Оксана Даровская - Браво Берте
Холодность и отрешенная деловитость этого человека, несмотря на просьбу Сержа обойтись без лишних вопросов, задели нотариуса, он не удержался:
– А ваши жены? Вы ничего не…
– Я не был женат, – оборвал нотариуса клиент. – Повторяю, средства для дома престарелых должны быть перечислены в том случае, если администрация кладбища даст разрешение на захоронение моего праха в могилу деда.
– Простите, месье Дадиани, а если администрация не выдаст такую бумагу? Я знаю, на Сент-Женевьев-де-Буа с этим давно огромные сложности. Если только сумма окажется весьма и весьма…
– Сумма окажется весьма и весьма.
– И все же мне необходимо отразить на бумаге, как поступить с вашим прахом в случае отказа?
– В таком случае мне абсолютно все равно. Пусть сыновья развеют над Сеной, а оставшуюся сумму разделят между собой. Если же разрешение будет дано, то на надгробной плите, ниже сведений о деде, под фамилией и датами моего рождения и смерти, надлежит сделать следующую надпись, – Дадиани придвинул к нотариусу отдельный листок, – непременно на двух языках, места там хватит. Пожалуй, все. – Он встал, подошел к вешалке, снял и перекинул через руку пальто. – Я не прощаюсь. Завтра в это же время заеду поставить подпись под завещанием.
Закрыв за ним дверь, Бертье взял со стола листок, отделенный от остальных, подошел к окну, посмотрел, как шофер открыл Дадиани заднюю дверь «мерседеса» и тот, подхватив полы пальто, грациозно сел в машину, блеснув напоследок правым ботинком. Когда «мерседес» тронулся с места, нотариус прочел напечатанное на бумаге:
L’éternité attire in éluctablement vers elle cette danse inachevée, où nous nous trouverons un jour heureux…
Неоконченный танец непременно уходит в вечность, и когда-нибудь мы будем счастливы в нем…
«Ох уж эта мне вышедшая из России театральная boheme. – Матис Бертье во второй раз пробежал глазами по французскому варианту фразы. – С колько высокопарности в двух строчках. А еще нас, французов, считают снобами. Танец, видите ли, уходит у него в вечность. Хотя… это, пожалуй, можно представить при хорошо развитом художественном воображении. Но почему “мы” вместо “я”? Извращенное имперское величие, присущее русским? Непонятно. Надо немедленно позвонить, уточнить, не ошибся ли он в эпитафии с местоимением».
