Привет, красавица - Наполитано Энн
Однако при мысли о сестрах к сладости этого решения примешивалась горечь. Джулии часто казалось, что на стоянке такси или в толпе прохожих она видит Сильвию, а смех женщины из соседней квартиры был точь-в-точь как у Цецилии. В каждом телефонном разговоре Джулия приглашала сестер в гости. «Нет, ты приезжай домой», — отвечала Цецилия, единственная, кто отвергал идею поездки напрочь. Упорство, с каким она не желала покидать Чикаго, казалось удивительным для личности столь независимой во всем прочем. Сильвия вроде бы соглашалась приехать, но не называла конкретного времени. А Эмелин беспокоили всякие мелочи: стоимость поездки, боязнь полета, отсутствие хороших туфель. «Меня засмеют, — говорила она, — там все такие стильные».
Теперь, решив остаться в Нью-Йорке, во всякий день Джулия вступала в радостном возбуждении, а вечерами на кухне затевала танцы, в которых Алиса, старательно вертя попкой, активно участвовала. Из Майами вернулась миссис Лейвен, но она, занимая пост председателя кооператива, помогла Джулии снять прелестную двухкомнатную квартиру в том же доме в Верхнем Ист-Сайде. Джулия была в восторге от своего жилья и нового календаря жизни с открытой датой отъезда. Отведя Алису в ясли, она добиралась автобусом до Сорок второй улицы, входила в офисное здание, в зеркальных окнах которого отражалось великолепие Центрального вокзала, поднималась на последний этаж, откуда открывался вид на город, и шла на совещание у профессора Купера.
Когда Эмелин известила, что преодолела свои страхи и приедет в октябре, Джулия ужасно разволновалась и почти потеряла сон, предвкушая встречу с сестрой. В Нью-Йорке у нее не было времени завести друзей, да она и не умела этого делать. Лучшими друзьями ее всегда были сестры, она не нуждалась ни в ком другом. Они знали всю подноготную друг друга, и Джулия даже не представляла себе доверительных отношений с незнакомцами. Иногда в яслях она замечала какую-нибудь красиво одетую женщину, которая, вероятно, тоже целый день была на работе, и подумывала обратиться к ней. Вот только не знала, как пересечь казавшееся океаном пространство, что разделяло ее с чужим человеком. Можно ли начать дружбу с вопроса «Как вас зовут?». Чтобы по-настоящему узнать друг друга, им бы пришлось жить вместе, а это невозможно практически.
Джулия взяла недельный отпуск, чтобы все время уделять сестре. Они много гуляли, и каждый раз, переходя улицу, Джулия вела Эмелин за руку, поскольку та глазела на небоскребы, забывая про машины. Сестры провели целый день в музее Метрополитен, известном им по фильмам и книгам, и, бродя по залам, воображали себя героинями из фильма. И каждый вечер разговаривали допоздна. В своем одиночестве Джулия изголодалась по такой близости, по легкой глупой болтовне. Говорили о Розе, спесиво восседавшей на своем флоридском насесте, словно она по-прежнему была светилом, вокруг которого вращались планеты-дочери. Эмелин, безусловно, имела подход к детям и, сидя на полу, подолгу играла с племянницей, а Джулия наблюдала за ними из кресла.
— Ты самая красивая на свете Алиса, — сказала Эмелин, раскладывая кубики.
— Тёмэ, — сосредоточенно ответила девочка, стараясь выговорить «тетя Эмелин».
— Молодец! — захлопала в ладоши ее тетушка.
Алиса улыбнулась, показав все имеющиеся зубы. У малышки были пухлые щеки и золотистые прямые волосы, а голубые глаза девочка явно унаследовала от отца.
— Она очень похожа на Уильяма, но глаза сияют, как у нашего папы, — сказала Эмелин. — Могу спорить, что с возрастом она станет кудрявой. На моих детских фотографиях у меня тоже прямые волосы. На работе я вижу, как дети меняются: год назад ребенок был вылитый отец, а теперь копия матери.
— Очень надеюсь, она будет хоть чуть-чуть похожа на меня, — сказала Джулия.
Сестры с обожанием смотрели на малышку. Джулия высказала свою потаенную тревогу:
— Неважно, на кого она похожа, лишь бы в ней не было того самого мрака.
Эмелин удивленно сморгнула.
— Да, конечно, ты права.
