Тама Яновиц - Пейтон Эмберг
— Идти одной в ресторан неприлично. Пожалуй, я лягу спать. Я еще не отошла от вчерашнего. Кстати, дай мне адрес Сюзанны, хочу поблагодарить ее за радушие. Надеюсь, я вела себя у нее не слишком разнузданно.
Ответ, прозвучавший в трубке, не успокоил: о вчерашнем ни слова. Джермано лишь сообщил адрес Сюзанны, а затем, поинтересовавшись, в котором часу она улетает, пообещал с ней вместе позавтракать.
— Спокойной ночи, — опустошенно сказала Пейтон и повесила трубку.
Несомненно, Джермано считает ее развратницей, которая годится лишь для того, чтобы с ней переспать. Но ее все равно тянет к нему. Почему она не призналась, что без него ей тоскливо и одиноко? Почему не попросила ее разбудить, когда он вернется? Может, лечь на его диван? Но если он придет не один, то сгоришь со стыда. Лучше лечь у себя. Когда Джермано придет, она, конечно, проснется и зайдет к нему в комнату.
Пейтон легла в постель, но заснуть не могла. Окно в спальне было полуоткрыто, и снизу, из какого-то номера, где, видно, устроили вечеринку, доносилось дружное пение. Песня «Теперь, когда мы нашли любовь, скажи мне, как нам с ней поступить» сменилась другой: «Нету женщины, нет и слез».
Эти песни Пейтон слышала на Ямайке во время своего медового месяца, но тогда они казались просто сентиментальными, атрибутом местного колорита, а теперь они неожиданно обрели очевидный смысл, навевая боль и тоску. Она тоже нашла любовь, влюбилась, как школьница, и тоже, как пелось в песне, не знала, что делать с этой любовью. К тому же ее любовь была, без сомнения, безответной. Но плакать она не станет. Безответная любовь — обычное дело. А сколько людей расходится, поклявшись друг другу в вечной любви? Он бросает ее, или она уходит к другому — разрыв, влекущий переживания, несравнимые по своему драматизму ни с какими иными чувствами. Она не доставит Джермано переживаний, с чувствами совладает. Нет женщины, нет и слез — с этой мыслью она и заснула.
Когда Пейтон проснулась, было уже светло. Из соседней комнаты слышался легкий шум. Пейтон вышла из спальни и увидала Джермано. Он был в одних плавках.
— Доброе утро, — произнес он. — Собираюсь в бассейн. Освежусь, переоденусь и сразу отправлюсь в офис. Вернусь в два часа. Как и обещал, ланч за мной. Сходим в какой-нибудь ресторан. Договорились? — Джермано надел халат.
Пейтон кивнула и задрожала, почувствовав эротическое влечение. Дыхание сбилось, во рту пересохло, ноги подкашивались. Что стоит Джермано поцеловать ее в губы, а потом уложить в постель? Но только, видно, у него и в мыслях этого нет. Может, первый шаг сделать самой? Нет, так только испортишь дело. Если он посчитает ее навязчивой, то прости-прощай даже ланч. Джермано уедет в офис и вовремя не вернется. Она больше не увидит его.
Когда Джермано ушел, Пейтон позавтракала, воспользовавшись оставшимся после него кофе и бутербродами, затем оделась и вышла на улицу — пусть не думает, что она будет сидеть в гостинице, с нетерпением ожидая его возвращения.
Магазины еще не работали, и Пейтон отправилась на базар. Базарная площадь, уставленная длинными, казалось, нескончаемыми рядами небольших лавок с открытыми прилавками и навешанными над ними тентами, гудела, волновалась и двигалась. Узкие проходы между торговыми рядами не превышали в ширину нескольких метров, и Пейтон с трудом прокладывала себе путь сквозь толпу. Чем дальше она шла, тем оглушительнее вопили, кричали, спорили, торговались.
На базаре было обилие фруктов и овощей: арбузы, апельсины, бананы, а на одном из прилавков Пейтон увидела фрукты, похожие на миниатюрные яблоки, но только у верхушки с нашлепкой вроде фасолины — анакарды, догадалась она.
Пейтон хотела купить немного фруктов в дорогу, но долго не решалась остановиться у какого-нибудь прилавка. Продавцы — все, как один, мужчины — казались неприветливыми, свирепыми. Но вот на одном из прилавков Пейтон увидела странные зеленовато-желтые фрукты, точь-в-точь такие, что она как-то видела на Ямайке, гуляя с мужем по улице, — тогда Барри купить хотя бы штуку на пробу наотрез отказался, опасаясь за свой желудок. Теперь Пейтон за руку не держали, и она отважилась купить четыре зеленовато-желтых шара, похожих на огромные апельсины, добавив к ним четыре лимона. Покупка обошлась в семь крузейро. Деньги, данные ей Джермано, она почти не потратила, и остаток собиралась ему вернуть.
