеми вместе, глотнула чайку, куснула яблоко, поцеловала Цыпленка в курносый клюв и со спокойной душой побежала в интернат, не обращая внимания на громкое возмущение мамы Нины, поднятые к небу глаза отца и растерянный вид Виктора.
На полдороге свернула, чтобы посидеть на старом бревне, подумать в покое и одиночестве. Почему-то ни о чем не думалось.
Виктор не появлялся.
А она разве ждала? Конечно, нет.
Он появился в интернате к полудню — опять с доктором Олегом. Доктор Олег что-то рассказывал и показывал, Виктор опять что-то спрашивал и внимательно слушал. Устроили тут экскурсию. Юлия рассердилась и обиделась, потом обозвала себя курицей и для восстановления душевного покоя спряталась в мастерской, взялась подшивать простыни — хорошая механическая работа, лучшее средство от нервов. Вскоре пришли старшие девочки, потребовали нарисовать их будущие выпускные платья, и Юлия совсем успокоилась и даже развеселилась, и, когда после обеда мыла с бабой Настей посуду, даже не обратила внимания на вошедшего на кухню Виктора. Совершенно никакого внимания не обратила. Но бдительная баба Настя обратила, прикрикнула грозно:
— Куда без халата?! Я тебе дам — в чем попало в пищеблок переться!
Получилось совсем не грозно — тоненький слабенький голосок, таким голоском только глоток водички просить, — но Виктор послушался, уважительно извинился и сразу ушел.
И Юлия вскоре ушла, все-таки у нее нынче выходной, и к тому же папа приехал, а она бросила его, даже не поговорила как следует.
Но поговорить как следует все равно не удалось — папа опять что-то чинил в сарае, а Виктор ему помогал. Мама Нина крутилась рядом, командовала и поругивала городских безруких неумех, но по всему было видно, что всем и всеми она чрезвычайно довольна. В общем, все были при деле, только Машка не хотела спать, топала по дому, лезла во все углы и без конца чирикала. Ну, не спит — и не спит. Ничего страшного. Зато можно в ближней роще с ней погулять.
И Юлия отправилась с Машкой в ближнюю рощу, и они там замечательно погуляли, нагулялись до полной потери сил, а когда вернулись — оказалось, что папа и Виктор уже собираются уезжать, так что поговорить с папой как следует опять не удается. Ну, ничего, не последний раз видятся, наговорятся еще.
А с Виктором они видятся в последний раз. Но вот с ним ей говорить совершенно не о чем. Поговорили уже.
— Пока!
— Счастливо.
— До свидания…
До какого свидания? До какого такого, черт бы его взял, свидания? Впрочем, ничего такого он в виду не имел. Так, фигура речи.
— Прощай.
Мама Нина смотрела вслед машине, махала рукой, потом обернулась к Юлии и спокойно сказала:
— Дура ты.
Мама Нина никогда не называла ее дурой. Ни разу в жизни.
— Правда? — с сомнением пробормотала Юлия. — По-моему, ты не права.
Мама Нина в сердцах плюнула и ушла в дом, сильно хлопнув дверью, а Машка, на удивление неслышно оказавшаяся вдруг рядом, обняла Юлию за ноги и, задрав вверх сияющую мордашку, убедительно сказала:
— Мама! Умая-умая! Я тебя любу!
— Вот это правильно, — серьезно согласилась Юлия. — Я умная, и ты меня за это любишь. Потому что сама тоже очень умная…
Глава 20
Виктор третий раз перечитывал письмо доктора Олега, снова и снова возвращаясь к тем местам, которые хотя бы косвенно, хотя бы намеком могли рассказать что-нибудь о Юлии. Конечно, доктор Олег прямо о Юлии никогда ничего не писал. Да и Виктор в своих письмах доктору Олегу никогда ничего о Юлии прямо не спрашивал. Он еще тогда, в первый день своего приезда в Хорусь, совершенно отчетливо понял, что доктор Олег предан Юлии целиком и полностью, безоговорочно и бесповоротно. А вот влюблен ли доктор Олег в Юлию — этого он не понял. Может быть, потому, что доктор Олег так откровенно восхищался Юлией, так бесхитростно радовался при каждой встрече с ней, так ловил каждое ее слово… Он был похож не на влюбленного, а скорее на любящего родителя, пребывающего в перманентном восхищении от своего необыкновенного чада. Или, наоборот, на ласкового ребенка, для которого его мама — свет в окне… Странное отношение. Так к Юлии относился Валентин Владимирович. В Хоруси отец Юлии был до того не похож на себя воронежского, домашнего, что Виктор до сих пор понять не мог, в чем тут дело. Чуть-чуть прояснила мама Нина, при Викторе вскользь поинтересовавшись у отца Юлии, как там его бабы, все скандалят? И Валерия в третий раз замуж пойдет или, может, наконец на какую-никакую работу устроится? Виктор чуть уши не прижал, ожидая реакции грозного генерала, но тот только хмыкнул и отмахнулся:
