Олег Татарченков. - ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман
-Понятно, — кинул раздраженно капитан и полез в карман.
… — Держи! — он протянул продавцу смятую купюру, — Хватит?
-Э–э, здесь много. Сдачу возьми!
Игорь забрал из рук сержантика куль с бараниной.
-В общем так, младшой, — повернулся Вадим к Николаю, — Мясо мы сами сделаем. Передашь своему старшему наше приглашение на ужин. Заодно и поговорим…
Сержант, обиженно поддергивая сползавший с плеча АКСу, побрел в сторону гостиницы.
-Ты где мясо собрался готовить? — спросил капитана журналист, — На балконе?
Вадим рассмеялся:
-А что, это идея! Как раз для таких ишаков, как этот Коля. Нет, Гоша, мне Мага рассказал, что недалеко есть хорошая шашлычная. Он там всех знает, подкармливается он там что ли… В общем, мясо нам там приготовят и денег не возьмут. Ты удивлен?
Уфимцев посвистел себе под нос, помолчал и изрек:
-Те же яйца, только вид с боку!
-Не совсем, корреспондент. Одно дело незнакомых торгашей на базаре трусить, другое — получить услугу через знакомство. Мы же не знаем, какие подвязки у нашего Маги в этой шашлычной. Может, у него там брат работает или оперативные интересы? И вообще, ты что, вчера родился?
-Нет, я родился не вчера, — выдохнул Уфимцев, — Пошли к твоему шашлычнику…
Вечером пожилой, круглый и с отдышкой капитан Валера, присланный на Кавказ откуда–то из–под Самары, сидел за столом в окружении милиционеров и лениво оправдывался. Лениво он это делал потому, что под столом уже позвякивали пустым три опорожненные бутылки из–под коньяка «Кизляр».
-Нет, Вадик, — обращался он коллеге с севера, — Ты это зря начал либерализм здесь разводить… Ну, я вообще–то понимаю… (тут он указал на сидевшего напротив уже изрядно захмелевшего Уфимцева), — надо марку блюсти. Но — тихо!
Тут Валера покрутил у себя перед носом указательным пальцем. Вообще–то он любил это проделывать перед лицом подчиненных, но в данной ситуации неформального общения с равным по званию и более молодым офицером можно было нарваться…
… — А вы, — продолжил он, — фактически внесли раскол в наши стройные ряды перед лицом… перед…
Тут он икнул. Пошарил глазами вокруг себя, надеясь обнаружить поддержку. Однако его подчиненные сидели, упорно уткнувшись взорами в груды салата на столе. Морпех иронично грыз редиску. А оба сержанта, Даниловский и Сыктывкарский, вообще не принимали участия в разговоре. Они смаковали коньяк, и им было хорошо.
Журналист же сидел прямо, не спуская насмешливого, отлакированного алкоголем, взгляда от пухлой физиономии Валеры. Было понятно, что, несмотря на (как казалось тому) шепот, журналист все слышал.
-Ладно! — сдался Валера. — На самом деле мне на все насрать. Живите, как хотите. У меня пенсия через три месяца. Счас эту командировку отбубеню и — «пара–пара парадуемся на своем веку!«… Мне бы только дотянуть спокойно…
-Вот и служи спокойно, — ответил Вадим, наливая ему в стакан еще коньяку, — А то в следующий раз на этот рынок в бронежилете будешь ходить. И в каске. Чтоб тебя мослом бараньим не шандарахнули.
Даниловский и Сыктывкарский, уловив в высказывании своего начальника всего лишь остроумную шутку, дружно захохотали и так же дружно набулькали себе в стаканы очередную порцию отличного дагестанского коньяка. Морпех, в свою очередь, догрыз редиску и тоже потянулся за бутылкой.
Журналист, не дожидаясь тоста, отхлебнул из стакана. Уцепил зубами укропину и изрек:
-Мужики, конечно, это ваше дело. Вы здесь закон защищаете, а я вообще пописать вышел, но…
Он оглянулся на уже заснувшего на койке сержантика Колю, из–за которого, собственно, и разгорелся весь сыр–бор.
… — если бы его там кто–нибудь на рынке шандарахнул из–за этого мосла, кто ответил бы? Ты?
Смачное словечко прилипло к сидевшим за столом, как к зубам — волокно мяса шашлыка.
-Но ведь не шандарахнули же! — попытался защититься Валера.
-… ну вот и хорошо, потому что за баранину умирать обидно — ладно бы еще за говядину… Ешьте лучше укроп… — заключил Уфимцев.
… — Нет, ну ты подумай, а?! Какова скотина! — Игорь с трудом оторвал голову от подушки под возмущенный баритон начальника группы сопровождения.
Пожалуй, это были единственные приличные слова из его уст. Дальше пошли идиоматические выражения, которые журналист явно не ожидал услышать от интеллигентного служителя закона в архангелогородском аэропорту.