Но прежде она зашла в магазин, торговавший одеждой, решив приодеться к ланчу. Выбор пал на цветистую мини-юбку и блузку с каскадом оборок и глубоким вырезом на груди. Зашла она и в обувной магазин. Там ее внимание привлекли сандалии на платформе, напоминавшие обувь японских гейш. Подозвав продавца и показав на сандалии, Пейтон, улыбнувшись, произнесла:
— Шестой размер, США.
Покупки порадовали, и Пейтон даже позлорадствовала в душе, что поступила по-своему, вопреки пожеланиям сердобольной свекрови, стремящейся обрядить простецкую непритязательную невестку по своему вкусу. Все! Грейс больше ей не указ. Воодушевленная этой мыслью, Пейтон пошла на набережную и купила парео, заняв себя и приятным раздумьем: какого цвета купить. Она остановилась на красном.
Вернувшись в гостиницу, Пейтон взяла со столиков в вестибюле несколько рекламных проспектов, предназначавшихся для туристов, собираясь представить в свое агентство хоть какие-то материалы. Было бы неплохо увидеть красоты Рио собственными глазами, но экскурсионные группы уже разъехались! Не побывала даже на Шугарлоуф,[57] на вершину которой стремится ступить каждый турист. Можно было бы съездить на Корковадо — это недалеко, — но видеть Христа Спасителя не хотелось ни издали, ни вблизи.
Внезапно Пейтон приспичило, и она поспешила в номер. Однако полностью справить нужду не удалось. Запор! Пейтон поморщилась: надо было в гостях налегать на овощи, а не накидываться на мясо. Услужил, наверное, и кокаин.
Оставив пустую попытку, Пейтон приняла душ, а затем, достав бритву, побрила ноги. На вид получилось сносно, но, проведя рукой по ногам, Пейтон скривила губы: руку слегка кололо — видно, бритва оказалась тупой. Одевшись, Пейтон стала собирать сумку — лучше сделать это заранее, чтобы после ланча не носиться как угорелой, собирая вещи в дорогу. Дорожная сумка снова привела в ужас. Разве сравнишь ее с чемоданом Джермано?
Джермано вернулся только около трех.
— Извини, — сказал он, — попал в пробку. Ты голодная?
— От обещанного ланча не откажусь.
— В гостинице есть ресторан, но лучше пойти в другой, отсюда недалеко. Когда я бываю в Рио, то хожу только туда. Там прекрасная бразильская кухня. Особенно хороши мясные блюда: churrasco, feijoada,[58] да всего не упомнишь. Ты любишь мясо?
— Люблю, — промямлила Пейтон. Неужто у нее вздулся живот и он это заметил?
— Хороша там и рыба — peixada,[59] — продолжил Джермано. — А какая там cachacas.[60] У себя в Штатах ты такой не найдешь.
— Мы прекрасно провели время, — мягко сказал Джермано, раскладывая по тарелкам ароматное мясо, принесенное официантом прямо с миниатюрной жаровней. — Надеюсь, что и ты осталась довольна. Выпей за нашу встречу. Cachaca великолепна.
— А ты? — Пейтон подняла брови.
— Мне еще на работу. Потом, надо беречь печень. В последние дни я ее не щадил.
— Мы еще встретимся? — тоскливо спросила Пейтон.
— Конечно! — воодушевленно ответил он. — Я часто бываю в Нью-Йорке. Как приеду, тотчас же позвоню.
— Буду рада, — сказала Пейтон и, помолчав, понуро продолжила: — Такого, как ты, я никогда не встречала.
Джермано всплеснул руками. Теперь он снова походил на доброго дядюшку.
— Нашла о ком говорить, — добродушно произнес он. — Вот ты на самом деле неподражаема.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… я думал, что ты заносчива… щепетильна, как рядовая американка, а ты оказалась добросердечной и… непосредственной.
— Вероятно, излишне, — сказала Пейтон. — Поверь, при других обстоятельствах я вела бы себя иначе.
— Хорошо, что они не имели место. — Джермано широко улыбнулся. — Как тебе cachaca?
— Приятный, хотя и специфический вкус, — ответила Пейтон и допила водку. Спиртное ударило в голову, и она решилась спросить: — Ты разговаривал с Феликсом?
— С Феликсом? — Джермано напустил на себя удивленный вид. — Я видел его сегодня, и мы договорились в Уик-энд сыграть в гольф. С чего ты вдруг о нем вспомнила? Он тебе понравился?
— Мне нравишься только ты, — ответила Пейтон, бесстрашно подняв глаза на Джермано. — Просто я подумала, что Феликс мог нелестно отозваться обо мне.
— С какой стати? Мы прекрасно провели время. Феликс очень доволен, а я так прямо в восторге. Собираюсь сделать тебе подарок на память о нашей встрече.
