Коллектив авторов - Здравствуйте, доктор! Записки пациентов [антология]
— Ветер? — Я встряхнула головой, чтобы взбодриться.
— Смотри, у меня тоже есть штрихкод! — Он показал на ворот своего халата, стараясь меня развеселить. — Это пластик.
— А ты веришь в Бога?
— Я не верю. Я верю только в то, что знаю наверняка, — он больно ущипнул меня и засмеялся.
Я с коллегами сидела на курсах сценарного мастерства для работников телевидения, американский лектор вещал: «Характер — это этический выбор в критической ситуации. Герой в кризисе, помимо движения к своей цели, делает что-то, что характеризует его. Придумайте своего героя! Сценарий — это праздник воображения…»
Я писала в блокнот, задумывалась, словно сочиняла стихи, что-то зачеркивала и снова писала: «Купить памперсы, химчистка — не забыть! молоко, зубная щетка, детский шампунь, питание!» Я переехала к сестре, она буквально сбивалась с ног с ребенком. В своей квартире я затеяла ремонт. Чем больше я узнавала Даниэля, тем больше понимала, насколько реальный человек сложнее любого литературного героя. Днем мой друг, как Христос, воскрешал Лазарей, спасал человеческие жизни, в остальное время калечил свою собственную. От него часто пахло спиртным. Он никогда не приглашал меня в кино или в ресторан. Ему было жалко денег даже на гостиницу, чтобы заняться любовью, он требовал платить пополам, заявляя, что женщины в моем возрасте более податливы. Он сердито плевал — нет, просто харкал и сморкался прямо на асфальт, заявляя, что у него аллергия на москвичек, которые слишком любят деньги. Он постоянно ругался по телефону со своей женой, то называл ее Камерон Диас, то посылал на хуй.
Я разглядывала его мешковатые брюки, кроссовки, куртку наподобие той, что носит мой отец. И думала о том, что я ищу в мужчине что-то смутное, труднообъяснимое. И если бы понять, что именно, мне было бы намного проще.
Что-то в нем было такое, что волновало меня. Увидев на улице симпатичную девушку, он всегда спрашивал: «Как пройти на Красную площадь?» — и давал свою визитку с надписью ИНТЕРПОЛ. Он любил обедать в самых дешевых забегаловках, рассказывать о службе танкистом в израильской армии. Однажды показал мне фото в своем телефоне: труп пожилого мужчины и он рядом в хирургической маске. Сделал нескромный наезд на причинное место мертвеца:
— Видишь, человек, умирая, испытал возбуждение. Такое бывает.
Я онемела. Захотелось распрощаться и уйти навсегда. Я встала. Он схватил меня за руку:
— Куда ты, я же заказал горячее?
Он выбирал для прогулок самые отвратительные места. Тащил меня на какой-нибудь вещевой рынок вечером, когда чумазые торгаши убирают с прилавков товары в развевающийся цветной полиэтилен и устало увозят на огромных телегах. Мы прогуливались среди груд мусора, коробок, сломанных манекенов, и он объяснял, что его возбуждает все деструктивное. Начинал дико ржать и спрашивать, не знаю ли я, где в этом городе можно купить специальные крючковатые хирургические иглы. А в следующую секунду ожесточенно изучал штрихкоды на поддельных духах и сообщал, что коды неверные.
Когда я ему сказала, что он немного странный, он возмутился:
— Что, более странный, чем все остальные?
После этого неделю не звонил. Я старалась его забыть. Спрашивала себя снова и снова: зачем он мне нужен? Почему я жду его звонка? Как хамелеон меняет цвета, переходила от злости, что он не звонит, к жажде мести, и снова вдруг вспыхивал огонек нежности, а затем тоска по нему наполняла все мое существо.
И однажды он позвонил:
— Я вчера убил человека. Я не говорил тебе, что я киллер? Работаю для Масада.
— На киллера ты больше похож, чем на нейрохирурга. Куда ты пропал?
— Две операции сегодня были. Утром и вечером. Один человек умер. Прооперировали поздно.
И вот я лечу на каблуках по эскалаторам, через толпы, сбивая людей на крутых виражах метрополитена. Он назначил встречу на самой оживленной и душной станции. Опоздал на сорок минут.
Увидев меня, сопротивляющуюся из последних сил движению людской массы, которая буквально закручивала меня в водоворот перехода, он уронил свой телефон-мини-компьтер, тот раскололся надвое, уничтожив его телефонную книжку и стихи, написанные, как он сказал, для меня.
Дальше события развивались по сценарию, на который были бы не способны даже самые плохие наши сценаристы.
