День между пятницей и воскресеньем - Лейк Ирина
— Вы неверно меня поняли, — совершенно спокойно отреагировал врач. — Мы как раз очень поддерживаем активное долголетие и категорически не поддерживаем курение. Даже курение трубок под деревом. Значит, вы играли в волейбол? И упали с высоты?
— В волейбол играл я, — мрачно отозвался Николай, который с обиженным видом наконец-то уселся в кресло в углу палаты.
— Я просто поддерживал моего друга, пошел за него, так сказать, поболеть и сделал глупость, доктор, сам понимаю. Я забрался повыше, на… там было небольшое каменное возвышение, от силы метр, не больше, оступился и упал.
— Понятно. На самом деле у меня хорошие новости: ничего страшного с вами не случилось. У вас крепкий организм, обошлось даже без перелома. Есть только небольшая трещина, совсем небольшая, и довольно сильное растяжение связок. Вот оно может досаждать вам некоторое время. Это бывает болезненно. Я выписал вам лекарства, фармацевт расскажет, как их следует принимать.
— А ногу теперь придется в гипс?
— Ну что вы, в такой жаре вы с ума сойдете в гипсе. Мы зафиксируем вашу ногу удобным… мителлой… как это… лангет… ортез. С ним можно даже принимать душ. Ногу не напрягать, от волейбола и альпинизма пока придется отказаться. Поберегите себя. Сейчас вам обработают ссадины, внизу в аптеке подберут удобные костыли по росту. А в ваш отель мы уже передали, что вам нужно будет кресло на колесах, если вы соберетесь на дальние прогулки. Вот и все. Будьте здоровы.
Спустя час Николай выкатил на крыльцо больничного корпуса инвалидное кресло. В нем сидел Леонид с вытянутой ногой, надежно упакованной в черный пластиковый сапог, и держал на коленях костыли.
— Ну вот, сказали, за нами приедет такси из отеля. И как понять, какое из них из отеля? Что за страна, неразбериха сплошная! Ты как, Лень, голова не кружится? Где тут у них «дурак» для таксистов?
Леонид помолчал, а потом неожиданно рассмеялся:
— Коля, я все-таки накаркал нам эти турецкие костыли!
Лидочка. Тогда
Они жили долго и счастливо. Эта фраза вполне подходила Лиде и ее мужу. Ведь счастливо — это спокойно и мирно, без скандалов и ссор, это когда дом — полная чаша и парочка хорошеньких ребятишек. Это когда папа работает, а мама красивая. Это когда душа в душу. Миллион самых правильных клише подходил Юре и Лидии. Он работал, она занималась домом, девочками и по-прежнему много училась. Они ездили в отпуск только вместе, они ходили на родительские собрания и детские утренники. Их отлаженный семейный механизм отлично работал. Единственным мрачным облаком, которое если и не висело прямо на горизонте, то непременно маячило поблизости, была Катерина, мать Лиды. Эта женщина запросто могла бы возглавить тоталитарную секту или стать беспощадным диктатором в какой-нибудь не очень большой стране: «лишнего мне не надо» было ее излюбленной фразой, хотя тут она себе льстила.
После того как Юра выяснил, что Катерина продолжала шантажировать дочь и вытягивать из нее деньги, он много раз пытался говорить с ней, но она каждый раз выходила победителем. Диалоги с зятем ей не нравились, а вот манипулировать родной дочерью она умела просто ювелирно. Она знала все слабые места Лиды, знала, что именно для нее будет услышать больнее всего, знала, какие слова станут лучшей похвалой. Ведь как бы мы ни старались отдалиться от родителей-тиранов, как бы ни пытались порвать все отношения и сбежать на край света, они все равно притянут нас обратно самыми сильными связями — сверхпрочной и так и не разорванной пуповиной.
