Дмитрий Горчев - Дикая жизнь Гондваны
В общем, наёбка всё. Нет никаких озерков. И вообще нихуя нет.
Соседи
О, беззаветные труженики! О, не покладающие рук домашние хозяева!
По шляпкам вбитых вами гвоздей можно два раза сходить до луны. Соструганным вами паркетом можно в четыре слоя покрыть францию, Бельгию, Люксембург и Голландию. Рамами из застеклённых вами балконов можно накрыть
Антарктиду и вырастить там огурцы. Если бы вы сверлили в одном месте, по этой дыре можно было бы пустить четырёхполосное метро от Бомбея до Лондона.
Но почему, блядь, всё это происходит надо мной, подо мной, а также слева и справа от меня?
Почему эти трудолюбивые люди до сих пор не валят лес, не копают каналы, не шьют телогрейки, наконец? Почему они вообще не на работе?
Где, блядь, Сталин? Зачем уморили Андропова, суки? А? Я вас спрашиваю.
***Ещё я понял Страшное: мои соседи — они не люди. Они, может быть, Роботы. Или Инопланетяне засланные.
Они НИКОГДА НЕ ЕБУТСЯ. Они никогда между собой не ругаются. Они вообще не разговаривают. Телевизор у них разговаривает, а сами они — нет. Они не ходят ночью поссать. Или ходят, но воду за собой не смывают, что за такими трудолюбивыми соседями даже смешно заподозрить. Они никогда не включают ночью воду, чтобы помыть, например, Хуй.
Я думаю, что ровно в десять часов вечера они просто застывают неподвижно с дрелями и закаточными ключами в руках, и так стоят до шести часов утра, когда по радио передают Гимн, и тогда они снова оживают и продолжают дальше сверлить, строгать, греметь крышками и гудеть пылесосом.
Я ни разу не видел, чтобы они выносили мусор в мусоропровод. Куда они девают стружки? Я знаю: они их едят. Они состругают весь паркет на стружки, а потом новый укладывают.
А огурцы закатывают для отвода глаз, на тот случай, если Милиция придёт их проверить.
Я иногда езжу с ними в лифте или просто встречаю на площадке — нормальные вроде бы люди, но так ведь, на глаз, не определишь. Необходимо подослать к ним специального человека — будто бы доктор пришёл прививки делать. И взять у них кровь на анализ. А там, может быть, и крови никакой нет: один солидол или кислота ртутно-гафниевая.
Гражданин Начальник
Вот за что люблю бомжей и всё время про них пишу: приятные они.
Какая-нибудь блядища с грязными ногами как скажет?: «Молодой чеек, угостите меня сигареткой!» Тьфу ей в харю.
А бомж не так: он пройдёт мимо не торопясь, встанет в отдалении, чтобы не напрягать и спросит солидно: «Табачком не богат, Батя?». Или Бригадир. А то даже Гражданин Начальник.
Не дашь — не обидится, поковыляет дальше по своим важным делам. И даже не подумает про тебя ничего плохого. Не злой.
Культурная столица
Бомж: Извините пожалуйста, не будете ли так добры оставить мне бутылочку, я в сторонке постою, чтобы Вас не беспокоить.
Человек: Да пожалуйста, но боюсь, что моя бутылочка вряд ли Вас заинтересует. Ноль тридцать три, извините.
Бомж: Да, действительно. Я сегодня, знаете ли, за одной такой побежал через всю площадь, нога сами видите какая, еле добежал, а там такая же стоит, как у Вас. А что за пиво-то?
Человек: Три Медведя.
Бомж: Да уж. Но пиво-то хоть хорошее?
Человек: Так себе, в рекламе по телевизору лучше.
Бомж (мечтательно): По телевизору… Ну всего Вам доброго!
Человек: Ну и Вам всего доброго!
Про старух
Когда-то по молодости снимал я комнату за пятнадцать рублей у одной старухи.
Это была всем старухам старуха: к шести часам утра она уже Богу помолилась, два раза соседям через забор плюнула, что-то протухшее в сковороде разогрела и какую-то кислятину из одной бочки в другую перелила. Потом схватила тачку и неизвестно куда с ней поскакала.
Когда я вставал и шёл в нужник на огороде, она уже из этой тачки разгружала в сарай Сокровища: моток проволоки, сиденье от унитаза, младенческий красный ботинок и другие необходимые в хозяйстве предметы. Самое ценное она, конечно, в сарае не хранила, потому что ясно же, что соседи придут ночью с ломиком и замок сковырнут. Настоящие Сокровища она складывала к себе под матрац, поэтому она на него без табуретки даже не могла взобраться.
