Александр Михайлов - Дао настоящего менеджера
Соин-младший согласно кивнул, и мы отправились отдавать таможенным инспекторам привезённый паспорт сделки. Про отставного полковника — камикадзе мы больше не говорили, но мысли о нём и о его сумасбродном поступке всё вертелись у меня в голове. Кто бы мог подумать, что Григорьич на такое решится? Неужели, действительно за своего шефа отомстить решил? И главное, ведь, как вовремя подгадал, что наши враги там соберутся. Какая интересно разведка ему доложила? Да, как он вообще туда проник через охрану? «Ну, хотя это для него было не сложно»: — подумал я, — «показал корочки, сделал строгое лицо, да и прошёл: полковник он и в отставке полковник. Прошёл, значит и открыл в подвале газовые закрома. И снёс в пыль кочегаров, а заодно и мой теремок», — тут я вспомнил давнюю беседу с Валерием Александровичем про тибетских монахов и только вздохнул, — «Эх, Григорьич, ну кто тебя просил мандалу мне торпедировать? Столько времени строили, столько денег вложили, а ты взял и смахнул её со стола за одну секунду. А мне, что теперь делать? Заново её выкладывать? А как?»
— Что значит как? — удивился инспектор и протянул мне документы на фрахт, — как обычно. Идёте на склад и забираете ваш груз.
Только тут я вспомнил, что стою перед окошком, через которое участники внешнеэкономической деятельности передают и получают бумажки для осуществления этой деятельности. Теперь оставалось только сходить на склад, загрузить там мои коробки по машинам и отправляться в обратный путь. Сегодня нам здесь больше делать нечего.
Я всё ещё находился в некотором оцепенении, поэтому все дальнейшие действия осуществлял при помощи Соина-младшего: сходили в кассу, выписали квитанции, нашли складских тёток, спустились с ними на склад.
Местный грузчик Филиппыч глядя на меня с сочувствием, лично, своими руками перенёс мои коробки с погрузчика в Ямато и Миха-мару, чего за ним, отродясь, не водилось, аккуратно расставил их там, будто драгоценный груз и даже не попросил ничего на чай. Я и Миха расселись по своим машинам и двинулись к выезду, а Филиппыч, как смотритель какого-нибудь прибрежного маяка, печально глядел нам вслед.
Шлагбаум отделяющий закрытую территорию аэропорта уже опускался за мной, когда я вдруг услышал резкий автомобильный гудок и затем характерный звук отчаянно тормозящих по укатанному снегу шин. Я озадаченно посмотрел в зеркало заднего вида: перед опустившимся шлагбаумом присел на передние колёса знакомый чёрный внедорожник. Через секунду из него выскочила тоже знакомая фигура упыря и набросилась на местного охранника. Даже через закрытые стёкла я расслышал неразборчивые вопли Баева: кажется, он был очень недоволен работой шлагбаума. Но, потом, когда он перелез через железную штангу, мне показалось, что упырь недоволен почему-то и мной. Во-всяком случае, зачем ему тогда надо было подпрыгивать и грозить мне кулаками?
Братец, который двигался в авангарде, даже спросил меня по телефону, что у нас происходит в кильватере, поскольку Баева он слышал, а в своём зеркале заднего вида видел только меня.
— Там авария, что ли сзади? — спросил он.
— Баев около шлагбаума беснуется, — с недоумением ответил я, глядя в направлении исчезнувшей за поворотом подпрыгивающей фигурки.
— А что с ним?
— Не знаю, может, увидел, что я ему на машине нацарапал? — предположил я, выезжая за Михой с второстепенной дороги на трассу, ведущую в город, — или, может, узнал, что его компаньонов кирпичами завалило? Хотя, тогда, наоборот, радоваться должен, — такие перспективы для карьерного роста открылись.
— Тогда нам стоит ехать побыстрее, — заметил братец, — пока он сам нас в этом вопросе не просветил.
Я согласился с его предложением, и мы помчались по пустынной дороге, в белых облаках выхлопных газов. Но далеко уехать мы не успели, судьба в виде чёрного кадиллака догнала нас не более, чем через пару минут. Момент этой встречи я запомнил хорошо, потому что услышал громкий хлопок и на заднем стекле моего Ямато, возникла круглая дырка. В следующую минуту «Эскалад» поравнялся со мной, и я увидел упыря за рулём, наставившего на меня какую-то чёрную загогулину сквозь опущенное стекло.