Сначала она требовала по мелочи — Мишеньке нужны были лекарства, витамины, новая одежда, зимняя куртка, велосипед, лыжи, коньки, деньги на школьные кружки и дополнительные занятия. Лида пыталась возражать, что Юра переводит им ежемесячно вполне неплохое пособие. Но что же делать, тяжело вздыхала мать в телефонную трубку или расписывала на пяти страницах письма все неожиданные невзгоды: Мишенька неожиданно вырастал из всей одежды и обуви, у них постоянно выходила из строя жизненно важная бытовая техника (в основном дорогостоящая), а потом случился пожар, в котором дом сгорел практически дотла. Тогда-то Лида и перевела им все свои деньги с книжки, оставив лишь тринадцать копеек, чтобы счет не закрыли. Юра пришел в бешенство и после нескольких разговоров с тещей по междугороднему телефону решил сам съездить в родной поселок Лиды, чтобы убедиться в действительно плачевном существовании тещи и Мишеньки. К его огромному удивлению, родной дом Лиды никуда не делся. Либо каким-то уникальным мастерам-строителям удалось восстановить его после пожара до малейшей детали — вплоть до покосившихся ставень. Увидев зятя, Катерина начала было картинно рыдать, но, когда увидела, что спектакль не имеет особого успеха, перешла в оборону. Она не давала Юрию Валерьевичу вставить ни слова, поток абсурдных аргументов, претензий, обвинений, жалоб и обид был бурным и нескончаемым. В какой-то момент он поймал себя на мысли о том, что в теще погибла великая актриса, в следующие полчаса заподозрил у нее биполярное расстройство личности и некоторые другие психические расстройства, но в конце концов понял, что она просто издевается и манипулирует на профессиональном уровне. Прибыв в родной поселок своей жены с четким намерением раз и навсегда положить конец вымогательствам и эмоциональному шантажу, он уехал оттуда с жуткой головной болью и пустым кошельком: он сам не понял, как Катерина Михайловна умудрилась выманить у него еще и триста рублей наличности — это была плата за то, что она, так и быть, не приедет к ним погостить на пару месяцев, чтобы понянчиться с маленькими внучками.
Девочки подрастали, карьера Юрия Валерьевича тоже стремительно развивалась, Лида растила Веру и Милу, продолжала осваивать все новые специальности, навыки и умения, а в редкие свободные минуты смотрела с девочками старый фотоальбом в синем бархате или перебирала в кладовке бумаги и какие-то свои вещи. Ее муж никогда не задавал вопросов, со временем и она научилась поступать так же. Они дали друг другу право на личное пространство, с оговоркой о том, что этот термин не включает в себя обман в любой форме.
Юрий Валерьевич отлично зарабатывал, им хватало денег, у них была отличная квартира и новенькая черная «Волга» с бежевыми шторками на заднем стекле — Верочка и Мила считали их самой шикарной деталью автомобиля. Доктор Розанов никогда не хотел открывать собственный бизнес, ему вполне хватало его вирусов, о которых он мог говорить, думать, рассуждать и спорить сутками напролет, однако, когда один из его коллег, Вахтанг Ломбадзе, как-то вечером пришел к ним с Лидой в гости и рассказал о своей идее открыть диагностическую клинику для пациентов с «невыясненным диагнозом» — а таких было очень много — Юрий только отмахнулся, а Лидочка вдруг загорелась:
— Юра, это же просто море возможностей! Ты только подумай, сколько народа мается с непонятными заболеваниями: у кого-то годами температура, у кого-то сыпь, у кого-то странные боли, — да мало ли случаев, когда врачи разводят руками! А ипохондриков сколько! Мы найдем лучших специалистов, пригласим психологов! Юра! Это же столько перспектив!
— Вот видишь, — подхватил Вахтанг.
— Дружище, Лидия только что закончила курсы администраторов и делопроизводства, вот у нее руки и чешутся, — отмахнулся Юрий. — А мне совершенно, ну просто совершенно некогда всем этим заниматься.
— А тебе и не надо заниматься. Ты можешь даже не появляться там никогда! — всплеснул руками эмоциональный коллега.
— Так зачем я тебе тогда там нужен?
— А ты мне и не нужен!
— Вахтанг! Я вообще ничего не понял.
— Мне нужен не ты, то есть не твое личное присутствие с твоим умным видом в твоем белом халате! Мне нужно твое имя в названии клиники! Для престижа!
— Юра, ну пожалуйста! — Лидочка подпрыгивала на стуле от нетерпения.
И они уломали профессора Розанова. Лидочка занималась в клинике буквально всем, от цвета стен до подбора мебели, и лично вышколила всех администраторов и медсестер. Они пригласили лучших врачей — график для всех был удобным, зарплаты высокие, частных клиник такого уровня тогда было еще немного, и они очень быстро приобрели популярность. Через три года Вахтанг решил уехать в Америку — наступили новые времена, мир распахнул границы, появились новые возможности и новые перспективы, он предложил Розановым выкупить свою долю на очень выгодных условиях, и они согласились, а вскоре открыли еще два филиала. Две безупречно совпавшие шестеренки крутили свой механизм — ровно, без сбоев, душа в душу. У Лиды — Лидии, как звал ее в этой жизни муж, — был очень ровный характер. Она всегда сохраняла спокойствие, всегда очень логично и правильно рассуждала, никогда не срывалась ни на Юру, ни тем более на девочек. Ровно — вот правильное слово. У них всегда все было ровно. В жизни, в отношениях и в сексе. Когда они прожили вместе уже больше десяти лет и у них уже появились дети (Юрий всегда хотел именно двух девочек и был очень счастливым отцом), однажды вечером, уже ночью, после только что случившейся близости они лежали, обнявшись, и Юрий Валерьевич вдруг спросил:
