Мария Воронова - Клиника одной взятки
Благодарно улыбнувшись, она покосилась на шторм-трап. Его немножко укрепили – протянули веревочку между катером и лодкой. Веревочка изображала перила и называлась «леер».
Вике не показалось, что конструкция от этого стала надежнее.
Первым поднимался Нейман. Сначала бросил командиру лодки папку с документами, потом, почти в шпагате, шагнул на трап, а там его приняли офицеры. Сергей преодолел подъем тем же манером, теперь настала Викина очередь.
Подтянувшись на леере, она сразу попала в руки Сергея и горбоносого командира. В лодку вела совсем обычная, какая-то невоенная дверь. Заглянув в нее, Вика категорически отказалась спускаться внутрь.
Она легко могла бы преодолеть свой страх, но, окруженная молодыми офицерами, которые, якобы страхуя ее от падения, норовили прикоснуться к ней, Вика решила остаться на палубе и своего ужаса перед замкнутым пространством лодки не скрывать.
Она чувствовала, что этим ребятам приятен ее страх, им нравится, что они живут и служат там, куда обычная женщина боится даже заглянуть.
Так что, пока Сергей с Нейманом делали свою работу, Вика на палубе предавалась откровенному флирту.
Она охала, округляла глаза, признавалась в клаустрофобии, загадочно улыбалась и с аппетитом ела бутерброды с немыслимо вкусной ветчиной. Специально для нее вскрыли одну банку из НЗ.
Не оставались в долгу и офицеры. Они ругательски ругали Дайнегу, скрывавшего Вику от общественности, и обещали вспоминать ее визит весь поход.
Рыбачить остановились в тихом месте, между двумя скалами, выдающимися далеко в море. Одна скала причудливым рельефом напоминала доисторическое животное, Вика совершенно ясно видела в трещинах и складках горной породы выпученные глаза и свирепый оскал. В утесе напротив была сквозная брешь наподобие арки. Какие причудливые творения создает природа…
Ловить следовало доселе неизвестным Вике способом. Забрасывать леску с большим крючком и грузилом, разматывая катушку, пока груз не опустится на дно. Поплавка не было, впрочем, Вика и не смогла бы его разглядеть в бликующей воде. Действовать предстояло по ощущениям.
Она взяла удочку. Вика никогда не любила рыбалку, а будучи Серегиной девушкой, даже ненавидела, как соперницу, но почему бы не попробовать? Делать-то все равно нечего.
Однако когда Нейман, стоя рядом с ней, вытянул подряд двух крупных камбалешек, Вика почувствовала нешуточный азарт. Минут через пять ее удилище дрогнуло, и она стала быстро сматывать катушку – та шла все тяжелее и тяжелее. Жадно вглядываясь в воду, Вика заметила, как из глубины поднимается что-то белое. Есть! Через минуту весь экипаж катера уже поздравлял ее с первой пойманной рыбой.
Она закинула снова. Оглянулась. Дайнега возился со своей удочкой – что-то у него там было не в порядке.
– Хочешь, возьми мою, – предложила она.
Он отрицательно покачал головой.
Это был геройский, самоотверженный поступок, ведь обычно он становился на рыбалке невменяемым. Вика помнила, как однажды отправилась с ним осенним вечером на пруд, промерзла до костей, а он даже не смотрел в ее сторону. Не замечая, что она уже посинела от холода и громко лязгает зубами, он просил еще пять минуточек и еще пять минуточек. Потом они попали под жуткий ливень, дома Вика не чувствовала собственного тела и потом две недели смиренно ждала, когда же у нее начнется крупозная пневмония.
– Что ты там копаешься? – крикнул Нейман. – Клев сказочный, а он сидит!
– Катушка сбоит.
– Поступи согласно основному военному принципу – сложное упрости, а непонятное устрани, – посоветовал Владимир Валентинович, доставая очередную камбалу. Это был великолепный экземпляр! Вике до дрожи в коленках захотелось поймать такую же.
– Да сейчас налажу…
Сергей закинул, но Вика видела, что его удочка – инвалид. Катушка не работала, приходилось стравливать леску руками. Искушенный рыбак, Дайнега знал, что ничего не выловит, он просто изображал процесс, чтобы Вика с Нейманом не отвлекались от ловли.
Из рубки вышел капитан, неся перед собой огромную тарелку жареной рыбы.
– Как говорится, с полу с жару.
Вика почувствовала легкий укол совести. Наверное, это она должна была торчать у плиты?
Владимир Валентинович поставил удочку «на автопилот» и сбегал в каюту за водкой. Разлили по кружкам, но для Вики где-то нашли изящную рюмочку.
– Серега, иди сюда. Ешь рыбу, что тебе невеста наловила, – засмеялся капитан.
Куски камбалы брали руками, за неимением салфеток облизывали пальцы… Непьющая Вика думала, что рюмка водки окажется для нее серьезным испытанием, но противный напиток пошел удивительно легко. Не чинясь, она поддержала и второй тост, ну а уж третий, за тех, кто в море, сам бог велел.
Давно ей не приходилось участвовать в такой приятной трапезе. Вика зажмурилась, отдаваясь ощущению счастья, но вдруг словно острый коготь царапнул по душе.
Откуда эта внезапная горечь? Почему она не может насладиться прекрасным днем в одном из красивейших мест на земле и обществом хороших людей? Почему в сердце вновь закипает отчаяние?
Она прислушалась к себе. Нет, это не было привычное ощущение вины перед Сергеем и досады от того, что он больше никогда не будет ее любить. С этим она смирилась. Ну, почти смирилась. Нет, что-то другое, пока непонятное ей, вдруг погасило яркие краски дня…
Сойдя с катера, Дайнега запоздало сообразил, что он за рулем. Выпили они немного, а морской воздух и вовсе свел опьянение на нет, но все же вести машину было небезопасно. Дорога сложная, горная, с ней справится не всякий трезвый.
– Придется ночевать у меня. – Вика постаралась, чтобы в ее голосе не звучало ни радости, ни страха.
– Добре.
В комнате был всего один диван, и никаких подручных средств, чтобы устроить Сергею отдельную постель.
Он растерянно огляделся.
– Я могу спать на полу.
– Ни в коем случае. Я же не лисичка из сказки. Ляжем вместе, если хочешь, валетом.
– У меня где-то здесь был кортик. Можем назначить его мечом целомудрия.
– Если честно, я после целого дня на воздухе безумно хочу спать. Думаю, ты тоже.
– Угу. – Он сладко зевнул. – Мы как только ляжем, сразу отрубимся и даже не поймем, что спали вместе.
Но заснуть никак не удавалось. Она каждым нервом чувствовала близость Сергея. Автоматически вернулась старая привычка – подлаживаться под его дыхание, и тело само стремилось уткнуться носом в его шею и закинуть ногу ему на бедро.
Но это совсем другая ночь, из другой жизни. Те ночи канули в прошлое и не вернутся.
Вика сама построила эту стену. Стена – как мембрана. Для дружбы проницаема, для любви – нет.
Дайнега повернулся к ней:
