Кейт Мортон - Когда рассеется туман
— Археологом вы решили стать уже после войны?
— Да, — хрипло подтвердила я. — После.
— А почему именно археологом?
Ответ на вопрос так сложен, что я ответила просто:
— Это было наитие.
— Правда? — восхитилась Урсула. — Прямо во время войны?
— Когда кругом столько боли и смерти, как-то легче отделить главное от второстепенного.
— Понимаю.
— Я стала думать о мимолетности жизни. Когда-нибудь, размышляла я, люди забудут и эту войну. Смерти, бомбежки, сражения. Не сразу, конечно — понадобятся сотни, тысячи лет, но рано или поздно все уйдет в небытие. Займет свое место среди теней прошлого. Страдания и ужасы сменятся в умах людей другими, которым еще только суждено произойти.
— Трудно представить, — покачала головой Урсула.
— И все же так оно и будет, — заверила ее я. — Пунические войны и Карфаген, Пелопонесская война, греко-персидские войны — все свелось к нескольким главам в учебнике истории. — Я замолкла, чтобы перевести дыхание. Давно отвыкла от долгих разговоров и горячих дискуссий. Потом устало договорила: — Мне хотелось оживить прошлое. Вдохнуть в него душу.
Урсула улыбнулась, темные глаза засияли.
— А вот это мне понятно. Именно потому я снимаю исторический фильм. Вы раскапывали прошлое, а я разыгрываю его.
— И правда, — согласилась я. Мне-то и в голову не приходило нас сравнивать.
— Я просто восхищаюсь вами, Грейс. Вы столько сделали в жизни!
— Вопрос времени, — пожала плечами я. — Дайте любому человеку долгую жизнь, и он успеет сделать очень много.
— Вы скромничаете, — засмеялась Урсула. — Уверена, вам пришлось нелегко. Женщине с ребенком, в пятидесятых, получить высшее образование… А муж вам помогал?
— К тому времени я жила одна.
— Как же вы учились?
— Большей частью заочно. Днем Руфь была в школе, а по вечерам с ней сидела очень хорошая женщина, наша соседка, миссис Финбар. — Я поколебалась. — Мне повезло, что с оплатой не было проблем.
— Стипендия?
— Что-то в этом роде. Я неожиданно получила кое-какие деньги.
— А муж? Погиб на войне? — сочувственно спросила Урсула.
— Нет. Он остался жив. А вот наш брак действительно умер.
Урсула еще раз взглянула на мою свадебную фотографию.
— Мы развелись, когда он вернулся в Лондон. Нравы к тому времени переменились. Люди повидали и пережили слишком много. Глупо было цепляться за партнера, который ничего для тебя не значил. Джон уехал в Америку, женился на медсестре американской армии, которую встретил во Франции. К несчастью, он скоро погиб: автомобильная авария.
— Сочувствую.
— Не стоит. Во всяком случае, мне. Это было так давно, я едва его помню. Какие-то обрывки воспоминаний, вроде снов. Кто тоскует по нему, так это Руфь. Так меня и не простила.
— Хотела бы, чтобы вы остались с Джоном?
Я кивнула. Обида Руфи за то, что ей пришлось расти без отца, здорово омрачила наши отношения.
— Боюсь, что Финн тоже однажды призовет меня к ответу, — вздохнула Урсула.
— А вы с его отцом…
— У нас все равно ничего бы не вышло, — сказала она так твердо, что я не решилась расспрашивать. — Нам с Финном лучше вдвоем.
— А где он сейчас? — спросила я. — Финн?
— С мамой. Последний раз, когда мы разговаривали, они шли в парк за мороженым. — Урсула поднесла к глазам руку, чтобы взглянуть на часы. — Я и не думала, что уже так поздно! Мне пора бежать — освободить маму.
— Уверена, ей не нужна свобода. Внуки — совсем другое дело. Гораздо проще, чем дети.
Интересно, у всех так? Наверное, да. Дети забирают кусок нашего сердца, и играют с ним, как хотят, а внуки — нет. С ними нет ни вины, ни ответственности, от которых так страдают матери. Одна только любовь.
Знаешь, Марк, когда ты родился, я чуть с ума не сошла. Невероятное, захватывающее чувство. Та часть меня, которая захлопнулась много лет назад, к отсутствию которой я давно привыкла, вдруг пробудилась к жизни. Я обожала тебя. Узнавала тебя. Любила тебя так, что душа болела.
Потом ты подрос и стал моим маленьким другом. Не отходил от меня ни на шаг, обустроился в моем кабинете и подолгу сидел там, рассматривая карты и рисунки, которые я привезла из экспедиций. И вопросы — нескончаемые вопросы, на которые я никогда не уставала отвечать. Напротив, я даже горжусь, что с моей помощью ты стал умным и образованным человеком.
— Да где же они? — бормотала Урсула, обшаривая сумку в поисках ключей от машины.
А я вдруг поняла, что не хочу ее отпускать…
— А вы знаете, что мой внук Марк — писатель?
— Знаю, — улыбнулась она, оставив сумку в покое. — Я читала его детективы.
— Неужели? — обрадовалась я.
— Да, очень интересно.
— Вы умеете хранить секреты? — спросила я.
Урсула закивала и наклонилась поближе.
— А я ни одного не читала, — прошептала я. — Во всяком случае, до конца.
— Никому не скажу! — рассмеялась девушка.
— Я так горжусь Марком и я пыталась, правда, пыталась. Каждый раз настраивала себя, что уж этот-то дочитаю. Но, как бы мне ни нравилось начало, я все равно бросала на середине. Я обожаю хорошие детективы — Агату Кристи и так далее — но все эти кровавые описания, которые сейчас в моде… Нет, это не по мне.
— Так вы же служили медсестрой в госпитале!
— Война — это война, убийство — это убийство.
— Может, следующая книга…
— Может быть. Только вот не знаю, когда она появится.
— Марк перестал писать?
— Недавно он пережил серьезную потерю.
— Да, я читала, у него умерла жена. Бедная. Аневризма, да?
— Да. Так неожиданно…
— У меня папа так же умер, — вздохнула Урсула. — Мне было четырнадцать, я уехала в лагерь. И мне ничего не сказали, пока я не вернулась домой.
— Ужасно, — покачала я головой.
— Я поссорилась с ним перед отъездом. Сейчас даже не помню, из-за чего, ерунда какая-то. Хлопнула дверцей машины и даже не обернулась.
— Вы были подростком. Они все такие.
— Я вспоминаю его каждый день, — Урсула зажмурилась на секунду и снова открыла глаза. — А Марк? Как он перенес смерть жены?
— Плохо. Винит себя.
Урсула кивнула без тени удивления, будто знала о чувстве вины все.
— Я даже не представляю, где он сейчас.
— Как же это? — удивилась Урсула.
— Марк пропал. Мы с Руфью не знаем, где он. Уже почти год.
Урсула встревожилась.
— Но с ним… все в порядке? Он дает о себе знать? — Она встревоженно впилась в меня глазами. — Звонит? Пишет?
— Открытки, — ответила я. — Марк присылает открытки. Без обратного адреса. Боюсь, он не хочет, чтобы мы его нашли.
