Федор Московцев - Конвеер
И сейчас он, витязь России, ощущал на щеках живительное прикосновение ветра – неизменного друга, открывающего путь к новым вершинам. Они манили его тайной бытия, предвещая бурю, без которой тягостно, скучно и в которой спасение от пустоты. Скорей же туда, навстречу этой долгожданной буре!
От дум о вечном его отвлекла мысль о Марианне: уцепившись за конкретную задачу, он будто приказал себе этот вечер провести с любимой. Первым делом они сходят в аптеку и купят тест. Но для этого нужно провести мероприятие. Для этого задачу надо решить. Все посторонние мысли разом куда-то растворились.
В конце концов, это же здорово – когда можно взять любимый кинжал и отправиться с ним туда, куда зовёт долг.
На свою остановку Штрум выпрыгнул легко и будто радостно – «раньше сядешь раньше выйдешь». Преодолев триста метров, в лесополосе позади Ледового Дворца он увидел тех, кто сегодня идет вместе с ним. Группы по пять-шесть человек… негусто. Взгляд цеплял детали, от которых Виктор скривился: нашивки, ботинки с белыми шнурками, цыплячьи шейки, полторашки пива в руках. Землистого цвета мордочки с печатью раннего алкоголизма перемежались с румяными детскими физиономиями школьников-старшеклассников. Знакомых было мало, и из этого следовали плохая подготовка и низкая мораль состава.
За своих фольксшутрмовцев он был уверен, вот они, отдельной кучкой взирают на прибывающий народ. Беспокоили друзья и друзья друзей; все ли, кто обещал, прибудут на Исаакиевскую площадь. Кивнув своим, Штрум продолжил обход. Впереди и чуть в отдалении стояло полтора десятка совершенно других личностей – более похожих на реальных бойцов, нежели школьники-скинхеды. Непримечательная одежда по погоде, небольшие сумки на поясе, короткие стрижки и жесткие взгляды. По своеобразной моде олимпийки были подвернуты до локтей: среди типичных жертв много плохих борцов и любителей хватать за руки. На руках двоих уже были одеты строительные перчатки с пупырышками, главное орудие производства. Не сказать что эти люди как-то сильно отличались видом и возрастом от остальной массы… чуть спортивнее если только. Но было в них что-то такое, от чего рядовому обывателю становилось не по себе. Разгадка была проста: от группы молодых людей буквально несло смертью. Это был основной состав широко известной в узких кругах дружественной Фольксштурму бригады. Знамениты они были тем, что регулярно и систематически акционируя и за несколько лет деятельности имея за плечами десятки убийств и тяжких эпизодов «основа» оставалась на свободе. Вокруг них, а всего вокруг бригады вертелось от сорока до восьмидесяти человек – садились. Этих же будто сам черт берег для каких-то своих важных бесовских дел. Сейчас перед серьёзной акцией, при внимательном взгляде на них отмечалось общее впечатление суровой торжественности и мощи.
Штрум подошел к их кругу и «вена в вену» поздоровался с лидером. Лидеру было всего девятнадцать, и коренастый белобрысый парень по прозвищу Русич легко управлялся с бойцами существенно старше себя. Обладатель чудовищной силы воли и совершенно звериного чутья, он за несколько лет не только выжил, но и провел бригаду мимо физической расправы и правоохранительных органов через сотни эпизодов.
По своему профессионализму он почти сравнялся со Штрумом и отличался тем, что проводил зачистки с монотонностью дровосека, выполняющего ежедневную рутину, тогда как командир Фольксштурма орудовал с таким вдохновением, будто на него возложены высокие и грозные полномочия. – Привет, фашисты. – Штрум встал в круг. – Значит чо. Выдвигаемся на Исаакиевскую площадь. После концерта я немного выступлю со сцены, чтобы воодушевить весь моб. Далее толпой идём на Невский – по Большой Морской. По дороге ебашим всех чурок, а особенно бистро Анталья – там их всегда очень мегадохуя.
Глядя на воодушевлённого Штрума, Русич и его люди заражались его предвкушением праздника. Убедительность текла с губ командира Фольксштурма и сверкала в глазах. Завязалось обсуждение. Русич инструктировал своих, а особенно прибывающий молодняк:
– …Короче, если менты, есть мысль организовать камнепад. Каждый в руки берет стекло, камень – с пяти шагов по команде, потом прыгаем. Перед прыжком сбились в кучу, мы сзади будем. Кто выпрыгнет из строя ногу сломаю. Кто побежит – зарежу нахуй. Штрум со стороны наблюдал финальный инструктаж. Указания Русича были просты и понятны… впрочем, содержание оных они накануне обсуждали, и не один раз. Подтягивались опоздавшие, одним из последних Штрум с большой радостью увидел худощавую фигуру Змея. Они отошли в сторонку. Змей доложил, что сейчас поедет на такси на Рузовскую улицу – в Управление «Э», там должны выпустить Паука и Лимона. Забрав их, вместе с ними рванет на Исаакиевскую площадь. Свою «девятку» с багажником полным бейсбольных бит и арматуры, топоров и лопаток, он оставляет командиру.