Он уже успел выпить, и алкоголь вырвался наружу прямо на меня. Срочные поиски гостиницы, где можно отмыться и прийти в себя, не увенчались успехом и в конце концов привели нас в мою однушку, где из-за ремонта было адски пыльно и не было мебели.
Выпитое им за последнее время произвело необратимые изменения в его мозгу, и он умудрился потерять кошелек при попытке купить презервативы.
Он так волновался, что ему будет звонить жена, что у него не было эрекции. Измучившись, мы заснули на полу, но вскоре я проснулась от холода и пения птиц за окном. Лежала, разглядывала его худое тело, очки, которые валялись рядом, и спрашивала себя: почему меня все-таки привлекают такие мужчины?
— У тебя пахнет изо рта, — сказал он проснувшись.
Я решила принять душ, но из крана потекла ржавая вода. Он решил помочиться и не закрыл дверь в туалет. Спросил оттуда:
— Ты можешь дать мне две тысячи рублей? Я сказал жене, что делаю переливание крови пациенту и что мне заплатят за дополнительное время.
Пока я собирала с пола свою одежду и отряхивала ее, он пытался засунуть сим-карту в мой айфон, чтобы понять, не звонила ли ему жена. В результате его симка застряла в моем айфоне намертво, а отверстие, через которое ее можно было бы вынуть, он забил сломанной спичкой.
«Неужели ему так важно, звонила ли ему жена? — думала я. — Может, он ждет звонка от кого-то еще?»
А он в это время шуршал зеленым мятым пакетом из аптеки, в котором носил множество таблеток, высыпал штуки три из пластиковых пачек на ладонь, глотал, запивал ржавой водой.
Разве я могу что-то сделать для этого человека? Изменить его жизнь? Дать ему вдохновение или отдых? Я тщетно перебирала в голове варианты, понимая, что я всего лишь человек, и мне остается только молиться и желать ему счастья.
Мы ловили такси в лучах восходящего солнца, и я любовалась голубями на карнизе сталинского здания, похожего на итальянское, какие я видела в Риме. У ларька влюбленная парочка пила кофе, и я позавидовала их романтической влюбленности и подумала, что в такое утро было бы прекрасно сесть на самолет и улететь в какую-нибудь страну, но вместо этого только ловила такси. А когда остановилась машина, он, опередив меня, наклонился к окошку водителя и назвал свой адрес, но предложил так мало денег, что водитель отказался.
Долгое время я не брала трубку. В смс-ках он умолял меня встретиться с ним хотя бы еще раз. Я решила дать ему шанс. Специально опоздала. Подходя к нему, одиноко ждущему меня в к центре зала метро, сделала серьезное лицо:
— Извини, задержали на встрече.
— Давай возьмем два гамбургера в «Макдоналдсе», абсент в ларьке и пойдем юбаться в парк?
— Юбаться в парк? — С ним невозможно сохранять серьезность, я хохочу. — Нет уж, извини, не могу есть еду из «Макдака» и пить натощак не буду. В парк? Ну допустим… Хорошая идея!
В результате сидим на веранде кафе за мои деньги. Хулиганим. Он уже вылил на меня мартини, я уже бросила в него вилку. Ржем. Официантка спрашивает уже в третий раз, все ли у нас в порядке. Вопрос нам кажется неуместным. Какое, к черту, в порядке! Мы два инфантила, которые сбежали от своей работы, от своих близких, потому что задолбались. У нас нет будущего, и мы это прекрасно осознаем. И тем не менее он задает мне вопрос:
— Какой у тебя размер пальца?
— Что??
— Какой размер колец ты носишь?
Ну не инфантил? А еще серьезный человек, делает людям операции.
— Слушай, хватит играть в игры! Ты что, тест проводишь: как девушки отвечают на этакой вопрос?
— Может быть, я хочу тебе сделать подарок.
— Не надо, разоришься!
— Почему не надо? Сегодня хороший день. Я спас человека. Вставил ему зонд через нос, потому что он дышать не мог, асфиксия. Хочу подарить какую-нибудь бижутерию…
— А, бижутерию! Слава богу!
Идем в гостиницу, по дороге он покупает все-таки два мерзких абсента в банках, рассказывает мне о том, как катался на кабриолете с двадцатидвухлетней девственницей.
— Она у меня не для секса, для души.
— Ни хрена себе, для души? Она же врет тебе! Разве бывают девственницы в двадцать два года? Ты же медик! Ты должен понимать, что это ненормально! Она или страшная как черт, или душевнобольная! Зачем она тебе о себе такие вещи рассказывает?
— А что, я сам девственность потерял в девятнадцать лет. Меня изнасиловали.
— Кто? Мужчина?
— Нет, женщина… Я работал в аптеке, она пришла покупать обезболивающее и набросилась на меня.