KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Жан Фрестье - Выдавать только по рецепту. Отей. Изабель

Жан Фрестье - Выдавать только по рецепту. Отей. Изабель

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Жан Фрестье, "Выдавать только по рецепту. Отей. Изабель" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

То был мой последний приступ раздражения за этот вечер. Я выпалил в воздух последнее ругательство в адрес Ирэн. Как и предыдущие, оно обрушилось мне же на голову. Я испробовал все, что мог, чтобы почувствовать отвращение к Ирэн, все, что только было простого и не требующего никакого усилия воли. Мне удалось почувствовать отвращение только к самому себе. Но и это было полезно. Мои слабые попытки, мои скрытые усилия освободиться от Ирэн привели к своеобразному разрыву. Смелое решение пришло извне, но совершенно случайно.

_____

Сначала у меня еще сохранялась какая-то надежда. Ирэн уезжала в путешествие только через два дня. Она могла передумать, подать мне знак. Я ждал этого. Ее образ прочно обосновался во мне, но в окружении того печального беспорядка, что обычно предшествует переезду. У себя в спальне я нашел маленькую шпильку для волос, которая застряла — сколько месяцев тому назад? — между камином и зеркалом. Шпилька тех времен, когда Ирэн еще любила меня. Я недолго подержал ее на ладони. Если бы счастливые дни, пережитые мною с Ирэн, больше не зависели от счастья в будущем, то мне могло показаться, что их было бесконечно много. Они сделали бы отказ от нее невыносимым.

Два дня я надеялся. Ничего не произошло. Произошло то, чего я так боялся в течение трех лет, — Ирэн больше не желала меня видеть.

Ближе к вечеру я пошел к Карлу. Алина собирала чемоданы.

— Мы боялись, что уедем, не увидевшись с вами, — сказала она мне.

Она повела меня в свою комнату:

— Садитесь сюда. Я как раз считала простыни. Буду продолжать, как будто вас здесь нет.

Я сел на край кровати, как будто меня здесь не было. Меня и в самом деле здесь почти не было. С того момента, когда я понял, что нужно отказаться от Ирэн, малейшее расхождение между моими поступками и чувствами выводило меня из равновесия. Я все еще любил Ирэн, а вести себя должен был так, словно больше ее не люблю. Моя жизнь, как дублированный фильм, шла в двух плоскостях, которые никогда не накладывались друг на друга полностью. На языке оригинала она больше не демонстрировалась.

Я посмотрел на Алину. Она подняла руки, пытаясь дотянуться до высокой клетки с белыми домашними птицами, которая стояла на шкафу. Встав на цыпочки, она прогнула спину, как бывало это делала Ирэн; тогда, подойдя к ней сзади, я брал ее за бедра, а она, положив свой затылок на мое плечо, обращала ко мне запрокинутое лицо — такое по-новому волнующее — и неуловимый рот.

— Две дюжины с одной стороны и три — с другой, — сказала Алина. — Нет ли у вас чего-нибудь, чем можно записать?

Я протянул ей ручку. Сделал несколько шагов по комнате:

— А Даниэль дома?

— Она у себя в комнате. Собирает свой чемодан. Я прошелся по квартире. В Даниэль тоже вселилась болезнь отъезда. Стоя в пижаме, она наводила в комнате порядок. Я увидел ее слезящиеся от пыли глаза, распущенные волосы и испачканные руки.

— А! Вот и ты. Тебя так долго не было. А мы завтра уезжаем.

Голос у нее охрип. На постели как попало были накиданы ее платья вместе с книжками, словарями и туфлями. Обеими руками она пригладила свою белокурую гриву. Она была красива, как совершенно новенькая тетрадь для черновиков. Я поцеловал ее.

— Ты можешь передавать мне платья? Нет, сначала красное. Потом шотландское.

Я снова обнял ее. Через пиджак я ощущал ее грудь.

— Надеюсь, ты скоро к нам присоединишься, — сказала Даниэль.

Она показала мне стопку бумаги для писем зеленого цвета, марки Нил, которые купила специально для того, чтобы писать мне.

— Я буду писать тебе через день.


Свое слово она сдержала. Каждые два дня консьержка передавала мне зеленый конверт.

— А больше ничего?

— Если бы что-то было, я бы вам отдала.

Я получил щелчок по носу, но ничего не ответил. Завтра я постараюсь не подставить себя. Но назавтра консьержки на месте не было, и я, как вор, пробрался к ней в комнату. Заглянул в ящики других жильцов, желая убедиться, что письмо Ирэн не попало туда по ошибке.