— Да, ты охерел! — только и успел крикнуть я, резко давя педаль тормоза. Наверное, только поэтому второй хлопок обошёлся без появления новой дырки в моей машине. В багажнике у меня загрохотали коробки, машина резко вильнула, но каким-то чудом я удержал управление на скорости больше ста километров в час. Кадиллак проскочил вперёд и оказался между мной и моим ничего не подозревающим братцем. Думать было некогда, и я автоматически снова нажал на газ, когда машина выровнялась. На гудок я нажал тоже автоматически, поскольку времени предупреждать Миху по телефону о появлении маньяка с пистолетом, было уже некогда.
Мы начали обгонять машину Соина-младшего одновременно и я увидел, что упырь начал снова притормаживать. При мысли, что сейчас стрелять будут в братца, я похолодел. Никакого дальнобойного оружия у меня не было, поэтому мне ничего не оставалось, как пойти на таран вражеской машины. Я резко прибавил газу и Ямато крепко поддал Айове прямо по её загоревшимся красным фонарям. Металлический обвес моей машины вошёл в бампер как нож в масло, и кадиллак кинуло вперёд. Третий хлопок раздался, когда Айова вильнула влево, потом вправо, а затем её потащило юзом по обледенелой дороге. Вроде бы даже был и четвёртый выстрел, не знаю, куда уже палил упырь, перед тем как на полной скорости боком влететь в придорожный столб. Во всяком случае, столб выстрела не испугался, а от удара даже не покосился. Это была высокая прочная железобетонная конструкция, вокруг которой с грохотом и скрежетом обвился кадиллак.
Я начал приходить в себя уже на обочине, на которую свернул, уже не помня как. В зеркале заднего вида было видно, как над остатками Айовы поднимаются тонкие струйки дыма колыхающиеся от ветра. Рядом со мной затормозила Миха-мару, дырок на ней вроде не было. Мой братец выскочил из своей машины и бросился ко мне.
— Ты в порядке?! — заорал он, дёргая на себя дверцу Ямато, — ты живой?!
Я слабо улыбнулся и помахал Михе рукой.
— Со мной всё в порядке, — успокоил я братца, — а с этим что? — я махнул рукой назад в направлении поверженного врага.
Соин-младший покачал головой.
— Вошёл в столб прямо водительским местом, — сообщил он, — тут никакие подушки безопасности не спасут. Пополам машину разорвало.
— Значит, победа, — сказал я, почему-то я не испытывая ни малейшего сожаления о судье вурдалака, — мы переписали историю, Миха.
— Чего? — заволновался братец, вглядываясь в моё улыбающееся лицо, — ты это… ты головой не ударился?
— Флагман Объединённого флота сокрушил американского колосса, — я по прежнему улыбался, в голове у меня был странный звон и язык действовал сам по себе, — мы уничтожили Айову в равном бою, один на один. Дух Исороку отмщён.
— Ага, ага, — торопливо согласился Соин-младший, видимо, стараясь не спорить с сумасшедшим родственником, — ну, а дальше что будем делать, адмирал?
— Для начала поднимаю твою посудину Миха-Мару, до звания эскадренного эсминца, — торжественно сказал я, — за участие и помощь в бою. Ня!
— Хватит придуряться уже! — потерял терпение братец, — нам, что делать-то теперь, гаишников ждать?
Я собрался с мыслями и решил перестать пугать Миху своим поведением. А то он что-то уже совсем бледный стал.
— Что, делать? — переспросил я и огляделся: дорога по-прежнему была пустынной, — да, валить надо отсюда. И поскорее. Лезь в свой эсминец и ходу!
— А куда валить? — растерянно смотрел на меня братец.
— Тебе домой, — деловито сказал я, — а мне, пожалуй, подальше, — и я бросил взгляд на занимающиеся огнём останки погибшей Айовы, — мне, наверное, прямо до Китая.
Глава 16
— Не хочу я утку по-пекински, — капризничал я, — хочу борща, блинов и сыра!
— Borszhablinov and chees? — растерянно переспросила Люська, — что это?
За окном вставало хмурое пекинское утро: через плотный слой смога едва проглядывало китайское солнце, на улице вовсю гудели автомобили. Чёрт бы побрал этих узкоглазых: наши гудят на дороге, когда уже в морду дать собираются, а эти просто давят на клаксон от нечего делать через каждые пять секунд.
Мы лежали с Люськой на кровати в её новенькой квартире, обсуждая, куда пойти пообедать в субботний день. Китаянка была счастлива, а я тосковал по Родине и берёзкам.
— Ну, хочешь, поедем в русский ресторан, — покорно предложила бывшая феминистка, — тут недалеко, всего час езды на машине.
— Тебя за этот час, стошнит как минимум два раза, — сказал я, погладив её голый живот, выпирающий из кружевных трусов, — а от русской кухни и пронесёт ещё. Что я не знаю? Поехали тогда уж к принцессе в ресторан.