Рассказывали, что у одной такой же старухи, когда она наконец преставилась, нашли под матрасом семьдесят тысяч рублёвками и трёшками. Нынешнее поколение уже не знает, какие это тогда были невообразимые деньжищи. Их нормальному человеку даже и потратить-то было не на что.
Да. А ещё та старуха, у которой я жил, не сидела и не молчала ни одной секунды: она всё время чем-то лязгала, шипела, скрипела, что-то скоблила, бубнела: да и что ж это делается, и куда это годится, и до каких это пор, когда ж, наконец, я уже помру, да кто ж меня в гроб положит, всё по ветру пустят. И тёрла, тёрла страшной своей тряпкой, от чего всё вокруг было липким, скользким и жирным.
С тех пор таких старух довольно долго не встречал. Но оказывается, все они до единой теперь живут в метро. Похоже, там они вполне счастливы: катают тележки так, чтобы их не обойти ни справа, ни слева, что-то зелёное течёт из их сумок.
Одна старуха как-то раз долго и строго меня рассматривала, что-то бормотала с осуждением. Видимо, умела она читать на лице тайные знаки, которые оставляет каждое наше Преступление: вот я уголь не разгрузил, вот дров не нарубил, вот электричества нажёг.
А может быть, просто была она старая идиотская дура, попробуй разберись.
Про ворон
По дороге к метро видел, как две вороны на обочине дороги строили из обломков кирпичей домик с трубой.
Я и раньше знал, что вороны — существа довольно непростые: например, они по очереди съезжают на жопах с золочёных куполов, а потом смотрят: у кого к жопе больше золотой фольги прилипло, тот выиграл. А вот про домики с трубой не слышал.
Остановился понаблюдать, но вороны посмотрели на меня с неудовольствием: что встал, дылда очкастая? давай-давай, проходи, пиздуй на свою работу, раз ничего умнее не можешь придумать.
Зенит-чемпион-2
Как-то так получается, что я всегда выхожу с работы в тот самый момент, когда болельщики Зенита идут с матча к метро василеостровская.
Вообще-то я не понимаю, когда же эти люди работают, учатся, помогают родителям по хозяйству, пишут письмо Маме в деревню, потому что Зенит играет каждый день. При этом он всегда у всех выигрывает, потому что болельщики очень сильно радуются. Они поют, пляшут, читают стихи.
Вот сегодня, например, человек пятьдесят читали хором такое стихотворение:
Семь на восемь, восемь на семь,
Всю Москву отпидарасим.
В какой-то степени по этому поводу иногда я понимаю спартаковских болельщиков: им наверняка должно быть обидно такое слушать. Я думаю, что они в таких случаях подходят объяснить питерским болельщикам, что, возможно, это не совсем так, может быть, всё-таки, не всю Москву, может быть, вы ошиблись, ну давайте же будем справедливы. А им сразу же показывают Хуй и говорят обидные слова про их Родной Город.
Правда, я никогда в жизни не видел спартаковских болельщиков — их обычно сразу же депортируют из города под конвоем, как пленных немцев, но может быть они тоже что-нибудь обидное про Культурную Столицу декламируют.
Всё же среди питерских болельщиков встречаются образованные люди. Совсем недавно один молодой человек в Голубом Цылиндре С Рогами исполнял в метро песни ансамбля дорз на английском языке, причём слова пел довольно правильно. Очень громко, правда, пел и плясал при этом что-то сильно Наше — русское и раздольное, но тем не менее. При этом он явно двигался в мою сторону, вероятно для того, чтобы доебаться с этим ансамблем — ясно же, что другого человека, кроме меня, чтобы доебаться, во всём восточном полушарии больше ни одного нет. Я даже перебрал в голове строчки три, которые помню, пипл-ар-стрейндж, ну и так далее. Но он, к счастью, не дошёл, потому что зачем-то бросил в милицию пластмассовую бутылку от пива.
Вот такая у нас милиция: пока в неё хулиган бутылкой не бросит, сроду не пошевелится.
Зато когда тихий человек идёт, никого не трогает, лишь бы до дому добраться, чтобы на диване полежать, вот тогда она тут как тут карманы выворачивать.
Про Мёртвых
Любому идиоту известно, что во сне человек умирает. Если внимательно прислушаться в тот момент, когда засыпаешь, но ещё не заснул, можно услышать, как Мёртвые обращаются к живым.
Говорят при этом Мёртвые совершеннейшую хуйню. Слова, вроде бы, все знакомые, а что хотели сказать, зачем? — ничего не понятно, и даже запомнить невозможно. У них, у Мёртвых, там совсем другая жизнь, всё у них не как у людей, и рассказывать про эту жизнь живым совершенно бесполезно. Так что этим занимаются только молодые глупые Мёртвые, а старые давно на это дело плюнули.
