Валентин Черных - Женщин обижать не рекомендуется. Сборник
— А я сегодня настроилась на безумство, — сказала Катерина.
— В каком смысле? — не понял я.
— В прямом, — ответила Катерина. — Даже мать отправила, и не к сестре, сестры у нее никакой нет, а в свою квартиру У меня отдельная, кооперативная. Очень хочется безумства, — вздохнула Катерина и обняла меня.
— Если очень хочется, — сказал я, — то надо совершать.
И мы совершили это безумство. Я не люблю, когда мной руководит женщина, но Катерина была настойчива, и я, совершив это безумство дважды, как мне казалось, незаметно посмотрел на часы — моя прогулка явно затягивалась.
— Иди домой, — сказала Катерина. — Жене будет трудно объяснить прогулку в три часа двадцать минут. — Она тоже посмотрела на часы.
Я ее поцеловал, как это полагается, когда мужчина и женщина становятся любовниками, вышел во двор, чтобы выветрился запах ее духов, мне даже повезло: сосед по лестничной площадке возился со своим автомобилем, я ему в чем-то помог с радостью, потому что жена знала: я любил возиться со всякими механизмами, а запах бензина и машинного масла перебивает любые духи.
Дома я сказал, что помогал чинить машину; умылся в ванной и лег спать, решив, что на этом мои безумства закончились, в конце концов, я не обязан знакомить перезрелых учительниц со своими приятелями.
На следующий день меня беспокоила встреча с Верой Игоревной, но мне повезло — она на этот раз не сидела у подъезда. И вообще я ее перестал видеть. Но дня через два я услышал знакомый голос Катерины.
— Назаров, — окликнула она. И хотя моя фамилия не Назаров, я оглянулся. — Я же не знаю твоей фамилии, — сказала Катерина, подходя.
Мы с ней прошли от метро, не торопясь, тем более что жена позвонила мне на работу и предупредила, что она задержится: у какой-то их сотрудницы отмечали день рождения внука.
— Зайдешь? — спросила Катерина, когда мы вошли в подъезд.
— А мать? — спросил я.
— Я ее отправила в пансионат, — сказала Катерина. И мы снова совершили безумство. На следующий день я уехал в командировку, потом мы с женой пожили у тестя на даче, потом уехали в отпуск в Кимры к моей матери. Но в первый же вечер, когда я возвращался с работы, Вера Игоревна, не ответив на мое «здравствуйте», сказала:
— Зайдите. Вас ждет моя дочь.
— Обязательно при случае, — начал было я.
— Случай уже есть, — сказала Вера Игоревна и предупредила: — И вы за него несете полную ответственность.
Я зашел, чтобы узнать, за что же я несу полную ответственность, и выяснил, что Катерина беременна и собирается рожать.
Я сказал, если она хочет иметь ребенка, то лучше все-таки рожать от человека, за которого можно выйти замуж.
— Таких, как видишь, нет, — ответила Катерина. — Поэтому я рожу от тебя.
— Но я не собираюсь бросать жену, — твердо заявил я.
— А я и не собираюсь выходить за тебя замуж, — заявила она. — И даже требовать от тебя алименты.
— Ну, требовать алименты от меня бессмысленно, — ответил я. — Если юридически, то общего хозяйства мы с тобой не вели.
— Ты прав, — оборвала меня Катерина. — Ты мне обещаний не давал. Можешь быть спокоен. Я ни на что не претендую, выращу ребенка сама, зарабатываю я достаточно. Сложность только в одном: слишком поздно я рожаю. Врачи меня предупредили: вынашивать буду трудно, может быть, придется ложиться на сохранение, в общем, надо всячески беречься. Как ты знаешь, у матери больные ноги и она дальше подъезда не отходит, мне нельзя будет таскать даже малейшую тяжесть. Поэтому у меня к тебе единственная просьба: хотя бы раз в неделю привозить с рынка овощи и фрукты. За мои деньги, естественно. В конце концов, такую помощь можно оказать и просто соседке, а уж матери твоего будущего ребенка и подавно.
Я не стал обещать ничего, хотя, правда, категорически и не отказывался, просьба была вполне выполнимой. И если раньше я ездил на рынок раз в месяц, то теперь я это делал каждую неделю. Я привозил свежие помидоры, парниковые огурцы, картошку, цветную капусту: одну большую сумку Катерине с матерью, отдельную для себя и жены. Катерина со мной расплачивалась, я брал деньги, потому что на зарплату инженера невозможно покупать парниковые огурцы и помидоры. К тому же бесплатный привоз продуктов мог быть расценен как согласие на содержание хоть и будущего, но моего ребенка. Если у лифта скапливались жильцы, я поднимался на этаж выше, пережидал, а потом, убедившись, что меня никто не видит, звонил им в квартиру и заносил сумку.