По утрам причесывая сестру, Джулия смотрела на их схожие отражения в зеркале. «Ты мне нужна», — мысленно говорила она, подразумевая не только Эмелин. Неуемная тоска по всем сестрам не позволяла ей быть избирательной. Вот Эмелин уедет, и бог знает когда они свидятся вновь. Это недопустимо. С первого дня Джулия начала кампанию по переманиванию Эмелин и Джози в Нью-Йорк. Здесь полным-полно детских садов, которые с руками оторвут сотрудниц с таким опытом. А сексуальная ориентация тут никого не волнует. Уже в Нью-Йорке Джулия узнала, что профессор Купер тридцать лет живет с мужчиной. Его друг Донни, приятный человек, всегда в отменно сшитых костюмах, помог Джулии сориентироваться в неразберихе рынка дорогущих напольных покрытий и выбрать паласы для ее квартиры.
— Я не представляю свою жизнь где-нибудь, кроме Чикаго, — сказала Эмелин, когда сестра подняла тему переезда.
Однако Нью-Йорк ей очень нравился, она души не чаяла в Алисе, и Джулия уверилась, что рано или поздно сестра поддастся ее уговорам. Она собиралась переговорить с миссис Лейвен насчет квартиры для Эмелин в том же доме. Вот уж раздолье для Алисы — бегать из одной квартиры в другую. И как будет славно вечером поболтать за бокалом вина — Джулия прям ежилась от удовольствия. Казалось, прежде она тянула воздух через соломинку, а теперь пила большими глотками. Теперь она то и дело смеялась, и Алиса, подражая маме, тоже хихикала, запрокинув голову. «Рядом с сестрой я делаюсь лучше», — думала Джулия.
— Как там Сильвия? — спросила она в последний день гостевания Эмелин.
Алиса была под присмотром миссис Лейвен, и сестры могли часок-другой провести вдвоем. В кухне они пили кофе. Эмелин рассказала про творчество Цецилии и итальянского джазиста, с которым та встречалась. Поведала, как Иззи отыскала тюбик крепкого клея и из всех банок с овощными консервами, что нашлись в кухне, построила небоскреб. Однако ни словом не обмолвилась о Сильвии.
— Похоже, только тебя не взбаламутили мои отношения с Джози, — сказала Эмелин. — Сильвия и Цецилия сперва ошалели, хоть и пытались это скрыть. Что ж, это понятно, я сама была в шоке. Мама, я полагала, взбесится, так оно и вышло. А ты просто рада за меня.
— Я действительно рада. Жаль, ты приехала одна, я бы хотела познакомиться с Джози.
— Я влюбилась в нее нечаянно. — Эмелин уставилась в кофейную чашку. — Было трудно принять, что не мы выбираем, кого нам любить, ибо любовь меняет все.
За время ее визита сестры не раз говорили о решении пары жить вместе. Роза, извещенная о том по телефону, билась в припадке. Сейчас Джулия смотрела на сестру и переполнялась нежностью к ней.
— Ты согласна, что не мы выбираем, кого нам любить? — спросила Эмелин.
— Наверное. А что?
— Знаешь, сначала я расстроилась, да и сейчас еще переживаю. Но… — Эмелин прикрыла глаза, — у Сильвии с Уильямом любовь.
Джулия тряхнула головой, отказываясь верить, и опустилась на стул, полагая, что сестра возьмет свои слова обратно.
— Цецилия психанула. Я тоже. После твоего отъезда жизнь текла спокойно, у всех все хорошо. Ты далеко, но вернешься. Сейчас-то я понимаю, почему они сблизились, хотя стоило сообразить раньше. Их соединила та история.
От шока будто что-то прояснилось в голове, и Джулия вспомнила, что Сильвия невесть каким чудом знала о необходимости искать и спасать ее мужа. Вспомнилось натянутое прощание с сестрой. В телефонных разговорах они делились бытовыми мелочами, словно обсуждали хозяйственные планы на неделю. Однако Сильвия ничего не говорила о своих мыслях и мечтах, хотя в юности именно это было главной темой их бесед перед сном. Что-то явно происходило, и она, Джулия, вероятно, о том догадывалась, но закрывала глаза, не позволяя этой мысли всплыть на поверхность. То же самое было в отношении депрессии Уильяма. И ведь не кто иной, как Сильвия, сообщила ей о его попытке самоубийства, а затем передала его слова о нежелании видеть ее и в дальнейшем быть мужем и отцом. Лишь теперь разъяснилась странность того, что вестником была Сильвия. Ведь Уильям мог сказать все сам, хотя бы по телефону, но он предпочел говорить через Сильвию. Глядя в зеркало, Джулия всякий раз думала: «У Сильвии тоже веснушки, однако не такие заметные» или «У Сильвии волосы послушнее». Сестра была ее неотъемлемой частью, и она думала о ней так же естественно, как о себе. Они с Уильямом спали в одной постели. Он был единственным мужчиной, который видел ее голой. И вот два ее близких человека выбрали друг друга.