– Вот, держи, – Змей протянул ключи. Штрум взял ключи от «девятки», велел обернуться как можно скорее, и вернулся к народу. Обговорил детали, собрав вокруг себя свою основу, каждый из членов которой сегодня становился полевым командиром – нужно было организовать всю толпу.
– Короче задача ясна: организовать большой кипиш. На площади будет концерт, половина выступлений отменена, вместо них на трибуне появляюсь я и начинаю заряжать народ. На площади соберутся фанаты, короче весь наш питерский околофутбол. Будут просто зрители, прохожие. Будут московские болельщики, и профессиональные заводилы, типа «хаоты», когда надо они начнут организованно толкать народ на Большую Морскую, первыми выйдут на проезжую часть, начнут бить стекла, и так…
– Кто такие? – спросил кто-то.
– Знакомые ребята из Москвы.
– Из Москвы?
Спрашивающего грубо толкнули: «Заткни хлебало, без тебя всё решили». Штрум продолжил:
– Выйдем на Невский, выведем туда всю толпу, а там докуда дойдём, дотуда дойдём. По ходу пьесы повеселиться можно в турецком бистро «Анталья», там всегда полным полно чурок. Что с ними делать – вы знаете. Но это не главное. Главное для нас – вывести толпу на Невский проспект и перекрыть движение.
На этой жизнеутверждающей ноте совещание было закончено. Командиры подали сигнал к выдвижению. Разбившись небольшими группами, чтобы не привлекать внимание, армия выдвинулась в сторону общественного транспорта. От Ледового Дворца отъехало несколько машин с багажниками, набитыми аргументами (биты, заточки, арматуры).
Последние инструкции Штрум дал насчет транспорта, зная по опыту, что вход моба в метро – всегда отдельная песня; непременно при этом кто-то отстаёт, теряется, а у 30 % не оказывается при себе жетона или проездного, что съедает кучу нервов организаторов. Наверняка не обойдется без тупняка и на этот раз. Взяв телефон у одного из бойцов (все свои трубки, как всегда, оставил дома) Штрум на ходу созванивался с теми, кто поехал на метро, контролируя буквально каждый шаг.
Итак, вершочки с вершочками свивалися, потоки с потоками срасталися – сейчас на Исаакиевской площади в едином порыве сойдутся организованные командиром Фольксштурма прогрессивно мыслящие неравнодушные люди всего города.
Глава 75
Змей вышел из такси, чтобы поприветствовать своих друзей, Паука и Лимона, покидавших здание Управления «Э». Если Лимон бодро выкатился в обычном шарообразном состоянии, то исхудавший измождённый Паук, казалось, спал на ходу и не мог передвигаться без посторонней помощи.
– Грёбаный клоповник! – сплюнул Лимон.
– А где лимузин?! – устало улыбнулся Паук, с лица которого еще не сошли синяки. – Ты разве не в курсе, змей подколодный, как встречают откинувшихся пацанов, фильмов не видел?
Друзья обнялись. Паук с Лимоном поделились новостями: в СИЗО, откуда их утром доставили сюда, на Рузовскую улицу для беседы с майором Пышным, позавчера отравился Шакал. На следующий день его должны были перевести в общую камеру, где ему точно несдобровать, и он воспользовался ампулой с ядом, которую ему кто-то услужливо передал.
– Знаю, – отрезал Змей. – А что за Пышный?
– Поехали отсюда! – Лимон потянул Змея к машине, но тот, не двигаясь, переспросил:
– Что с Пышным?
– Ай… – отмахнулся Лимон. – Читал нотацию, учил нас жить.
– Вас специально доставили сюда из СИЗО, чтобы прочитать нотацию?
– Ну блин, предупредил, что сегодня футбольные беспорядки, чтоб мы не встряли, а то схлопочем нехуёвый срок, всё такое. Чо встал, попиздили, пока нас не отпиздили!
– Хуесосил нас, как котов помойных, а глаза такие добрые-добрые, – вставил Паук.
– Куда мы едем? – Лимон, взявшись за ручку двери такси, потянул на себя.
Не сходя с места, Змей подозвал Лимона обратно и вкратце рассказал: Исаакиевская площадь, вся движуха в сборе, околофутбольная «фирма», концерт, массовое шествие по Большой Морской улице, разгром турецкого бистро «Анталья», выход на Невский проспект.