С Катериной я не разговаривал: только «здравствуйте» и «до свидания». Но когда она ушла в декретный отпуск и стала прогуливаться возле дома с выпирающим под пальто животом и я стал ее видеть каждый день, а иногда и по два раза в день: и когда ехал на работу, и когда возвращался, я понял, что попал в ловушку. Выход один — срочно меняться из этого района в другой. Как известно, переезд не легче пожара, а мы сравнительно недавно менялись, и убедить жену переехать еще раз шансов практически не было.
Я перебрал все варианты. Один из моих приятелей недавно уехал на три года в Африку, но работать за границу меня никто не приглашал.
Мне стыдно признаться, но иногда я думал: хорошо бы, она споткнулась, упала и произошел выкидыш. Или если бы у ее приятеля, который был давно влюблен в нее, умерла жена и этот приятель мог тоже жениться на Катерине. И забрал ее в свою квартиру. Или если бы ребенок, которого родит Катерина, оказался негром — у нас ведь сейчас много негров и учатся, и работают, — и тогда-то каждому станет ясно, что это не мой ребенок.
Но ничего не случилось — Катерина по-прежнему гуляла возле подъезда. Я подсчитал, и вышло, что Катерина должна родить в ближайшие дни. И этот день, вернее, вечер наступил. Жена позвала меня к телефону.
— Это с работы, — сказала она. — Какая-то новая установка поломалась.
И я сразу все понял, потому что мои установки были на профилактике, а если что и поломалось бы, есть дежурные слесаря.
— У меня начались схватки, — сообщила Катерина. — Срочно ищи такси.
— Но есть же дежурные слесаря… — начал было я.
— Этим дежурным слесарем будешь ты, — сказала Катерина и положила трубку.
Я чертыхнулся, оделся, сказал жене, что буду не поздно, в конце концов, есть дежурные слесаря, и спустился вниз. Такси я нашел быстро, Катерина сидела уже в передней в шубе. Я отвез ее в родильный дом и вернулся домой. Утром, как всегда, у подъезда я встретил Веру Игоревну.
— Поздравляю, — сказала она, — с дочерью.
— Вас с внучкой, — ответил я. А что еще я мог сказать.
— Ей нужны соки, — сказала Вера Игоревна и достала из-под скамьи сумку с соками. — Отвезите сейчас же.
— Я сейчас иду на работу.
— Рождение ребенка важнее любой работы, — заявила Вера Игоревна.
Из подъезда выходили соседи. Я схватил сумку, естественно, поехал на работу, но в обеденный перерыв отвез соки в роддом.
Из роддома привез Катерину тоже я и тоже в обеденный перерыв. И мне удобно, и соседи на работе. Я внес свою дочь, положил ее в кроватку, которую сам купил накануне.
Вера Игоревна быстро собрала на стол, и я пообедал с ними, потому что в нашу столовую на комбинате я уже не успевал. Я даже выпил рюмку водки, поздравил Катерину с рождением дочери.
— Значит, так, — сказала Катерина. Она всегда начинала с этих слов, будто объявляла у классной доски условия задачи. — На днях приезжает мой отец.
— Какой отец? — не понял я.
— В отличие от моей дочери у меня есть муж, — гордо заявила Вера Игоревна. — Он зарабатывает себе пенсию на Севере и специально прилетает, чтобы посмотреть на внучку.
— Очень рад, — сказал я.
— Я тоже, — сказала Катерина. — Но вчетвером в однокомнатной квартире будет тесновато, поэтому я с дочерью завтра перебираюсь в свою квартиру и буду рада, если ты мне поможешь с переездом. Конечно, одной будет трудновато, но у меня там хорошие соседи.
— И мы тебя не оставим, — заявила Вера Игоревна.
Ее не будет рядом. Это уже счастье. Заканчивался мой девятимесячный кошмар, когда каждый выход из дома был страхом.
Назавтра я заказал такси — «Волгу»-пикап, которую таксисты называют сараем, — погрузил кроватку, чемоданы с бельем, и мы поехали в Коньково-Деревлево. Как водится, в квартире, где не живут больше года, скопилась пыль. Я помыл пол, что дома никогда не делал, натянул в ванной и на балконе веревки для сушки пеленок, отремонтировал стиральную машину, влажной тряпкой протер книги, сходил в магазин, и наступила минута расставания.
— Садись, — сказала Катерина. Я понял, что разговор предстоит не из приятных, но это последний разговор, можно и выдержать.
— Будем рассуждать логично, — предложила Катерина, когда я сел. — Твой сын уже вырос. А эту крошку надо еще поднимать и поднимать. Я не прошу тебя ее удочерять. Но хотя бы до года ты просто обязан мне помочь ее вырастить.