-Вадим… что… случилось? — эта фраза, выдавленная Уфимцевым из себя, явно проигрывала по темпераменту речуге соседа по номеру.
-Это рассказать не возможно! — ответил тот. — Надевай штаны — пойдем смотреть!
Игорь послушно натянул джинсы, сунул босые ноги в кроссовки и поплелся по коридору вслед за капитаном. Вадим толкнул дверь комнаты, в которой обитали сержанты, и взору журналиста предстала живописная картина.
Посередине комнаты, у стола, где еще находились остатки вчерашней трапезы: завядшие листья укропа и петрушки с яркими вкраплениями редиски, с которой явно ничего не случилось, возвышался, насколько ему позволял 169–ти сантиметровый рост, Саня Сыктывкарский. Босиком. На вытянутых руках за шнурки он держал свои новые берцы.
Причем, делал сержант это как–то брезгливо, словно это были не ботинки, а две подохшие крысы. Глаза его при этом были направлены на своего товарища Володю Даниловского. (Тот был явно смущен, насколько можно было быть смущенным в состоянии тяжелого похмелья).
-Ну, ты и сука! — ласково обращался Саня к Вове.
Судя по всему, разговор уже перевалил экватор и Сыктывкарский уже исчерпал свой запас красноречия.
Рядом на койке лежал животом вниз Морпех. Его босые ноги судорожно подергивались, сам же он тихо хрюкал в подушку. Услышав звук открываемой двери, он перевернулся, явив всем перекошенное от смеха лицо, и уже не сдерживаясь, зареготал в полный голос.
Ситуацию Уфимцев прояснил для себя быстро. Посередине ночи Володю Даниловского посетило вполне объяснимое физиологическое желание. Не открывая глаз, он слез с кровати и пошлепал курсом налево под углом в сорок пять градусов. Оно было выбрано далеко не случайно: в этом направлении в его родной квартире в славном городе Данилов находился узкая, но всегда такая желанная после «сидения» накануне коморка туалета. Вот и здесь Вова вскоре обнаружил искомую дверь. Потянув ее на себя, он ввалился в кладовку гостиничного номера и приспустил трусы…
Дома жена Вовы знала дурацкую привычку мужа после пьянки ходить в туалет с закрытыми глазами и не попадать в унитаз. За это ему постоянно попадало. Попал он сейчас. Только на этот раз в роли жены оказался Саня Сыктывкарский, поставивший на ночь в кладовку свои ботинки. За тещу же выступил капитан, поскольку в той же кладовке были сложены каски, бронежилеты и вещевые мешки всей группы. Все было обоссано.
-И как, блин, ты теперь представляешь нашу дальнейшую службу, бля!!! — гремел голос Вадима.
-Ну… я… да… ну… хотелось! — это все, что можно было вытянуть из гудящей башки Вовы.
Капитан со всего размаху шлепнулся на жалобно скрипнувшую кровать Морпеха и обратился к нему:
-Ну а ты чего ржешь? Твои не пострадали?
-Гы–гы–гы! — давился тот, — Вчера вечером мне Санька говорит: «Убери берцы в кладовку — вонять в комнате будет!» А мне лениво было… Гы–гы–гы! Теперь точно будет!!!
-Да, — грустно подытожил начальник группы, — с ссаной командой я еще не воевал! Ты! — он ткнул пальцем в сторону провинившегося, — сегодняшний выходной день посвящаешь отмыванию от мочи кладовки, ботинок товарища и нашего вооружения! Мне все равно, как ты это сделаешь, но чтобы через сутки все это не воняло. Можешь идти в парфюмерный магазин и покупать на все командировочные французский одеколон! Но чтобы мы завтра пахли как розы, а не как вокзальный сортир! Ты понял?
Вова в ответ покивал головой.
-С тобой идет Саша, — продолжил раздавать указания начальник, — Он будет в роли госприемки проверять качество исполнения. Ты понял?
Морпех захрюкал, Вова еще более обреченно покивал головой.
-И последнее, — добавил Вадим, — это — не наказание, а восстановление ущерба. А вот наказание… До конца командировки в рот не берешь ни капли спиртного!
Тут Даниловский свесил свою русую чубатую голову ниже колен.
… — Если будешь замечен, сниму с выполнения задания и отправлю домой. А там тебя уволят! — заключил капитан и обратился к журналисту, молча наблюдавшему происходящее, — Пойдем, Игорь, из этого сортира. Опохмелимся, что ли…
Глава девятнадцатая
БИЧЕВОЗ В ЧИСТОМ ВИДЕ
После распития в парке трех бутылок паршивого пива «Жигулевское» еще советского образца — с пробковой подкладкой под крышками, на Игоря и Вадима навалилась сонная дурнота. Они едва добрели до гостиницы, чтобы вновь уткнуться носами в подушки.