Привычки делали мою жизнь тяжелой. Видя, что чувство, которому они долго служили, находится в смертельной опасности, они организовали регентский совет. Будучи весьма консервативными, они старались удержать меня в прежнем русле. Они боялись смены династии. Они заставляли меня искать письмо Ирэн там, где его быть не могло. Своими действиями они пытались продлить чувство, которое я хотел побороть. Мне не всегда удавалось им противостоять. Но я старался. Иногда я ничего не спрашивал у консьержки. Иногда я даже, не бросив в ее сторону ни единого взгляда, на полной скорости проносился мимо и мчался к выходу, унося под мышкой надежду, которая вырывалась и вопила так, что могла переполошить весь квартал. Надежда трех лет давала о себе знать.

Я попытался выработать контрпривычки. Я заранее думал о письмах Даниэль. Я симулировал нетерпеливое ожидание: «Если она внезапно перестанет мне писать, какое это будет разочарование!» Консьержка звонила в мою дверь. Я шел открывать. Может быть, это газовщик? Но нет, это была консьержка с зеленым письмом в руке.

Находящаяся в отсутствии Даниэль была для меня всего лишь несколькими строчками на зеленом листе бумаги. Сила же Ирэн действовала даже в отсутствие Ирэн в виде моих постоянных комментариев. В период последнего кризиса, более серьезного, чем предыдущие, эта сила все еще давала о себе знать, но питала ее хрупкая надежда, которую в конце концов надо было вырвать с корнем.

Подчас мне казалось, что разрыв уже произошел. И тогда я чувствовал себя свободным, точнее, совершенно равнодушным. Передо мной было чистое поле, но я продвигался по нему, как охотник на рассвете. Я шел вперед, и пейзаж развертывался передо мной как на ладони. Лучше уж эта нагота, чем бесконечное и примитивное коварство леса. В течение нескольких часов все шло хорошо. Затем эта неподвижность стала меня утомлять. Нет ничего более утомительного, чем поставлять миру события.

Вечером, когда я возвращался домой, мне было достаточно заметить на затененном балконе четвертого этажа моего соседа Лакоста, поджидающего возвращения своей жены, чтобы вновь оказаться в засаде смятенного и восхитительного чувства ожидания. Вот уже несколько часов, как я перестал страдать от скрытой ревности, так долго поддерживаемой отсутствием Ирэн. Я искал в себе привычную муку. И не находил ее. Я испугался. Выйдя из круга моих привычек, пусть и причинявших мне страдания, я растерялся: земля уходила у меня из-под ног. Еще бы чуть-чуть, и я позавидовал бы несчастьям моего соседа. Заметив Лакоста на балконе, я на мгновенье закрыл глаза, чтобы испытать вместе с ним взлеты и падения надежды. Три, четыре прохожих — а среди них был и я — одним лишь цоканьем своих каблуков по тротуару заставляли сердце Лакоста биться быстрее. Четырежды за одну минуту менялось настроение моего соседа, переходя от ярости к нежности, он и сам уже не знал, хочет ли он скорого возвращения жены или ее длительного, из ряда вон выходящего опоздания. Его жена возвращалась поздно. Ее возвращение означало начало ссор, которые я слышал сквозь стены спальни. Лакост, по крайней мере, хоть ждал кого-то.

Я поднялся к себе. Вышел на балкон и послушал, с расстояния в несколько месяцев, последние отголоски ожидания, моего ожидания в тот или иной вечер, когда Ирэн обещала прийти и заняться со мной любовью. Я вновь увидел ее силуэт, появившийся из-за угла. Она шла быстро, прижимая к груди сумку. Она запыхалась. И сказала мне: «Ты знаешь, еще бы чуть-чуть, и мне не удалось бы прийти». И мы вместе порадовались, что этого «чуть-чуть» удалось избежать.

Я стоял на балконе, на этой испачканной уличной пылью сторожевой вышке, и мне открывался вид на несбывшиеся надежды. В один из первых июльских вечеров, проведя довольно много времени в воспоминаниях об Ирэн, я вновь поехал в Сен-Клу. Это неизбежно должно было случиться. Я больше не мог ссылаться на верность Ирэн в качестве оправдания. Внезапно возникающая мысль о возможности безотлагательно получить удовольствие вызывает удивление. Удовольствие одновременно новое и старое, новое и проверенное. От удовольствия, к которому я направлялся, мне все же было немного не по себе. Это был еще один довод в пользу того, чтобы его удовлетворить. Я был разочарован. Какая же другая женщина в такой ситуации могла подойти мне лучше, чем Марина? Фригидная женщина — вот что отодвигало мои амбиции на задний план, туда, где их желала видеть моя горечь. Это притворное смирение имело и другой мотив, столь же лживый: Марина была струйкой дыма над крышей. Я изображал возвращение блудного сына. По мере моего приближения к цели сквозь эти две лжи начинала проступать правда. Мое приближение, так же как и двухмесячное добровольное отсутствие, усиливало сохранившееся во мне желание к Марине. Я перестал понимать, что побудило меня к отсутствию.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*