Генри Саттон - Бесстыдница
— А что я ему скажу? В последнее время мы почти не общались.
— Напиши хотя бы, что ты в Нью-Йорке. Что поступила в драматическую школу.
— Но…
— Никаких «но». Сделай, как я тебе говорю.
— Почему?
— Потому что он разгневан, а он — мой клиент. Мои клиенты всегда должны быть довольны. Сделай это, не упрямься.
— Хорошо. Напишу. Обещаю.
— Вот и отлично. И добавь также, что мистер Коло-дин очень тобой доволен.
— Это и в самом деле так?
— Да, я говорил с ним сегодня днем. И еще напиши, что начинаешь брать уроки дикции и риторики.
— Вот как?
— Да, с завтрашнего дня. Во всяком случае, когда он получит письмо, одно-два занятия уже состоятся.
— Но зачем мне…
— Это — предложение Колодина. — А, тогда понятно.
— Хорошо.
— И еще, мистер Джаггерс?
— Что?
Она чуть замялась, решила было, что лучше промолчать, но потом все же не выдержала и сказала:
— Извините, если из-за меня у вас какие-то неприятности. Я имею в виду — с моим отцом…
— Ничего, я этого ждал, — прервал он, вмиг развеяв опасения Мерри. — Все обойдется.
— Будем надеяться.
— Да. Как бы то ни было, это уже не твоя забота.
— Почему?
— Я бы не стал рисковать и не возился бы с тобой, если бы не был уверен, что из тебя выйдет толк. Я уверен, что ты пробьешься. И Колодин тоже так считает.
— Я об этом даже не мечтала, — честно призналась Мерри.
— Скоро научишься, — рассмеялся он и положил трубку.
Мерри поставила на плиту чайник и села на тахту со сценарием в руках, чтобы еще раз прорепетировать сцену из «Трех сестер». В пятидесятый раз.
Как ни странно, жила она довольно спокойно. Хотя свободного времени совершенно не оставалось, да и к вечеру она буквально валилась с ног от усталости. Забиралась в ванну со сценарием в надежде подучить текст, но сил не было, и Мерри просто нежилась в горячей воде — ей казалось, что усталость постепенно покидает мышцы, растворяясь в воде. Друзьями или хотя бы новыми знакомыми, с которыми можно было посидеть вечерком и приятно провести время, Мерри так до сих пор и не обзавелась. В школе ее сторонились — и вполне объяснимо. Ведь работали другие стажеры ничуть не меньше Мерри, но прекрасно понимали, что она пробьется быстрее. На стороне Мерри были и громкое имя, и связи, и деньги, наконец. Нет, держались с ней вполне вежливо, но зависть ощущалась буквально во всем. В ответ Мерри старалась только работать еще усерднее, вкалывая до седьмого пота, чтобы завоевать хотя бы расположение других студийцев.
Однажды утром, вернувшись домой с очередного урока дикции и риторики, Мерри обнаружила в своем почтовом ящике большой конверт от Джаггерса. Внутри она нашла иллюстрированный разворот с весенними модами, который собирался поместить журнал «Вог» в одном из ближайших номеров. А в нем — свою огромную цветную фотографию с бокалом шампанского — одну из тех, что снимал Зенакис на берегу Атлантического океана. Мерри позвонила в телефонную службу и узнала, что Джаггерс просил перезвонить ему. Она позвонила. Джаггерс с места в карьер сказал, что пора начинать. Ни с чего-то сверхъестественного, конечно, но так, чтобы мир узнал о том, что она существует.
— У тебя есть под рукой карандаш? — спросил Джаггерс.
— Да.
— Хорошо. В три часа тебя ждут в «Элизабет Арден». А в половине пятого ты должна быть в «Сент-Реджисе». Желательно, чтобы ты появилась на четыре минуты позже. Не в баре Кинга Коула — он только для мужчин, — а в небольшом коктейль-баре по соседству с ним. Знаешь его?
Мерри не знала, но была уверена, что найдет.
— Со мной будут двое — Билл Карр и Джеймс Уотерс.
— Драматург?
— Он самый. Теперь повтори.
Мерри повторила. В три — салон «Элизабет Арден». «Сент-Реджис» — без двадцати шести пять.
— Хорошо, — похвалил ее Джаггерс, — Если получится, то поспи немножко. Мы можем сегодня засидеться допоздна.
— Как здорово! — восхитилась Мерри.
— Прибереги свой пыл для другого случая, — сварливо посоветовал Джаггерс и положил трубку.
С упреком Джаггерс поторопился. Мерри возликовала вовсе не потому, что хотела посидеть в ночном баре. Обрадовало ее то, что колесики, наконец, завертелись. Да и все, с этим связанное, казалось ей страшно увлекательным. В салоне, например, и косметички и парикмахер уже знали, что с ней делать. Джаггерс уже звонил и специально договорился о том, какую сделать Мерри прическу и какой наложить грим. И — к какому времени она должна быть готова. В коктейль-бар отеля «Сент-Реджис» Мерри прибыла ровно без двадцати шести пять — все трое мужчин уже сидели за столиком и пили виски. Джаггерс, не спрашивая Мерри, заказал для нее сухое шерри.
