Павел Санаев - Похороните меня за плинтусом
Выскочив во двор, я отцепил молоток и принялся яростно колотить им по тротуарному бордюру. Как я ожидал, под верхним гладким слоем обнаружилось много вкрапленных в серый монолит цветных камешков. Минералы! Я стал отбивать их молотком и складывать в большой пакет. Из двух метров разбитого бордюра я добыл андрадит, маггемит, торианит и галотрихит, который непонятно чем отличался от галлуазита. Хотя названия новых камней звучали как названия каких-то ужасных болезней, я радостно добавил их в коллекцию и таким образом довел количество экспонатов до двенадцати.
«Как же красиво получилось, — думал я, вырезая из бумаги последнюю этикетку для гуллуазита-галотрихита. — Увидит кто-нибудь такую коллекцию, сразу поймет, что перед ним серьезный знающий коллекционер, геолог».
Мою коллекцию увидел не кто-нибудь, а бабушка. Она не поняла, что перед ней серьезный коллекционер, и спросила, что это за дрянь и где я ее набрал.
— Баба, это не дрянь. Это нефелин — масляный камень. Видишь, жирный, он всегда такой, — стал объяснять я, забыв, что сам намазал свой экспонат маслом.
— Выбрось немедленно! — потребовала бабушка. — У тебя аллергия на нафталин. Стой, сама выкину! Не трогай его.
— Баба, — это не нафталин, это — минерал! На минералы нет аллергии! — закричал я, загораживая свою коллекцию.
Прежний опыт посвящения бабушки в свои увлечения ничему не научил меня. Я с жаром рассказал ей про свою мечту стать геологом и в подкрепление слов показал, как правильно прикреплять к поясу молоток.
— Кретин ты, а не геолог, — разозлилась бабушка. — Геологи все здоровые мужики, а ты — дистрофик. Тебя любой геолог засунет за пояс так, как ты этот молоток засунул. Отцепи сейчас же, а то отцеплю сама и наколю от твоей головы минералов на две коллекции. Зачем ты его присобачил?
— Я им галотрихит в бордюре добыл.
— Ненавистный проклятый кретин, сволочь! — завопила бабушка. — Там можно добыть и галотрихит, и столбняк, и синегнойную палочку! Сколько раз говорила, не смей ковыряться в земле! В бордюрах крысы роют норы! Они разносят чуму и оспу.
— Там не было нор, баба. Бордюр очень твердый. Как в нем рыть? — возразил я.
— Болван! У крыс такие зубы, что они грызут камень, как бумагу. Это счастье, что не было нор, а то бы высунулась и полруки отхватила.
— У меня молоток, она бы испугалась.
— Отхватила бы вместе с молотком! Крысы ничего не боятся. У дяди Юры Саруханова собаку на даче сожрали вместе с ошейником и с цепью. И конуру бы сгрызли, если бы он не выскочил с ружьем.
В моем воображении возникли страшные твари с огромной пастью и неизвестный мне дядя Юра. Крысы разбегались от его ружья, гремя животами, в которых были куски цепи от съеденной собаки.
— Иди в ванную, мой руки с мылом, с содой, три пемзой. Мало ли, что нор не было. Могли засыпаться, а инфекция осталась.
Я вымыл руки, но пемзы и соды бабушке показалось мало, и она протерла мне каждый палец спиртом. Потом она выбросила всю мою коллекцию в мусоропровод вместе с подставками, этикетками и молотком и стала дезинфицировать руки сама.
— Вот же кретина Бог послал в наказание! — приговаривала она, протирая спиртом ладони. — То ракеты, то взрывы, то бульники… Когда это кончится, Господи? Что он еще выдумает? Гиперболоид?
Бабушка почти угадала. Фильм «Крах инженера Гарина», который как раз показывали тогда по телевизору, произвел на меня огромное впечатление. Одержимый жаждой мести за погибшую коллекцию минералов, я и в самом деле пытался сделать гиперболоид из картонной трубки от несостоявшегося телескопа, двух осколков зеркала, лупы и батарейки с лампочкой, но быстро понял, что в лучшем случае у меня получится не самый надежный фонарь. А вот другую вещь, поразившую меня в этом фильме, я начал мастерить с фанатичным упорством, и в конце концов вожделенный предмет действительно оказался у меня в руках, точнее на лице. Этим предметом стал противогаз.
Почти все герои фильма про гиперболоид погибали в конце от газовой атаки. Это было очень красиво: смертоносный дым, ползущий по берегу моря, люди, хватающиеся за горло и падающие с предсмертным хрипом… Но красивее всего были два человека, которые спокойно шагали в ядовитом облаке, скрыв свои лица под серыми масками противогазов, и забирали себе все то, что не досталось отравленным газом неудачникам. Неуязвимость персонажей, похожих на круглоглазых слоников, так восхитила меня, что противогаз в одночасье стал моей самой заветной мечтой. Я фантазировал, как однажды на кухне прорвет газовую трубу. Я брошусь к своим вещам, быстро надену собственноручно сделанный противогаз и подойду к предсмертно хрипящей бабушке, которая будет корчиться на полу и умоляюще протягивать ко мне руки.
— Са…шень…ка-а… — прохрипит бабушка и схватится за горло.
Я посмотрю на нее из-под круглых очков внимательным мудрым взглядом, вернусь к себе и принесу ей второй противогаз, точно такой же. Она наденет его и станет медленно приходить в себя. Потом газ рассеется, противогазы можно будет снять, и бабушка пристыженно спросит:
— Откуда у тебя это?
— Не видишь? Сам сделал, — небрежно отвечу я.
Фантазия была такой красочной и манящей, что я не сомневался — однажды она осуществится в реальности. Ведь противогазы я сделаю непременно, а газ всегда можно будет открыть самому, не дожидаясь прорыва трубы.
В пятом томе детской энциклопедии про противогазы не было написано ни слова, зато в большом медицинском справочнике, который регулярно штудировала бабушка, отыскивая в нем симптомы болезней, обнаружилась большая статья. Я узнал, что противогазы бывают изолирующие и фильтрующие, выяснил, что фильтры содержат активированный уголь, и понял, что сделать самому противогаз гораздо проще, чем построить космический корабль. Тем более что черных таблеток от живота, на пачках с которыми было написано «Уголь активированный», у нас дома всегда валялось достаточно.
Две картонные маски с круглыми прорезями для глаз я смастерил за полдня. Стекол у меня не было, и сначала я затянул прорези целлофаном от продуктовых пакетов. Через мутный целлофан почти ничего не было видно, и в таком противогазе я не только не смог бы смотреть на бабушку внимательным мудрым взглядом, но и не ушел бы дальше дверного косяка. Я порыскал по кухне и нашел отличные крышки от плавленого сыра «Виола». Они были почти прозрачными и к тому же круглыми.
— Что ты опять лепишь, идиотик? — спросила бабушка, когда я прилаживал к готовым маскам лямки из бельевых резинок.
