Пауло Коэльо - Ведьма с Портобелло
Дейдра О'Нил, она же Эдда
Афина остановилась в отеле неподалеку от моего дома. До нас, жителей Эдинбурга, почти никогда не доходят из Лондона известия о событиях внутри страны. Нам не очень интересно, как англичане решают свои мелкие проблемы: у нас есть свой флаг, своя сборная по футболу, а вскоре будет и свой парламент. Достойно сожаления, что в наше время мы все еще используем общие для всего Соединенного Королевства телефонный код и почтовые марки, а еще более – что наша королева Мария Стюарт в борьбе за трон потерпела поражение.
Англичане отрубили ей голову, использовав как предлог религиозные распри. Ну разумеется, как же иначе? Так что проблема, с которой столкнулась моя ученица, давно уже не нова.
Я дала ей отдохнуть и выспаться. А наутро, вместо того чтобы войти в маленькое святилище и поработать, используя известные мне ритуалы, повела ее с сыном погулять в рощице на окраине Эдинбурга. Там, покуда Виорель бегал между деревьями, она и рассказала мне обо всем, что произошло накануне. Потом заговорила я:
– Сейчас – день, небо в тучах, и люди думают – там, за тучами, живет всемогущий Бог, который определяет наши судьбы. А ты посмотри на своего сына, потом себе под ноги, прислушайся к тому, что звучит вокруг: здесь, внизу, – Мать: она – гораздо ближе, она приносит радость детям и наделяет энергией тех, кто ходит по Ее телу. Почему люди предпочитают верить во что-то далекое и забывают о том, что доступно глазу, об истинном проявлении чуда?
– Я знаю ответ: потому что там, наверху, сидит некто, скрытый за облаками, в неизреченной мудрости своей руководя и отдавая приказы. А внизу мы вступаем в физический контакт с магической реальностью и можем сами выбирать, где окажемся, ступив шаг.
– Прекрасные и верные слова. Но ты уверена, что человек хочет этого? Что ему нужна эта свобода – самому определять, куда направлять свои шаги?
– Думаю, нужна. Земля, по которой я ступаю, начертала мне странные пути, и они вели меня от городка в захолустье Трансильвании до ливанской столицы, а оттуда – в город на островах, а потом – в пустыню, и снова – в Румынию и так далее. От танцевальной группы – к бедуину. И всякий раз, когда ноги вели меня вперед, я говорила «да» вместо того, чтобы сказать «нет».
– И что ты выиграла этим?
– Я могу видеть ауры. Могу пробудить Мать в своей душе. Моя жизнь теперь обрела смысл, я знаю, за что борюсь. Но почему ты спрашиваешь? Ведь и ты получила важнейшее из дарований – искусство исцелять людей. Андреа умеет пророчествовать и разговаривать с духами, я шаг за шагом сопровождаю ее духовное развитие.
– И что еще у тебя есть теперь?
– Радость от того, что я живу. Знаю, что я – здесь, что все есть чудо и откровение.
Виорель упал и разбил коленку. Афина кинулась к нему, подняла, промокнула ссадину, подула на нее, приговаривая «ничего-ничего, сейчас пройдет». И мальчик вскоре уже снова прыгал и носился под деревьями. Я решила использовать это маленькое происшествие как знак.
– То, что случилось с твоим сыном, когда-то было и со мной. А сейчас происходит с тобой тоже. Разве не так?
– Так. Только я не считаю, будто споткнулась и упала. Больше похоже, что я еще раз прохожу какое-то испытание, которое научит меня следующему шагу.
В такие мгновенья наставник ничего не должен говорить – ему остается лишь благословить своего ученика. Ибо, как бы ни хотел он избавить его от страданий, пути ему предначертаны и ноги его исполнены охоты идти по ним. Я предложила вечером вернуться в рощу – вдвоем. Она спросила, с кем же оставить мальчика, но я уже подумала об этом. У меня есть соседка, многим мне обязанная, – она с большим удовольствием присмотрит за Виорелем.
* * *В конце дня мы снова пришли на это место, а по дороге говорили о том, что не имело никакого отношения к предстоящему нам ритуалу. Афина видела, что я сделала эпиляцию, и спрашивала, в чем преимущества нового средства. Оживленно обсуждали моды, прически, распродажи, движение феминисток, поведение женщин. В какую-то минуту она произнесла что-то вроде «у души нет возраста, и я не понимаю, почему нас так заботит бег времени», но тотчас спохватилась и вновь заговорила о сущих пустяках.
И ей это было совсем нетрудно: подобные беседы играют важнейшую роль в жизни женщины (мужчины, кстати, делают то же самое, но по-иному и никогда в этом не признаются).
Но чем ближе оказывались мы к тому месту, которое я выбрала, – верней сказать, которое лес выбрал для нас, – тем явственнее делалось присутствие Матери. У меня оно проявлялось в какой-то непреложной, таинственной радости, всегда волновавшей меня чуть не до слез. Пришла пора остановиться и заняться делом.
– Собери немного валежника, – попросила я.
– Уже темно…
– Полная луна хоть и прячется в тучах, но света дает достаточно. Обучай глаза – они даны тебе, чтобы видеть дальше и больше, чем ты думаешь.
Она принялась собирать сухие ветки, то и дело чертыхаясь, когда укалывалась об острые шипы. Прошло полчаса, и мы не обменялись ни единым словом: я по-прежнему ощущала присутствие Матери и ликующее чувство от того, что нахожусь здесь с этой женщиной, кажущейся иногда совсем девочкой, которая доверяет мне и согласна сопровождать меня в этом поиске, непостижном порою человеческому разуму.
Афина была еще в состоянии отвечать на вопросы. Так было и со мной до тех пор, пока я полностью не перенеслась в царство тайны, где можно лишь созерцать, славословить, поклоняться, благодарить и давать возможность своему дару проявиться.
Глядя, как Афина собирает валежник, я видела ту девочку, какой и сама была когда-то, когда пустилась на поиски скрытого могущества, сокровенных тайн. Жизнь научила меня совсем иному – могущество не бывает скрыто, а тайное стало явным давным– Давно. …Увидев, что хворосту достаточно, я сделала ей знак остановиться.
Потом своими руками выбрала самые крупные ветки, положила их на кучу валежника. Как это похоже на жизнь – прежде чем разгорится огонь, хворост должен быть истреблен. Прежде чем высвободится энергия сильного, нужно, чтобы слабый получил возможность проявиться.
Прежде чем понять могущество, которое носим в себе, и уже открытые тайны, нужно сначала сделать так, чтобы все поверхностное – ожидания, страхи, видимости и мнимости – сгорело дотла. Лишь тогда наступит то умиротворение, которым был сейчас объят лес: ветер чуть шумел в кронах деревьев, сквозь пелену туч проникал свет луны, слышались шорохи – это вышли на ночную охоту звери, исполняющие цикл рождения и смерти Матери и никем никогда не порицаемые за то, что следуют своим инстинктам, своей природе.