— Мне очень понравилась ваша фотография в «Воге», — заметил Билл Карр.
— Но ведь журнал еще не вышел, — удивилась Мерри.
— Мистеру Карру высылают сигнальные экземпляры, — пояснил Джаггерс.
— Нет ничего безжизненнее сегодняшней газеты, — произнес Карр.
Джаггерс хмыкнул, Мерри улыбнулась, тогда как Джеймс Уотерс даже ухом не повел. Он сидел с постным лицом, делая вид, что скучает. Или — и в самом деле скучал. Словом, он совершенно не походил на автора искрометной и зажигательной комедии, от которой в прошлом году публика стояла на ушах. Мерри, как ни силилась, так и не смогла представить, способен ли он улыбаться.
Беседу вели главным образом Джаггерс с Карром. Разговор шел по пустякам, почти ни о чем.
Когда бокалы почти опустели, Карр вытащил из внутреннего кармана своего шелкового переливающегося пиджака лист бумаги с отпечатанным текстом и протянул Уотерсу.
— У вас есть причины воспротивиться вынесению приговора?
— Нет, ваша честь.
— Это не слишком лестно для мисс Хаусман, — сказал Джаггерс. Он улыбался, но в позе чувствовалось напряжение.
— Но отнюдь и не нелестно. Приговор относится к нам обоим. А если я кого-то обижаю, то только вас двоих, — обратился Уотерс к Джаггерсу и Карру. — А вам все равно.
— Ничего подобного, — возразил Джаггерс.
— Очень остроумно, очень, — едко заметил Карр.
Но Уотерс уже углубился в расписание.
— Поразительно гнусно, — проворчал он. — А у нее есть экземпляр?
— Нет, она же будет с вами.
— Ах, да, конечно.
— В этом же весь смысл, — напомнил Карр.
— Совершенно верно, — подтвердил драматург. — Ну, что ж, мисс Хаусман, значит, сегодня вечером я буду иметь честь заехать за вами в десять часов, да?
— Наверное, — ответила Мери.
— Благодарю вас.
— А вы знаете, где я…
— Да, здесь все написано.
Карр подозвал официанта, подписал счет и оставил два доллара на чай.
— Что ж, тогда до десяти?
— Да, — ответила Мерри и улыбнулась. Странный человек этот Уотерс.
Они покинули бар вместе, а выйдя из гостиницы, распрощались.
Джаггерс нарушил молчание, когда они с Мерри отошли от «Сент-Реджиса» на добрых полквартала, Он спросил:
— Как они тебе показались?
— Не знаю. Мистер Карр мне не очень понравился.
— Когда нужно, он — само очарование. Знаешь, чем он занимается?
— Нет.
— Он добытчик. — Добытчик?
— Да. Раздобывает новости, сплетни, забавные истории и тому подобное для газет. Многие самые известные издатели охотно пользуются его услугами. У него много клиентов, которым нужно, чтобы их фамилии почаще появлялись в прессе.
— Я теперь тоже его клиентка?
— Не совсем. Зато я — в числе его клиентов. А через меня, стало быть, и ты.
— А мистер Уотерс?
— В такой же степени, как и ты. Его пресс-секретарь имеет дело с мистером Карром.
— Мне кажется, вид у мистера Уотерса был не самый радостный.
— Да, ты права. Ему такое в новинку. Тебе-то просто нужно, чтобы твое имя начало мелькать в газетах. Ему же — совсем другое. Он и актер, исполняющий главную роль в его новой пьесе, как бы тебе сказать… и, словом, они любовники. А пресс-секретарь не хотел бы, чтобы этот факт стал достоянием гласности. Поэтому мы решили, что Уотерс должен завести новый роман. С тобой.
— Со мной?
— Да. Но ты не бойся: он абсолютно безвреден. Он тебя даже пальцем не тронет. Ты совершенно не в его вкусе.
— Очень приятно это слышать.
— Бизнес есть бизнес. Он будет выводить тебя в свет. В такие места, где обязательно присутствуют репортеры, занимающиеся светской хроникой. Остальное — забота Kappa. Все в нем заинтересованы: владельцы баров, исполнители, виноторговцы… Все очень хитро переплетено.
— И все это продается и покупается?
— Да, в большей или меньшей степени.
— Тогда зачем нам где-то появляться, если можно выдумать все что угодно?
— Ладно, нечего здесь философствовать. Даже у Kappa есть свои принципы. Конечно, в газете могут напечатать все, что им вздумается, но даже самые отъявленные сплетники не хотели бы, чтобы их уличили во лжи. Так что нужно, по крайней мере, соблюдать приличия. Все знают, что Уотерс — гомик. Если же вас увидят вместе у Элмера, публике придется делать выбор: чему верить — собственным глазам или досужим сплетням.
